Высокий блондин без ботинок - Татьяна Луганцева

Надя, ошеломленная всем произошедшим и тем, что в этой темнице есть и окно, на коленях подползла к стене, с трудом встала и выглянула в небольшое окошко, причем стекло было опущено на одну треть, что давало доступ свежего воздуха в комнату к девушкам. Действительно, взору Нади открылся вид на небольшую площадку перед домом Владимира с мешками цемента и строительными тележками.

— Правда, башня… Как же это? Потайная комната? — предположила Надежда, только сейчас внимательно оглядываясь. Комната была очень странная. Очень узенькая, какая-то полукруглая. Стены были из необделанного камня. Дверь была тяжелая, плотно закрывающаяся, металлическая. Еще Надя заметила в стенах какие-то странные маленькие окошки со створками.

«Прямо камера пыток какая-то…» — мелькнула мысль у Нади.

— Что здесь за чертовщина? Почему вы в цепях? Что он делает с вами? Кто эта девушка? Почему вы обритые? — засыпала девушек вопросами Надя.

— Ишь ты… — усмехнулась Мила, — скоро все узнаешь… на своей шкуре.

— Подруга, я не узнаю тебя… Почему ты злишься на меня?

— Потому что всегда ты так! Вроде нашла нас, а что толку? Всего лишь станешь одной из нас. Никакого проку! Суетишься, что-то делаешь, сеешь хаос… Хоть бы что-то полезное сделала! — выкрикнула истерично Мила.

— Не надо так говорить! Я все для тебя сделала, даже больше того! Я не виновата, что ты помчалась сломя голову к этому маньяку, даже не предупредив меня. Я же нашла тебя, понимаешь, нашла! Почему вы не подали сигнала?! Окно открыто, дверь металлическая. Почему не кричали, не стучали?! Мы тут полдня с полицией ходили!

— Я не знаю, не знаю, не знаю, — ответила Мила, закрывая бритую голову руками. — Мы никого не видели.

— Но как же? Полдня!

— Ничего не знаю, — поджала губы Мила, словно на допросе.

Надежда раздраженно вздохнула. Теперь она уже понимала, что эта узкая комната располагалась в толще стен башни, а неправильной формы дом маскировал ее, создавал оптический обман.

— Почему ты пришла одна? — спросила Мила, и слезы потекли из ее глаз.

— Я пришла на разведку, и все шло хорошо… Если бы Владимир не забыл свою куртку, то он бы не обнаружил меня. Не беспокойся, нас обязательно найдут! Пусть я и не говорила, что иду в этот дом, но Марко обязательно догадается. Он знает, что я подозреваю Владимира и что если я и пошла куда-то, то только сюда. Он догадается, вот увидишь! А уж когда он сюда придет, будь уверена, я подниму здесь такой шум, что они услышат нас и освободят.

Искра надежды мелькнула в испуганных глазах Милы, внимательно слушавшей Надю.

— Что он делает с вами? — спросила Надя у подруги, придвигаясь поближе.

Другая девушка все это время сидела в самом узком месте, в противоположном конце комнаты, смотрела в одну точку и слегка раскачивалась.

— Я не знаю… — прошептала Мила и подняла холщовую материю на руках.

Надежда вздрогнула, все вены подруги были исколоты, а кожа в кровоподтеках и гематомах.

— Боже! Что это?!

— Я не знаю… Он все время колет нам что-то… а иногда берет кровь из вены.

— Он вампир? — предположила Надя. — Что он колет вам? Наркотики?

— Я не знаю, но чувствую себя плохо…

— Он насилует вас?

— Что ты! Нет…

— Господи, он кормит вас?

— Конечно, очень хорошо… Только не выпускает на улицу… и делает уколы… А иногда здесь включается ультрафиолетовый свет, который заменяет нам солнце… Он заботится о нас…

— Как вы позволяете все это делать с вами? Вы же как подопытные крысы! — Надежда на время даже забыла о своей сильной головной боли.

— Скоро узнаешь…

— Ты даже не избита! Ты разрешаешь все это делать с собой? — продолжала недоумевать Надя.

— Он показал нам, что сделал с другими девушками… Ох, лучше тебе этого не знать.

— Тут еще кто-то есть? — вздрогнула Надежда.

— Много… было много, сколько — точно я не знаю, но в живых остались мы вдвоем, а теперь вот втроем… Вся эта башня имеет в толще стен потайные комнаты вроде этой. Там жили другие девушки и женщины… Сколько их было точно, я не знаю. И как долго они там жили, я тоже не знаю. А когда они умерли от его опытов, он избавился от них. — Плечи Милы затряслись мелкой дрожью.

— Успокойся, подруга, — сказала Надя, понимая, что это глас вопиющего в пустыне.

— Он спокойно залил эти ниши, эти искусственные полости в стенах, жидким цементом, — наконец-таки выговорила Мила.

