Великий поход - Рональд Колд

Со стен в штурмующих летели стрелы и камни, но в каждого защитника бухты, высунувшегося из-за каменного зубца, метили десятка полтора лучников. Зачастую колонист, рискнувший остановить таран, падал вниз, истыканный стрелами, словно морской еж.

— Баллисты — приготовиться к залпу!

Артив презрительно посмотрел вслед уплывающим за угловую башню спрутам. Их атака стоила воинству Нечистого корабля, но не смогла остановить атаку. Бухта была обречена.

С первым же ударом тарана взвыли десятки жгутов, сплетенных из звериных жил, посылая через стены огромные камни. Защитники, сгрудившиеся за воротами, понесли значительные потери и отхлынули к городским строениям. Сквозь разбитые в щепы ворота уже протискивались глиты, размахивая чудовищными топорами. Своей очереди ждала штурмовая колонна Ревунов, сидящих на спинах скулящих от возбуждения Псов Скорби. Остальных лемутов Артив решил бросить на спасение галеры, которая завалилась на борт, но оказалась на мели, и не собиралась тонуть. Отряд наемников оставался в резерве на случай повторного появления речной конницы.

— Великая Пустота! Кажется, это мой звездный час! — Командор снял шлем и устало облокотился на торчащее из развороченной палубы окованное флоридское копье. — Теперь я утру нос офицерам, несколько дней кряду штурмовавших столицу Д'Алви, не говоря уже о болванах, разбитых метсианскими дикарями у Озера Слез!

Глава 14

ЛАБОРАТОРИЯ

Отец Вельд и метс поднялись на лысый бугор, одиноко торчащий из трясины, и огляделись. Указав вниз, эливенер дрогнувшим голосом произнес:

— Там мой старый лагерь.

— Неплохо замаскирован, как мне кажется, — сказал метс, который не видел никаких следов лаборатории или военного лагеря.

— Мешает туман, да и находится он в углублении, на самом дне долины.

С возвышения лежащая под ними равнина не просматривалась, окутанная густой летучей влагой, в которой шевелились какие-то размытые гигантские тени. Налетел ниоткуда резкий порыв ветра, разорвал стену тумана в клочья и растворился где-то над «сердцем болота». Долина чем-то напоминала тарелку, на одном краю которой высился лысый бугор, а на другом смутно угадывался густой лес. Пейзаж самой низины напоминал призрачные ландшафты затяжных кошмарных снов, не имеющих конкретного источника, пугающего сновидца. Обрывки тумана медленно оседали в ямах и омутах пухлыми шапками. Эти перистые холмы казались более плотными, чем многочисленные каменистые бугры, разбросанные в низине.

Теплый воздух болот создавал дрожащее марево, над которым с удивительной точностью просматривались четко очерченные контуры далекого леса.

Они стали спускаться. Метс то и дело хватался за лук, но эливенер шел вперед совершенно беспечно, словно был уверен, что никаких хищников в округе не может быть.

— А как нас может принять ваш ученик? — спросил метс.

— Вот уж ума не приложу. — Старик остановился, потрепал бороду, и сказал задумчиво: — Вот что мы сделаем, мой мальчик. Ты останешься здесь, а я пойду вперед. Лучше будет, если он увидит первым именно меня. Неплохо было бы прийти с Ушаном, но…

— Ясно, — сказал северянин. — Только вы постарайтесь подать сигнал, если там что-то не так.

— Конечно, конечно. По крайней мере, чтобы ты успел вернуться к отряду и сообщить, что отец Вельд попал в засаду.

Кен было возмутился, воинственно теребя саблю, но эливенер непреклонно сказал:

— И не спорь со мной! Приказ есть приказ, ты же солдат!

Потом старик смягчился и, уходя в сторону тростниковой рощи, более спокойным тоном сказал:

— Ну не драться же тебе с целой армией Ушанов, правильно? Нужно будет спасать отряд, а не проявлять геройство. О себе я сумею позаботиться. Да и не верится мне в то, что ученик настолько отбился от рук, что нападет на своего учителя, или позволит это сделать своим воинам.

Эливенер ушел, а северянин стал прохаживаться по болоту. Вокруг была странная тишина, только в густом облачном слое перекликались своими ужасными старушечьими голосами Дневные Птицы.

Внезапно уха достиг подозрительный шум. Следопыт подобрался.

Опасность надвигалась как раз с той стороны, куда удалился отец Вельд…

Кен различил в сплошном хоре земноводных легкие шлепающие шаги. Судя по звукам, приближающееся со стороны тростниковых зарослей существо было четвероногим и не очень крупным. Северянин, стараясь не шуметь, передвинул колчан с походного положения вдоль позвоночника к правому плечу, аккуратно достал одну стрелу, наложил ее на тетиву, а вторую зажал в зубах. В случае нападения вряд ли найдется время тянуть ее из кожаного тула, стараясь не сломать и не повредить оперение.

Зверь, без сомнения, уже учуял стрелка, но продолжал неторопливой иноходью приближаться, скрытый туманом. Это говорило о беспечности, или беспредельной наглости. А может, и о мощи небольшого хищника. Что он такое? Мутант, умеющий метать молнии, как угорь из «сердца болот», или проворный хищник, полагающийся на молниеносную реакцию и крепкие челюсти, или это ядовитый гад — мастер парализовывать жертвы с помощью гипноза? Метс даже не пытался гадать. Великая Топь с помощью Лучей Смерти порождала сотни видов, не встречающихся на континенте. Приготовившись к самому худшему, разведчик поднял лук.

Небольшой пушистый зверек медленно выступил из тумана и уставился на изготовившегося к метанию стрел человека неестественно красными глазами альбиноса. Больше всего он походил на одичавшую собаку, заросшую длинным стекловидным мехом цвета индиго, если бы не голый хвост, оканчивающийся внушительным пучком шерсти, по объему превышающим половину звериного тела.

«Явный лемут. Только почему он ведет себя столь нагло?» — подумал метс, разглядывая клыки, показавшиеся из маленькой розовой пасти, когда зверек вызывающе зевнул. Ничего особенного, зубы как зубы, — с нарастающим раздражением отметил про себя следопыт. Да и когти животного, проглядывающие из стекловидной шерсти, не могли представлять большой угрозы взрослому мужчине. Атвианский разведчик не обладал ментальными талантами воинов-священников северного воинства, но был обучен определять наведение чар и гипнотические нападения. Без элементарных навыков распознавания колдовской угрозы в Тайге и на границе Великого Пайлуда не смог бы выжить ни один пограничник. Сейчас метс вслушался в свои внутренние ощущения. Нет покалывания в кончиках пальцев; никакой эйфории и невесть откуда взявшегося миролюбия. Одна лишь боевая злость и собранность. Чтобы окончательно уверить себя, что мелкий мутант не загипнотизировал его, северянин пошевелил ногой, перевел нацеленную на зверька стрелу вбок, вернул ее обратно, резко напряг и расслабил мышцы пресса. Он полностью контролировал свое тело и мог застрелить начавшее чесаться существо в любое мгновение.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});