Полет тапка над Зулкибаром - Марина Владимировна Добрынина

обделен.

Надеюсь, я привлекаю к себе внимание достаточного количества охранников, чтобы у Дульсинеи было время переговорить с магом. В конце концов, мне тоже интересно, как он там.

Спустя примерно полчаса понимаю: все, выдохся я.

— Ладно, — говорю, — не нужен мне ваш чернокнижник. А папе я все равно пожалуюсь.

После чего, задрав нос, удаляюсь. Я чрезвычайно собой горд. Вот такой я молодец.

Глава 12

Дуся

— Какую иллюзию? Как ее наводить то? — растерялась я.

— Бери тапок.

Я фыркнула. Наконец-то он называет эту вещь своим именем, а то выёживался: "возьмите, Дульсинея, Ваш магический предмет".

— Руны помнишь? Руну молчания.

Я немножко неуверенно кивнула. Помнить-то я эти руны помнила и даже на Терине пыталась их использовать, но это все были шалости. Не уверена, что у меня по-настоящему что-то получится.

— Повернись к двери. Тапком в воздухе ее нарисуй.

В кои-то веки я его беспрекословно послушалась, сняла с ноги тапок этот свой несчастный, повернулась к двери и, как он велел, начертила руну. Надеюсь, что именно руну молчания, а не какую-то другую изобразила, перепутав пару закорючек. Руны — они штуки хитрые, чуть не так какую закорючку нарисуешь и все — вместо руны молчания получится какая-нибудь руна кричания.

— Молодец, Дуся, — похвалил маг, уже не шепотом, а нормальным голосом. Ну, то есть не совсем нормальным, а хриплым таким и усталым.

— И что, стража теперь нас не слышит? — поинтересовалась я, все еще не уверенная в том, что у меня что-то получилось, и потому шепотом.

— Стража слышит то, что она слышит обычно. Руна действует примерно два часа, но я советую тебе уйти раньше. Говори, что хотела.

— Я тебя хотела увидеть.

— Не стоило. Опасно. Они не знают, что ты маг. Темные боги!

— Что? Больно?

— Неважно. Твою магию могут засечь. Совет не будет церемониться с дочерью беглого волшебника.

— И что, мне надо бросить тебя здесь и радоваться жизни? Ты тут лежишь, мать твою за ногу, и даже нос себе самостоятельно почесать не можешь. И ходишь под себя, наверно.

— Дуся, не плачь.

— Отстань! Не твое дело, что я делаю. И вообще, нечего тебе здесь разлеживаться, я…я тебя сейчас в другой мир перенесу. Вот к себе домой, например. Медицина у нас не ахти, но все ж таки лучше, чем в темнице.

Придя к такому гениальному решению, я схватилась за тапок и уже собралась ну просто сдуреть, как сильно захотеть открыть портал. Я была на сто процентов уверена, что теперь-то, с таким огромным желанием, у меня точно получится.

— Дуся, не смей, — прошипел маг.

— Это еще почему? — возмутилась я. — Поскольку развешивать руны можно, я делаю вывод, что магию здесь не отслеживают. Так в чем дело? Тебе что, нравится здесь лежать?

— На мне заклятие, запрещающее перемещения любого рода, в том числе и переходы через порталы в иные миры.

— Ну и что? — не поняла я, — ведь не ты сам будешь перемещаться, а я тебя перемещу.

— Как только здесь будет хоть намек на то, что я куда-то перемещаюсь, заклятие сработает, и от нас мокрого места не останется, — терпеливо объяснил маг.

— Да? Ну ладно, — пробурчала я, задумчиво изучая тапок.

— Дульсинея, я по Вашему лицу вижу, что Вы собираетесь сделать. Забудьте. Вы не сможете взломать это заклятие.

— Уверен? — мрачно спросила я.

Терин едва заметно кивнул. Я собрала все свое благоразумие и решила мага послушаться.

— Нет, так нет. Значит, будем действовать иначе, а пока…быстро рот открыл и начал жрать!

— Я бы лучше еще попил.

— Вот давно бы так, — обрадовалась я. — А то строит из себя тут героя голодного и холодного.

Я вновь напоила Терина, и он даже благодарно мне улыбнулся. Потрясающе, какое достижение! Кажется, на глаза опять навернулись слезы, и чтобы отвлечь себя от намерения порыдать на груди у этого раненого героя, я быстренько спросила:

— Ну, теперь ты мне расскажешь, как тебя лечить?

— Времени мало.

— У нас полно времени, — возразила я. — Ты думаешь, я сюда в первый и последний раз пришла? Не мечтай! Я сюда буду каждый день приходить.

— Ты рискуешь.

— Слушай, если ты еще раз намекнешь, что надо бросить тебя здесь подыхать, я тебя прямо сейчас голыми руками придушу, чтоб не мучился.

— Это выход.

— Обойдешься! — рявкнула я и со злости вспомнила руну врачевания. Нет, переломы она не вылечит, слишком слабенькая, но может сработать, как анестезия. И как это я раньше не догадалась? Вот дура-то! Ему же больно до одури. Он, кажется, слегка прифигел, когда я замахала тапком у него перед носом, а потом вздохнул с таким облегчением, что сразу понятно стало, что с руной врачевания я ничего не напутала, и она сработала.

— Спасибо.

— Не за что. А теперь я тебя слушаю. Давай, рассказывай, как тебя вылечить. Ты наверняка знаешь. Ты же придворный маг… был… ну, короче, ты должен знать такие вещи.

— Вообще-то я не травматолог, моя врачебная специализация венерология, — признался Терин и, кажется, даже хмыкнул при этом.

Я не удержалась и хихикнула.

— А что при дворе самое оно. Насмотрелась я, какие тут нравы царят. Одни фрейлины эти тупые чего стоят. Ты кстати в курсе, что Джула тебя соблазнять собиралась? Хм, по твоему лицу вижу, что ты вообще не знаешь, кто такая эта Джула… Э… Слушай, мне кажется, или там в коридоре что-то творится?

— Нет, не кажется. Уходи немедленно.

— Ага, сейчас, только все брошу. Тебя вот, поднос и прочие радости жизни, и помчусь, роняя тапки… Не вальдоров ли там чудный голосок мне слышится?

— Пришел, наверное, на меня полюбоваться, — горько усмехнулся маг, — он ведь так об этом мечтал.

С меня хихикательное настроение мигом слетело.

— Дурак ты, все-таки, Терин. Хотя тебе простительно, больному-то. Ты морду Вальдора не видел, когда тебе руки ломали. Я думала, он на помощь тебе кинется. Еле удержала. И тебе бы не помог, и сам бы попал.

— Ну, — с изрядной долей высокомерия в голосе заявил маг, — вероятно, ему не чужда благодарность. Все же, я отпустил его раньше, чем собирался.

— А он не в курсе, что ты его отпустил. Он до сих пор уверен, что это была исключительно моя инициатива — его из тюряги выковырять, пока ты там зомбями своими командуешь.

— Я бы все же не обольщался на его счет, — проворчал Терин и тут же перевел разговор в иное русло, — а что, все так плохо при дворе?

— Да что ты, там дико весело, — изображая дебильную радость, заверила я. — Только