Побег - Евгений Сухов

Сейчас Александр Тимофеевич стоял, как дурак, чуть не посреди широченной улицы и глядел на удаляющееся красное пятно открытою автомобиля. Взглянув на светофор, подполковник удостоверился, что ему горит зеленый. Вот сука! Этот гад на иномарке ведь на красный ехал. Куда только смотрят инспектора ГАИ? Беспалый оглянулся и увидел молоденького лейтенанта с жезлом – наклонившись над открытым окном черного «мерседеса», он о чем-то беседовал с водителем, не обращая внимания на оживленную магистраль. Да, в Москве все не так, как у людей, подумал Беспалый, все через ж… Он вздохнул и, потеряв надежду перейти улицу по «зебре», двинулся к подземному переходу.

Сегодня ему предстоял нелегкий разговор. Бунт на зоне всегда ЧП, при любом исходе – быстром ли замирении, или долгом противостоянии – ЧП, чреватое крупными неприятностями для начальника колонии да и для вышестоящего начальства. Состоявшиеся после бунта телефонные разговоры хотя немного и успокоили Беспалого, все равно он готовился к буре. Одним выговором тут никак не обойтись. Могут и звезды лишить, и в должности понизить, а в худшем случае и под трибунал пихнуть. Что ожидало лично его, Беспалый не знал. Даже не догадывался. Одно он понимал четко – не столько бунт зеков, сколько его сообщение о гибели Варяга станет для него в эти дни главным испытанием. Вопрос лишь в том, как эту новость о гибели воспримут в Москве. То, что Варяг, возможно, жив, Беспалый пока никому не решался сказать. Снова, не проверив все досконально, попасть впросак – не входило в его планы.

Беспалый всегда отличался острым, почти звериным нюхом. Пока он сидел у себя в северной глуши, верша суровый суд во вверенной ему колонии, ему, понятное дело, никто никаких политинформаций не делал. Так что он мог лишь догадываться о подковерных делах в Москве. И чутко реагировать на смену политического ветра. Когда кремлевский хозяин в прошлом году внезапно заболел, началась вся эта странная кутерьма – не сразу, ближе к концу осени. Видно, туг в Москве еще долго размышляли, как оно повернется, надолго ли «дед» слег и вообще, что делать дальше. Но в ноябре завертелось. А уж после Нового года все словно с катушек слетели. По России прокатилась волна арестов и убийств. Законных пачками сажали – только через его колонию за зиму прошло десятка полтора «авторитетов». Выкосили чуть ли не всех крупнейших воров в законе – хотя многие из них, Беспалый знал точно, уже по нескольку лет как занимались легальным бизнесом я формально, юридически, к ним было не подкопаться.

Он до сих пор не мог понять, зачем Москве понадобился Варяг. Беспалый, пока летел в самолете, все размышлял над этим, но никак не мог взять в толк, чего же московские генералы надеялись добиться от Варяга. Зачем нужно было сажать его в тюрягу в Штатах, потом освобождать и вывозить из Штатов, вязать тут, лепить ему дело и сажать – к нему, к Беспалому?! Да еще под строгий надзор с уколами… Неужели эти московские начальнички надеялись, что со смотрящим по России у них заладится любовь и дружба?

Вот уж мудаки! Нет, не знают они ни души, ни понятий законных воров. Их, видать, этим премудростям в академиях МВД не учили. Хотя, может, они судят о законных по этой шелупони – новой поросли «коронованных», которые за большие бабки себе короны покупают. Уж не сами ли менты эту мелкоту плодят, чтобы потом с их помощью держать под контролем воровское сообщество? Но разве это так делается? Сами себе ведь яму роют. Он, Беспалый, сам ведь тоже практически проник в святая святых зековского царства! Да только он проворачивал это куда умнее и тоньше – имея дело с самыми настоящими ворами. Взять хотя бы Щеголя… С ним много дел наворотили на зоне. Многих заставили стоять по стойке смирно. Жаль. Жаль, нет больше Щеголя, как, впрочем, и его ближайших помощников: с приходом на зону Варяга их как чумой покосило.

Вспомнив о своей разваленной империи, созданной им за долгие годы на зоне, за колючей проволокой. Беспалый помрачнел. Теперь все придется начинать сначала. Все! Он строил эту империю терпеливо, кропотливо, по камушкам, не торопя событий и веря в то, что наступит день – и его труд будет вознагражден. Вот отец, замаливая грехи молодости, верой и правдой служил Советской власти, всю жизнь провел за «колючкой», а что получил в награду – выцветшие листочки благодарностей да пару-тройку орденов. Нет, это не дело. Беспалый-сын твердо знал, что его служебные успехи и достижения – это не дань высокой идее и не покаяние, а вехи славной карьеры. Но теперь после загадочных смертей его основных секретных агентов и прежде всего Щеголя, после нелепого бунта, после побега заключенного, кажется, все рухнуло. Да не кажется, а точно – все рухнуло. Что же дальше? Отступить, затаиться, переждать – и начать все сызнова… Так-то оно так, да вот непонятно, кто сейчас в бегах: если Варяг, то не так все просто может сложиться потом.

