Пятьдесят лет в строю - Алексей Игнатьев

- Это, господа, уже не бой, а сражение.

Ни нам, ни армии от таких определений легче не было.

Колюбакин, высказывавший на младшем курсе оригинальные и здравые военные мысли, шедшие вразрез со школьным изложением тактики, на старшем курсе, читая часть стратегии, стал повторяться, и его постоянные словечки послужили даже темой для стихотворной сатиры на теорию военного дела.

Вот как наши доморощенные поэты излагали принцип неизменности основных законов войны:

Сражался голый троглодит,

Как грубым свойственно натурам,

Теперь же просвещенный Бритт

Трепещет в хаки перед Буром.

Но англичанин и дикарь

Хранят все свойства человека:

Как били морду прежде, встарь,

Так будут бить ее до века...

А вот еще о значении элемента местности:

Нельзя сражаться в облаках,

А шар земной совсем не гладкий...

и т. д. с заключительным выводом:

Пред боем, попивая чай,

По карте местность изучай!

Колюбакин, правда, был единственным из наших теоретиков-профессоров, подчеркивавшим значение психологического элемента в военном деле.

Самым же большим пробелом в нашей подготовке была полная неосведомленность о современной военной технике. Не нужно думать, что курс артиллерии в чем-нибудь касался ее применения в бою; это было только довольно поверхностное ознакомление с материальной частью. На курсе же тактики хоть и упоминалось о значении сосредоточенного артиллерийского огня, но в качестве примера нам представляли чуть ли не стопушечную батарею Лористона, обеспечившую победу Наполеона под Ваграмом в 1809 году.

Главное внимание в уставах и учебниках уделялось пресловутому выбору артиллерийских позиций - то за гребнем, то перед гребнем, но о силе и могуществе артиллерийского огня никто не дал нам наглядного представления. Поэтому когда японцы сосредоточили огонь батарей, разбросанных по фронту, на участке, намеченном для атаки, то этот прием оказался для нашего командования неприятнейшим сюрпризом.

С пулеметами нас тоже познакомили только наши враги, на войне; надо полагать, что пулемет тогда еще лишь изучался в какой-нибудь из ученых комиссий или в артиллерийском комитете.

Впрочем, о японской армии мы вообще имели представление, мало чем отличавшееся от того, какое было о ней у моего бывшего командира полка "свиты его величества" генерала Николаева.

Узнав в яхт-клубе от престарелого генерала-адъютанта князя Белосельского-Белозерского об объявлении войны, Николаев спросил: "Да где же находится Япония?" Когда же Белосельский объяснил, что она расположена на островах, то Николаев, улыбнувшись в свои густые седые усы, ответил: "Что ты, что ты, батюшка! Разве может быть империя на островах!"

Внимание при изучении военной географии было сосредоточено на Западном фронте и отчасти на Кавказском; о Дальнем Востоке за три года академии, буквально накануне войны, никто не обмолвился ни словечком. А между тем предмет, именовавшийся статистикой, в который входило и изучение будущих вероятных театров военных действий, отнял у нас на старшем курсе немало времени.

В начале года каждый получил слабый оттиск десятиверстной карты от Балтийского до Черного моря в длину и от Немана и Днепра до Эльбы и притоков Дуная в ширину. Эту карту требовалось "поднять", то есть по мере чтения учебника обозначить на ней тушью и акварелью все, что упоминалось в учебнике, до мелких речек и деревянных мостиков включительно. В результате к весне каждый слушатель располагал большой картой собственного изготовления, расцвеченной во все цвета радуги, с сильным преобладанием зеленой краски, покрывавшей знаменитые "лесисто-болотистые" пространства, которые, по словам некоторых язвительных людей, давно уже перестали быть и лесистыми и болотистыми.

Бывали при этом случаи пользования чужими, давно приготовленными картами, и генерал Золотарев, взглянув на карту, выполненную кем-то из наших предшественников и пожелтевшую от времени, ехидно говорил ее новому владельцу:

- А недурна старушка!

Много внимания на старшем курсе было уделено изучению иностранных армий. Мы вызубривали все строевые и полевые уставы европейских армий. Мы напрягали память, запоминая интервалы и дистанции во всех построениях, определявшиеся, к великому нашему горю, в разных армиях по-разному - где в метрах, где в шагах, где в футах. Из курса, называвшегося "Администрация", мы знали все детали организации не только собственного тыла, но и иностранных армий. Одного мы только никогда не касались - человеческого материала. Что собой представляли немецкие солдаты, австрийские унтер-офицеры, французские офицеры - мы понятия не имели.

Зубрежка распространялась и на такой предмет, как геодезия. Приходилось заучивать проверки и поправки ко всем сложным геодезическим инструментам. Но почти для всех камнем преткновения была параллельная геодезии наука астрономия. "Для чего и когда понадобится нам этот предмет?" - спрашивали мы себя, ломая голову над углами склонения, прямого восхождения и прочими подобными мудростями. Мне, однако, и это пригодилось в жизни. Очутившись после мукденского поражения в такой местности, которая Не только никогда не была нанесена на карту, но и находилась вне геодезической сети, я - как начальник топографического отделения - должен был астрономически определить наше положение на земной планете.

Ко всей этой многообразной умственной работе присоединялось составление на дому докладов, приказов и других письменных документов, а также тщательное вычерчивание бесконечных схем, диаграмм, графиков и таблиц. Красивые квадратики всех цветов и размеров, обозначавшие на картах расположение различных родов оружия, переселялись впоследствии из академических аудиторий в штабы маневрирующих частей и с такой же тщательностью вычерчивались на карте Мукдена моими усердными товарищами из оперативного отделения штаба армии. На этом роль красиво вычерченных квадратиков не оканчивалась. Подробная схема расположения частей трех маньчжурских армий - вплоть до батальонов и батарей переселилась в казенные отчеты о войне, а оттуда и в курсы истории, по которым военные профессора судят о наших ошибках и выводят поучительные примеры в назидание внукам. Беда только в том, что профессоров не всегда и недостаточно интересует внутреннее содержание "квадратиков", иначе говоря - действительное состояние частей. Будучи послан в бою под Мукденом в один из таких "квадратиков" довольно большого размера, обозначающий и до сего дня на схемах расположение Новочеркасского пехотного полка, с приказом вести полк на дрогнувший фронт у "императорских могил", я нашел на месте "квадратика" только несколько деморализованных рот без офицеров.