Коэн (СИ) - "Osolio"

От воспоминания о прошедшей ночи внутри меня разом вспорхнули все бабочки. Я до сих пор чувствовала его прикосновения к коже, его поцелуи и слова, сказанные мне этой ночью. Уже пропадая в сон, мужчина гладил мне голову и о чем-то думал. Вдруг совершенно невзначай слетела с его уст фраза:

— Ты — моя, Рикарда.

«Твоя… Конечно, после произошедшего теперь невозможно игнорировать чувства, растущие между нами», — подумала я, — «Знал бы ты только, как давно меня тянуло к тебе».

Неспешно и осторожно я поднялась с кровати и на носочках ушла на кухню. Там, приготовив небольшой завтрак, я приняла душ, привела себя в порядок и уселась за барную стойку. На главной полосе в новостной газете, которую как обычно каждый вторник и четверг подкидывают почтальоны, огромными буквами было написано: «Вся правда о богачах Америки! Новые тайны Люциана и его окружения». — Я стала читать дальше и от каждой, прочитанной мною строчки мои глаза лезли на затылок, — «По словам некогда правой руки Люциана — Кристи Шульц, его страсть к нелегальному бизнесу и воровству возросла с появлением некой Рикарды Ричардсон — наследницы богатого состояния семьи Ричардсонов».

— Вот сучка! — выпалила я, совсем не заметив в дверях заспанного мужчину.

— Что такое?

— Ты прочитай! — Я бросила газету перед носом Коэна. — Эта стерва никогда не угомониться.

— Черт её дери! — Он злобно прорычал, а потом найдя в своем телефоне нужный номер, набрал его. — Наконец мне понадобился этот отдел.

— Какой отдел?

— Алло, Сильвия, добрый день. Это Коэн. Уже читали последние новости? — Он сосредоточенно смотрел перед собой. — И что? Если это какая-то заурядная газетенка, то можно пустить все на самотёк?! Я уволю тебя и всю твою бесполезную команду, Сильвия, если у этой, как ты сказала «заурядной газетёнки» с тиражом в несколько тысяч не найдется весомое опровержение!

Он бросил трубку. Подойдя ко мне, он прижался телом к моей спине, оставляя невесомый поцелуй за ухом. Потом, усевшись рядом, он налил себе черного кофе и запихнул в рот огромный кусок сэндвича.

— С ней нужно что-то делать, Люциан.

Вся его злость в миг куда-то улетучилась и мужчина, сидевший передо мной, стал полностью спокойным. Он не спеша уплетал свой завтрак, а я возила вилкой по тарелке, не в силах засунуть и куска себе в рот. Заметив это, он придвинул мой стул ближе к себе, заправил мои волосы за уши, пуская в эти локоны свои руки, нежно поцеловал в лоб и проговорил уверенно и спокойно:

— Робин Гуд, ты же знаешь, какая это липа. — Я усмехнулась. — Мы выпустим сегодня же опровержение. И ни тебя, ни меня больше Кристи не тронет.

— Все же она столько времени рука об руку была рядом.

— Я давно отдалил её от важных дел. Она и грамма не знает происходящего. К тому же, эта статья просто притянута за уши. — Он посмотрел на часы, висевшие над нашими голова на стене, — Мне нужно будет в офис сейчас. Разобраться с некоторыми вещами.

— Не переживай, я закрою квартиру и поеду домой.

Он снова поцеловал меня и принялся собираться. Я наблюдала за его естественными движениями. У него была идеальная осанка, слегка покатистые плечи и фигура в форме легкой трапеции. Поддавшись желанию снова его поцеловать, я настигла мужчину в коридоре около зеркала и, поднявшись на носочки, чмокнула его в щечку. Люциан ухмыльнулся и, развернувшись корпусом ко мне, поцеловал меня грубо и властно в губы.

— Вот так надо провожать своего мужчину, — я смущенно опустила глаза в пол, но после, выпрямившись, вздернула бровь и с насмешливостью и толикой дерзости притянула его за ворот рубашки к себе, углубляя наш поцелуй. — Если сейчас же не остановишься, я опоздаю.

— Может, все-таки опоздаешь ненадолго? Вместе выйдем из дома потом?

