Оглянись – пришельцы рядом! - Михаил Ахманов

Вообще говоря, таких оборонительных рубежей насчитывается немало. Во-первых, граница своего народа, языка и страны, отделяющая нас от чужих народов, стран и языков; во-вторых, покровительство власти, государства и закона, которые охраняют нас внутри национальной общности; в-третьих, ареал социального класса – общности людей примерно такого же, как у нас, имущественного положения, образования, культуры; в-четвертых, сфера профессиональных интересов; в-пятых, родственники, друзья, знакомые, соседи; и, наконец, в-шестых, мельчайшая ячейка, семья. Граница семьи – это оборона против всех: против друзей, родственников, соседей, коллег по работе, собратьев по классу, против давления власти и подозрительных иностранцев. Кроме того, семья – защита от одиночества.

Нужда в такой обороне вызвана несовершенством нашего общества, наличием в нем конфликтов, указанных в главе 7. Что же именно защищает семья – вернее, юридический институт брака? Это давно и хорошо известно: не любовь и светлые чувства, которые не нуждаются в защите, а в первую очередь свое имущество. Данный вывод, сделанный мыслителями древности, и классиками марксизма, и буржуазными социологами, кажется мне совершенно ясным. Его подтверждают законы, традиции и обычаи наследования, принятые во всем мире.

Но если в счастливом изобильном завтра имущество потеряет свою ценность, если не станет власти, исчезнут понятия «свой» и «чужой», если обороняться не от кого, то зачем семья? Тем более, что любовь и секс возможны без физического контакта. Так, во всяком случае, считает Фредерик Пол, а к его мнению стоит прислушаться – в когорте фантастов-футурологов Пол не последний человек.

«Поднявшись к трехсотому ярусу Башни, я изучил экспозицию. Час разглядывал, не меньше, гуляя по залам с высокими сводами; кукол в них не счесть, а я – клиент разборчивый. Были там маленькие и покрупней, рыжие, блондинки и брюнетки, с желтой, розовой и смуглой кожей, тощие и пышные, с разнокалиберной кормой, грудями и остальным хозяйством, с имитацией пупка, с раскраской и с татуировкой. Черные тоже нашлись, и мне не соврали: правда, спецзаказ! В ГенКоме черных лепят без затей, меняя при клонировании пигментацию кожи, но эти были натуральными: волосы колечком, губастые и плосконосые. Сразу виден редкий генетический материал, какой, пожалуй, только в Африке и остался.

Я выбрал рыжую с зелеными глазами и одну из черных, стройную, высокую и в теле. Рыжая умела ахать и хихикать и обошлась мне в две монеты, а черная – так в целых пять! Но стоила того. С ними я позабыл о Джизаке и щеляках, убитых мной, которых, надо полагать, уже перемололи на компост. Забыл и о времени. Чтобы забыть, монет не жалко; монеты – прах, а вот дурные мысли… Лучшее средство от них – широкая постель и пара одалисок плюс «веселушка» или еще какая оттопыровка… ну, хорошая еда, приятели, беседа… Еще бы ребра посчитать кому-нибудь или заехать под дых…»

Михаил Ахманов «Среда обитания»

Глава 10. Мнение Фредерика Пола. Миллионные Дни

Рассказ Пола «Миллионные Дни» [41] относится, по моему мнению, к числу тех редких футурологических произведений, в которых оригинальная идея, юмор и превосходный текст сочетаются с научной достоверностью прогноза. Рассказ невелик, всего-то шесть страниц, и посвящен любви – или, если угодно, эротике в далеком грядущем. Как там у них будут решаться эти вопросы, мы в точности не знаем, однако есть надежда, что Пол в «Миллионных Днях» или я в «Среде обитания» что-то угадали. Малую частицу истины, которая, впрочем, в полнометражном виде может оказаться совсем не такой, как в наших прогнозах.

Миллион дней это около трех тысяч лет, но Пол указывает более определенно время своей истории «о парне, девушке и их любви» – десять тысячелетий от нашего времени. Парень, которого звали Дон, «был совсем не таким, каким обычно мы представляем себе молодого человека – хотя бы потому, что ему стукнуло сто восемьдесят семь лет». Что же до девицы, ставшей предметом страсти Дона, то она не могла считаться в полном смысле девушкой, так как генетически была мужчиной. Однако, пишет Пол, «увидев эту девушку, вы бы вряд ли смогли предположить, что она имеет какое-то отношение к мужскому полу. Груди – две, воспроизводящие органы – женские. Округлые бедра, лишенное растительности лицо, отсутствие наглазничных долей. По внешнему виду вы бы совершенно определенно признали в ней женщину; правда, вы затруднились бы ответить, женщиной какой расы или народа она является. Вас наверняка смутил бы ее хвост, шелковистая шерстка и жаберные щели позади ушей».