— Вместе… — начала было Надя.

— …вместе с несчастными девушками, погребя их заживо, когда они стали ему не нужны. Поэтому мы с Аллой ведем себя хорошо. Да, Алла? — звякнула цепями Мила, обращаясь к своей сокамернице.

— Алла? — тупо переспросила Надя. — А не та ли это Алла из Москвы, что пропала год назад?!

— Я не знаю, о чем ты говоришь, но эта девушка русская, и она здесь очень давно. Она не говорит, это он называет ее Аллой. Я считаю, что она понимает, о чем говорят люди, вернее, я на это надеюсь, так как она тут единственная душа в этом аду, в этой тюрьме.

— Мила, не плачь! Мы обязательно выберемся отсюда, — сказала Надежда, с ужасом глядя на Аллу. Если это та женщина, о которой она подумала, то она должна была провести в заточении целый год, причем не просто в заточении, а в муках.

«Что он им колет, — содрогнулась Надя, — если это лекарство приводит к такому результату? Она же просто овощ. А что, если он и со мной такое сделает? Будем здесь овощной грядкой. Ой, Марко, надежда только на тебя. Ты же умный парень, ты же миллионер! Ну догадайся, ну додумайся, где я могу оказаться с моим неуемным характером», — погружалась в свои невеселые мысли Надежда. Она даже смотреть не могла на обритую, изуродованную подругу в какой-то нелепой одежде и цепях. Сердце ее сжималось от жалости…

— Почему вы обритые? — спросила Надежда. — Он побрил вас?

— Мы сами, вернее, я бреюсь сама и брею Аллу, когда он приказывает.

— Зачем?

— Он говорит, что так надо, чтобы было чисто, чтобы не завелись вши, он заботится…

— Мила, очнись! Я не узнаю тебя! Какая забота?! Боже, неужели я опоздала и ты сошла с ума? Зачем ты это с собой делаешь?

Мила качнулась в сторону Нади и прошептала:

— Ты с ним лучше не спорь, он умеет быть убедительным. Мой тебе совет, делай все, что он тебе скажет, так будет лучше.

— А что это на вас за балахоны?

— Тебе тоже выдадут, не переживай…

Надя мрачно уставилась в окно, погрузившись снова в свои мысли.

— Ну как, познакомились? — вдруг раздался мужской голос, что было очень неожиданно. Надежда даже вздрогнула. Улыбающееся лицо Владимира появилось в одном из окошек, глаза его буравили свою новенькую пленницу.

— Ах ты, мерзопакостник! Ты еще смеешь спрашивать? Выпусти нас отсюда немедленно! — закричала Надя.

— Поговори мне еще, — вздохнул Владимир, — глупая курица, ты не была мне нужна, сама напросилась. Когда шумиха уляжется, я от тебя избавлюсь, но пока не до этого… Поживешь здесь со своей подружкой. А сейчас снимай свое грязное тряпье, бросай мне все и надень вот эту рубаху. Мне в моей лаборатории не нужна инфекция!

Владимир кинул ей такую же робу, какие были на двух женщинах.

— Это не мой фасон! — сквозь зубы сказала Надя.

— Откуда только ты свалилась на мою голову? — задумчиво проговорил Владимир. — Ведь я же догадывался, нутром чувствовал, что с тобой будут проблемы.

— Господи, она не ведает, что творит, она исправится, — подала голос Мила. — Надя, скорее снимай одежду и надевай рубаху, не упрямься! Я прошу тебя.

Надежда презрительно фыркнула и испепелила Владимира взглядом, полным ненависти.

— Может, мне еще и голову побрить?

— Побреешь, если скажу, будешь на задних лапках прыгать, если я скажу, — ответил Владимир, и взгляд его заледенел, добродушная улыбка исчезла с лица, как будто ее и не было никогда.

Окошечко захлопнулось, Алла начала раскачиваться с большей амплитудой, что тоже очень нервировало Надю, а Мила заголосила:

— Что ты наделала? Одумайся! Скорее надевай рубаху, может быть, он еще передумает… Зачем ты злишь его?

— Да что с тобой? Что ты так пресмыкаешься перед этим недочеловеком! — в ответ заявила Надежда.

Металлическая дверь со скрипом отворилась. Девушки забились в углы, а большая фигура Владимира надвинулась на Надю.

— Ничтожество! Маньяк! Урод! — прокричала она.

— Поначалу все такие разговорчивые, — миролюбиво проговорил он, — и вовсе я не маньяк, я еще Нобелевскую премию получу. И вы бы гордились мной.

— Убийца! — воскликнула Надя.

— Да, вы умираете у меня, — грустно вздохнул Владимир, — но поверьте, ради благих целей. Все гениальное имеет право на жертвы. Пусть погибнут единицы, зато миллионы будут спасены. Да, ладно, я отвлекся. Значит, подчиняться не желаешь?

— Никогда!