Он хищно заиграл бровями, снимая только что надетый пиджак. Эта была единственная вещь, которую он аккуратно повесил на вешалку. Остальные вещи по пути в спальню летели в разные стороны. Оставшись снова обнаженными, он привлек меня в поцелуе. Наши губы не разрывались. Его движения были жесткими и быстрыми. С каждым толчком хотелось просить ещё и ещё. И я не сдерживалась. Его сильные руки беспорядочно блуждали по моему телу, его лоб был прижат к моему и сбивчивое дыхание говорило о том, как хорошо ему сейчас в этот момент.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Конвульсия чувств и удовольствия достигла пика, и мы рухнули на кровать. Он повернулся на бок и взял меня за подбородок. Черные глаза мужчины стали чуть светлее то ли от света в комнате, то ли он нахлынувших его чувств.

— Все хорошо? — Я кивнула. — Отлично. Я в душ.

Он подскочил с кровати и направился в ванную комнату, а я же в свою очередь собрала все вещи, привела их в должный вид и уже заправляла кровать, когда из душа вышел Люциан.

— Ты же в курсе, что на это есть химчистка?

Я со взглядом полного непонимания уставилась на мужчину, а он указал пальцем на поглаженные мною вещи.

— И где ты вообще взяла утюг?

— Он был у тебя в шкафу, как и доска гладильная.

— Похоже квартиранты оставили. Ну хорошо. — Он начал одеваться. — Собирайся.

Стоило нам только выйти из квартиры, как целая толпа местных репортеров окружили нас. Работники Люциана, быстро среагировав растолкали журналистов, давая пройти нам к машине. Люциан выглядел озлобленным. Он набрал какой-то номер на телефоне.

— Да. Да. Сейчас же!

— Кому ты звонил?

Он проигнорировал мой вопрос.

— Когда повезешь мисс Ричардсон домой, смотри, чтобы не было хвоста. Ещё не хватало, чтобы они знали, где её дом.

— Как скажешь, босс.

— Люциан! — Я схватила его за запястье, заставляя посмотреть мне в глаза. — Успокойся.

Телефон Коэна снова зазвонил и взгляд его стал ещё мрачнее. Скулы стали жестче очерчены, чем прежде. Он, недолго думая, поднял трубку.

— Да, отец. Да, я читал. Я помню. — Я взяла его ладонь в свою, но он резко её отдернул. — Она здесь не при чем. Хорошо.

Засунув телефон в карман, он громко ругнулся. Его лицо было отвернуто к окну, будто бы он не хотел, чтобы я сейчас видела выражение его лица.

— Что случилось?

— Сорвалась какая-то важная сделка отца.

— Из-за статьи?

— Из-за шума, что наделала эта статья. — Его чуть ли не трясло от злости. — Главное правило — не привлекать к себе внимание.

— О тебе и так все знают. Ходят разные слухи.

— Слухи появляются тогда, когда нет достоверной информации. Когда репортерам и другим зевакам просто нечего говорить о знаменитости. Мы же десятилетиями придерживались этого правила и Кристи знала это. Но она подставила не только нас с тобой, но ещё и себя.

Лицо его постепенно разгладилось, и губы даже изогнулись в подобие улыбки. Он взял мою ладонь и поцеловал её.

— Я не хотел, чтобы это случилось так быстро.

— О чем ты?

— Отец просил приехать сегодня вечером на ужин.

В какой-то момент мне показалось, что я забыла, как дышать.

— Мистер Коэн завет на ужин?

— Не обольщайся. Он никогда не бывает великодушен, как Дункан или твой дедушка. Просто его очень заинтриговала статья.

Увидев мое волнение, он обнял меня, прижимая ближе к себе. Его губы коснулись моего виска.

— Не думай, я не дам тебя в обиду. Никому и никогда.

Мы распрощались около нового офиса Люциана. Он находился в нескольких километрах от дома Ричардсонов. Уже будучи в теплом помещение, в котором витал незнакомый мне изумительный запах выпечки, я разделась и пошла на кухню. Там же я увидела суетившуюся Мелани. Она скакала от одной стороны кухни к другой, что-то напевая себе под нос. Круассаны и булочки с корицей с аппетитной золотистой корочкой отпыхивались на столе. Я тихонько подошла сзади и стащила маленький рогалик, но незамеченной у меня остаться не получилось.

— А ну положи на место!

Женщина развернулась и сместила брови к переносице.

— Я думала, это Алекс.

— Так мне можно один круассанчик?

— Можно. Я приготовила их для Алекса. У него в школе ежегодные мероприятия начались. Вот первое — нужно принести домашнюю выпечку.