Всё прекрасно. Всё чудесно - Ирина Бондарук

по итогу, попадал сам.

— Ещё нет. Завтра, — произнёс Драко, прислонившись щекой к её волосам. Теперь её запах и голос рядом. Спасибо, Господи, что сохранил её. Для меня.

Ведь на каждого дьявола найдется свой ангел. Я нашёл её раньше, чем она меня. Но я рад, что она всё равно подошла ко мне. Вспорхнула крыльями и пожелала остаться рядом. Захотела измазать свою белоснежную душу, чтобы прикоснуться рукой к моей. Тёмной, скользкой и, как мне казалось, никому не нужной.

Она отстранилась. Слегка привстала и легко коснулась его плеча, словно просила, что он должен повернуться к ней. И Малфой повиновался, ведь с ней ему трудно спорить.

Грейнджер всматривалась в его глаза, пока Драко старательно сдерживался, чтобы не снять ту самую маску стойкости. Она была с ним такая настоящая. А он продолжает примерять лица, создавая из себя Бог весть что. Прости меня, Грейнджер. Но ты сможешь меня не понять. Все мы, слизеринцы, непостоянные и глупые существа, у которых есть большой дар самоуничтожения и уйма плохих воспоминаний. И я мог бы тебе обо всём рассказать. Сказать, что чувствовал тогда и что чувствую сейчас. Но не буду. Я не хочу, чтобы ты об этом знала. По крайней мере, не сегодня.

Она коснулась его щеки ладонью. Прям, как тогда. И действительно самые лучшие и хорошие воспоминания хлынули потоком в его голову. Они ведь были связаны с ней. Господи, Грейнджер, ты не понимаешь, какое впечатление производишь на окружающих? Ты ведь… Такая прекрасная. Внутри и снаружи. А возишься с тем, кто раньше был тебе противен. Зачем?

Девушка приблизилась к его лицу. На секунду замерла, вновь заглядывая в глаза. А затем — коснулась его губ своими. И всё. Мыслей больше нет. Они улетели куда-то через окно. Ведь он так скучал по её поцелуям. Так скучал по ней.

Почему-то у Драко была только одна ассоциация с поцелуем Грейнджер. Поцелуй Смерти. Ведь она могла в один момент приголубить его, скрыть крыльями ото всех. А через несколько секунд — закричать, что он ей не нужен, она сама справиться. Но с каждым её поцелуем боль внутри него уходила. И он был готов целовать её вечность, чтобы забыть о том, кто он на самом деле.

* * *

— Здравствуй, отец, — произнёс Драко, слегка поклонившись. Таков был этикет в семье Малфоев. Грейнджер знала об этом. Но сдвинуться с места, чтобы поклониться тому, кто изуродовал жизнь многих волшебников, не могла. Она так и стояла за спиной Малфоя, прикрывая живот мантией. Она слишком боялась этого кабинета. Этой гнетущей тишины. И Люциуса.

— Здравствуйте, сын, — произнёс мистер Малфой, не отрываясь от чтения книги за своим столом. Там же были и сигары, и бокал с огневиски. Пить с самого утра? Прекрасное решение.

— Отец, я хотел бы познакомить тебя с той, что ждет от меня ребенка, — чуть тише сказал Драко и понизил голос до минимума на последних словах.

Люциус поднял голову и его взгляд встретился с Грейнджер. Девушка инстинктивно сжалась и коснулась спины Драко рукой. Нет, прошу, только не на меня. Выбери другую мишень.

— А, мисс Грейнджер? — он усмехнулся и отложил книгу на стол. Грейнджер начинало подташнивать от запаха сигар, но она стойко решила, что будет лучше не уходить в этот момент. — Польщен, что вы прибыли вместе с моим сыном и не побоялись жить здесь в течение недели. Я прислушался к словам своей супруги и решил вас не беспокоить. Хоть я и удивлен, Драко, что ты выбрал… Маглорождённую.

Вау, Люциус знает такие слова. Я удивлена. Но высказываться в таком тоне и такими словами она не имела право. Ведь всё отразиться в первую очередь на Драко.

— И когда же мы сможем узнать пол ребенка? — спросил Люциус, пригубив бокал с алкогольным напитком. Грейнджер нутром ощущала всё презрение, что сочилось в словах отца Драко. Ей казалось, что оно проникает в её кровь и растекается по всему телу. Ощутила, как воздух вокруг превратился в кисель.

— Мистер Уилсон сказал, что пол ребенка будет известен через несколько дней. Он нанесет нам визит и сообщит всё, что нужно.

Драко держался молодцом, что не сказать о Грейнджер. Она старательно избегала взгляд от Люциуса, который смотрел исключительно на неё. Ей было некомфортно от этого взгляда. Но для себя она сделала вывод, что лучше все же взглянуть на него. В эту минуту переоценивать его было опаснее, чем недооценивать.

— Хорошо, тогда буду рад, если сегодня мисс Грейнджер поужинает с нами и не побоиться больше прогуливаться Мэнором и садом Нарциссы в последующие дни.

Он ужасен, как и ваше нутро, мистер Малфой. И вы думаете, что я захочу проводить много времени в вашем особняке? Нет. Не дождетесь. Как только я смогу родить этого ребёнка, я попрошу Малфоя купить дом где-то подальше от вас. Лишь бы больше не видеть ваших глаз.

— Мы можем идти? — спросил Драко, опустив руку и, найдя ладонь девушки, сжал её.

— Конечно-конечно. Я знаю, что неделей ранее у мисс Грейнджер были некоторые проблемы со здоровьем. Но мы ведь не хотим, чтобы она потеряла этого ребенка?

Его голос был поразительно ласковый. И только последние три слова звучали как-то дико из его тонких уст. Грейнджер начинало мутить. Она не понимала, что подразумевает под этими словами Люциус. Но ведь Драко рядом и не позволит, чтобы с ней и ребёнком что-то случилось.

Драко ничего не ответил. Только кивнул головой и развернулся к девушке. Она видела, что он также изумлен, как и она. Он рассчитывал увидеть совершенно другую реакцию, но никак не эту. Это сбивало с толку обоих. Но оставаться здесь, в этом прокуренном кабинете, не хотелось ни Драко, ни Гермионе.

Возле кабинета, чуть поодаль их ждала Нарцисса. Она была обеспокоена. Нервно накручивала локон светлых волос на палец и была погружена в свои мысли. Когда Драко закрыл дверь, подталкивая Грейнджер в сторону Нарциссы, женщина словно пришла в себя. В несколько шагов приблизилась к девушке и приобняла её за плечи. Да, она привыкла в таким касаниям миссис Малфой, и была даже рада. Ведь в такой сложной ситуации, в которую она попала, ей нужна была мать. И именно Нарцисса заменила её.

— Может, нам стоит пройти прогуляться в саду? Попробуем восстановить его своими силами. Я уверена, что Гермиона отлично с этим справится, — с какой-то вымученной улыбкой произнесла Нарцисса. Напряжение вокруг троих нарастало. Все были удивлены многими поступками других. Но стоять на одном