Закатная звезда Мирквуда (СИ) - Лионкурт Алира

⁶ Синда, король Лориэна, сын Амдира

⁷ Верные или Элендили (кв. Друзья Эльфов) — меньшая часть нуменорцев, выступавшие за дружбу с эльдар и Валар. Их предводителями были владыки Андуниэ

⁸ Умбарские пираты (англ. Corsairs of Umbar) — переходящее звание народов, населявших гавань Умбар и совершавших морские набеги на королевство Гондор

Глава 23

Сотнями костров по всему лесу пришел в Мирквуд Нэйрэ. Подданные собирались вокруг них, танцевали, пели и рассказывали друг другу истории из своих жизней. Некоторые вспоминали старинные легенды, некоторые просто молча слушали и наблюдали за остальными. Но никто не был одинок в День Огня. Никто, кроме него.

Ознаменовав окончательно наступившую осень и скорые холода, Владыка сменил изумрудную мантию на кроваво-красную и надел взамен летней короны осеннюю, украшенную кистями ягод, красными и оранжевыми листьями. В его руке привычно покоился витой посох, когда витражные двери в сад распахнулись. Сдержанная вежливая улыбка и спокойствие царили на бледном лице. И только потемневшие аквамариновые глаза планомерно выискивали среди эльфов брениль Андунээль. Но не находили и оттого темнели, превращаясь в застывшие льдом озера.

Принимая из рук Легандира чашу с пряным вином, он отпил глоток, кивая подданным, по очереди поздравляющим его с Нэйрэ. Все они спешили засвидетельствовать почтение и вернуться к семьям, друзьям и любимым. У каждого из мирквудцев было к кому примкнуть. У всех, кроме таура. Казалось бы, за столько лет ему давно пора привыкнуть к этому, но что-то внутри противно сжималось и скребло когтями по живому. Трандуил самому себе не желал признаваться, что до последнего надеялся увидеть в эту ночь сына или целительницу. Но Леголас как всегда шатался по приграничью, а эллет попросту сбежала из дворца. Даже не соизволила предупредить об отказе составить ему компанию.

Он понимал её. После всей правды, что ей пришлось поведать, побег был предсказуемым шагом. Её удерживало в Мирквуде только собственное обещание и слова Галадриэль. Если бы не они, эллет умчалась бы как можно дальше от него, не оборачиваясь назад.

Помрачнев от этой мысли, он выпил несколько больших глотков и, глянув на дно опустевшей чаши, протянул её Легандиру, приказав налить ещё. Советник удивился подобной просьбе, но молча её выполнил, уловив настроение Владыки.

Медленными шагами следуя от костра к костру, Трандуил с печалью осознавал, что и Леголаса он в силах понять. Было чудом уже одно то, что триста лет сын находился рядом, не переча. Он ведь видел в его зелёных глазах жажду дороги, понимал, что однажды она пересилит всё остальное. Вот только боль от этого не уменьшалось. Ведь он сам вырастил сына, находясь рядом с ним каждый миг, оберегая от бед и во многом потакая. И вот теперь пожимал плоды своего воспитания.

Допив вторую чашу, король не глядя протянул её Легандиру.

— Что ж, надеюсь, что сегодня все хорошо отдохнут и запомнят этот Нэйрэ на год вперёд. А я, пожалуй, удалюсь.

— Владыка? — склонил голову к плечу советник, внимательно смотря Трандуилу вслед. — Ещё далеко до полуночи. Побудьте со своими подданными.

— Это ни к чему, — небрежно махнул рукой тот. — Им будет спокойнее без меня.

Полупустой дворец громадой высился над Трандуилом, когда он неспешно поднимался в свои покои. Казалось, он вымер. Хотя по дороге королю встретились несколько стражников, которым не посчастливилось стоять на посту в День Огня.

Замерев у самого края одной из площадок, расположенной на несколько ярусов выше тронного зала, он смотрел в пропасть, на дне которой протекала Лесная. Когда-то давно он слышал, что тому, кто сражается с чудовищами, следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. Ибо если ты долго смотришь в бездну, то бездна смотрит в тебя.