Беспалый перешел на другую сторону Тверской и зашагал к Центральному телеграфу. Он вошел в Газетный переулок – бывшую улицу Огарева – и остановился у углового дома. Так, опять ни одной вывески. Как же они в Москве любят все покрывать мраком тайны! Точно дети. То ли дело у нас в райцентре. Райотдел МВД – громадная вывеска на двери. Райотдел ФСБ – опять же издалека видно. А тут – хрен! Словно боятся кого. Кого боятся-то? Самих себя, что ли?

Он толкнул тяжелую дверь – но та не поддалась. Зато висящий у двери на уровне глаз решетчатый ящичек ожил и глухо спросил: «Вам кого?» Беспалый еще раз подивился и ответил, как его научили на Житной:

– Я ищу в/ч 1076.

– К кому? – пророкотал ящичек.

– К генералу Артамонову.

Дверной замок лязгнул, дверь раскрылась сама – Беспалый вошел и оказался перед другой, тоже закрытой дверью. Тем временем уличная дверь медленно закрылась, лязгнул замок, после чего открылась внутренняя дверь.

Беспалый оказался в большом ярко освещенном холле с высоким потолком. Он едва не налетел на широкий стол, за которым сидел старший лейтенант внутренних войск.

– Я к генералу Артамонову, – повторил Беспалый и зачем-то добавил: – По вызову.

– Вы откуда? – поинтересовался старлей.

– Из Северного Городка. Подполковник Беспалый. – Старлей снял телефонную трубку и тихо, почти неслышно проговорил:

– К Кириллу Владимировичу прибыл подполковник Бесполый.

– Бесп-а-лый! – едва ли не рявкнул Александр Тимофеевич. Ему здесь уже все не нравилось. Его фамилия имела некоторое отношение к физическому недостатку, но ведь не до такой же степени.

Но старлей даже не поднял глаз.

– Есть, – кивнул он и, положив трубку, сказал вкрадчиво: – Подполковник Беспалый, пройдите в кабинет 14. По коридору налево.

Подполковник, с остервенением сжав ручку портфеля, стремительно протиснулся сквозь никелированный турникет и пошел по тускло освещенному коридору. На дверях табличек не было – только медные овалы с цифрами. Вот и 14-й кабинет.

Беспалый согнул крючком указательный палец правой руки и сильно постучал.

Кирилл Владимирович Артамонов был видный высокий мужчина, черноглазый, чернобровый, с пышной черной шевелюрой и ранней сединой на висках. В сложной иерархии МВД он за последние лет пятнадцать занимал важные должности, хотя мало кто знал круг его непосредственных обязанностей. В прошлом году его назначили начальником спецуправления собственной безопасности МВД – созданного тогда же подразделения, призванного бороться с коррупцией в рядах МВД.

Ветераны министерства отнеслись к новой затее министра с иронией: поговаривали, что «старые волки» жили по принципу колобка – «я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, а от тебя, собственная безопасность, и подавно уйду». Молодняк же как будто слегка побаивался артамоновского управления – впрочем, атмосфера вседозволенности и безнаказанности, укоренявшаяся в МВД из года в год, настолько разохотила даже молодую поросль эмвэдэшных чиновников, что те торопились не упустить своего – кто в дачном строительстве, кто на ниве улучшения городских жилищных условий, кто в области «мерседесоизации».

Говорили так, что генерал Артамонов залетел в свое нынешнее кресло из другого теплого местечка – до прошлого года по линии ГУОПа он курировал Северо-Западный регион. Впрочем, он как был, так и остался членом коллегии министерства и членом совета по борьбе с организованной преступностью. После нового назначения Артамонова в Петербург направили генерала Калистратова – старика, которому перед пенсией дали возможность получить оклад повыше. Но удаление Калистратова из Москвы, к которому приложил руку и генерал Артамонов, имело не только благотворительный смысл. Калистратов стал сильно мешать Артамонову, потому что в последний год снюхался со старыми комитетчиками, втайне мечтавшими выкинуть «свердловскую банду» из Москвы и опять выйти на первые роли. Калистратову явно была по душе эта «старая гвардия», и, как показало дело Варяга, он вел свою игру хоть и топорно, но упрямо – видно, ему дали карт-бланш и пообещали какие-то бонусы в случае успеха операции.