В то же время она была прелестна. По утверждению Пола, «девочка хоть куда, и если бы вы провели с ней часок наедине, то – уверяю вас! – продали бы дьяволу свою бессмертную душу, чтобы заполучить ее в постель. Дора была женственной, милой и очаровательной, но на этом ее достоинства не кончались. Она была, выражаясь в понятных нам терминах, танцовщицей. Ее искусство требовало высокого интеллекта, врожденных способностей и постоянной тренировки. Эти танцы, происходящие при полном отсутствии тяготения, выглядели как чарующая смесь акробатики и классического балета с неким оттенком эротики. Когда Дора танцевала в те Миллионные Дни, у людей, которые смотрели на нее, учащалось дыхание; и вы тоже не составили бы исключения».

Что же общего было у прелестной Доры с мужчиной? Генетика, как я уже отметил выше, наличие в ее клетках XY хромосом. Специалисты той отдаленной эпохи умели делать заключения о будущих талантах и склонностях ребенка еще на уровне бластулы [42], и если выяснялось, что женский облик и женское тело подойдут ему больше, дитя делали женщиной. В том далеком завтра подобная операция считалась элементарной и никак не связанной с материнским чревом – ведь секс был давно отделен от воспроизводства потомства.

Дон и Дора встретились, и случилось это так:

«В те самые Миллионные Дни Дора выплыла из дома и нырнула в трубу транспортера, где быстрый поток воды подхватил ее, вынес на поверхность и выбросил в ореоле брызг прямо на эластичную платформу, которая была… ну, назовем ее репетиционным залом.

– О, черт! – воскликнула она в прелестном смущении, свалившись, после тщетной попытки сохранить равновесие, прямо на какого-то незнакомца, который и был Доном.

Таким забавным образом они познакомились. Дон как раз отправился подновить ноги, и мысли его находились весьма далеко от поисков любовных приключений. И вот, рассеянно шагая по причалу для субмарин, он внезапно оказывается промокшим до нитки, а потом обнаруживает в объятиях девушку, прелестней которой он никогда не видал.

– Ты выйдешь за меня? – спросил он с полной уверенностью, что они созданы друг для друга.

– В среду, – нежно проворковала она, и ее обещание было подобно ласке.

Дон был высок, мускулист и бронзовокож – одним словом, парень, который способен взволновать девушку. Впрочем, были и другие причины, означавшие близость их вкусов и интересов. Они интуитивно почувствовали это, обменявшись первыми взглядами».

Красавчик Дон был астронавтом и путешествовал по Галактике на межзвездных кораблях. Пол сообщает, что Дону «постоянно приходилось иметь дело с высокой радиацией, так как его отсек находился рядом с ускорителем, где происходил распад субатомных частиц, превращавшихся в поток жестких квантов. Это означало, что его плоть необходимо защитить кожей или, если хотите, броней из очень прочного металла медного оттенка. На самом деле он был киборгом. Большинство его органов давно уже заменили механизмы, гораздо более надежные и полезные. Не сердце, а кадмиевая центрифуга гнала кровь по его артериям. Его легкие расширялись лишь тогда, когда он громко говорил; каскад осмотических фильтров извлекал кислород из отходов жизнедеятельности его организма. Вероятно, для человека двадцатого столетия он выглядел несколько странно – с горящими глазами и руками с семью пальцами. Но самому Дону – и, конечно, Доре – его облик казался вполне человеческим и весьма величественным».

Видите, как совпадают наши точки зрения, моя и Пола? Мы оба считаем, что человеческая сущность определяется не обликом, а разумом, чувствами, индивидуальностью, и если люди будущего пожелают изменить свои тела, сохранив при том свое интеллектуальное богатство, они все равно останутся людьми. С многообразием обличий, которые могут принимать разумные создания, принадлежащие к одной и той же расе, мы столкнемся в следующей главе при обсуждении пришельцев, а сейчас я хочу заметить, что такие фокусы наверняка возможны и не должны вводить нас в заблуждение.

Однако вернемся к Доре и Дону.

«Так вот, они выполнили свое намерение. Чувство, которое они испытывали друг к другу, выросло, расцвело и принесло плоды в среду, как и обещала Дора. Они встретились в помещении одного из многочисленных центров кодирования – вместе с парой добрых старых друзей, пожелавших им счастья. И пока хитроумные устройства сканировали их личности и записывали их на магнитные пластины, они улыбались, перешептывались и перебрасывались остротами с друзьями. Затем они обменялись своими электронными аналогами и разошлись. Дора отправилась в свое жилище под морской поверхностью, а Дон – на звездный корабль.