Подобные мысли никогда не приводили ни к чему хорошему. Поэтому, резко развернувшись, он стремительно преодолел последние два пролета и с грохотом, эхом разнесшимся по опустевшему дворцу, закрыл за собой высокие массивные резные двери. Прислонившись к ним спиной, он ненавидел себя за слабость, являющуюся непозволительной для короля. Тяжело выдохнув, он закрыл глаза, осознавая, что оказался почти зависим от тех, кому это было безразлично. От сына, который давно вырос. И от эллет, предпочитающей конные прогулки его компании.

Едкая усмешка кривила губы, когда опасная мысль заползла ядовитой змеёй в сознание. В определённой степени Трандуилу было лучше, когда рядом не было никого. Первые две с лишним тысячи лет Третьей Эпохи были наполнены горечью и болью, но двигаться вперед было легче, когда не на кого было оглядываться, некого ждать, не за кого беспокоиться. Был только он и нуждавшийся в нём народ, не до конца оправившийся от военных потерь. Это уже потом ему пришлось выбрать благородную эллет и сделать её королевой. Потом родился Леголас, став тем единственным, ради чего стоило жить, когда супруга внезапно решила уплыть в Валинор, заявив, что в изменяющемся Средиземье для неё нет места. А теперь появилась Андунээль, которую хотелось видеть рядом с собой как можно чаще.

Хотелось забыться. Хотелось, чтобы равнодушие снова сковало холодом, подарило спокойствие. Но внутри стальными кольцами ворочалось беспокойство. Отставив витой посох и повесив снятую мантию на спинку кресла, Трандуил, на ходу расстегивая камзол, подошел к столику с напитками и наполнил высокий хрустальный бокал крепким дорвинионским вином.

А через пару часов, выпивший не один кувшин вина, он полулежал поверх одеяла и невидящим взглядом смотрел в потолок. Прохладный ветер хозяйничал в королевских покоях, осторожно оглаживал снятую корону, оставленную на столе, проходился по шелку распахнутой рубашки короля, путался в его длинных волосах, ласково касался гладкой кожи и стыдливо мчался дальше, колыша легкие занавески и щедро ссыпая листья на пол, чтобы после кружить их в весёлом хороводе. Отстраненно слыша легкий шелест у балкона, мысленно Трандуил был далеко от дворца, всматриваясь в лес сотнями чужих глаз до тех пор, пока не нашел искомое. Проникнув в сознание шустрой лисицы, он затаился среди корней раскидистого дуба и наблюдал за тем, как Леголас пристально смотрит на Андунээль, рассказывающую отряду Стражей Границ о красоте далеких городов. Так говорить мог только тот, кто воочию видел белокаменные стены разграбленного порта и ещё не разрушенную величавую колонну, возведенную нуменорцами. Так, словно всё это было несколько дней назад, тогда как на самом деле минули тысячи лет. Сколько же ей пришлось пережить за прожитые тысячелетия? Сколь многое видели её чистые изумрудные глаза? Что за причины заставляли её метаться из одного края в другой? И почему после бесконечно долгих скитаний она вдруг остановилась в Лотлориэне?

Отпустив чужое сознание, Трандуил закрыл глаза и измученно провел по лицу рукой. А в следующий миг горький смех искорежил рот, льдинками разлетевшись по покоям. Леголас и Андунээль прекрасно обходились без него, проводя ночь Нэйрэ со Стражами. Они даже не думали о нём, увлеченные беседой у костра, а он высматривал их среди сотен чужих лиц. Никому не нужный король.

И если с Леголасом, с восхищением слушающим целительницу, всё было предельно ясно, то поведение эллет вызывало легкое недоумение. Он принял её в своём королевстве, готов был ждать сколько угодно момента, когда она расскажет всё о себе, а когда узнал о её прошлом, то проявил понимание. И что получил в ответ? Ей было легче рассказывать о себе кому угодно: юному эльфу, не знавшему потерь и не разбирающемуся в жизни; Стражам Границ, которых видела всего второй раз — но не ему. Как будто общение с ним было чем-то, что выше её сил, а ведь у них была одна на двоих родина, похороненная водами Великого моря. Как унизительно.

Солнце лениво поднималось по небосклону. Оно начало золотить верхушки деревьев, когда Легандир, поднявшись по ажурной лестнице, привычно поздоровался со стражниками, стерегущими королевский ярус дворца. Привычно прижимая к себе блокноты, свитки и письма, он постучал в двери кабинета Трандуила, но ответа не последовало, хотя обычно Владыка сразу же приказывал войти или, покорные его воле, двери, высеченные из живого камня, распахивались перед советником.