Научи меня желать (СИ) - Снежинская Катерина

– Тебе тоже нравятся солдаты? – спросил Эрих, приобняв кадета за плечи.

– Нет, просто не сразу поняла, откуда тут столько мужчин, – буркнула Леора, делая вид, что отпивает из стакана, который так в руках и держала.

– Солдаты, – без всякой надобности повторил принц.

– Армии, которую ты привёл. До меня уже дошло.

– Как видишь, местные дамы ничего против их присутствия не имеют, – улыбнулся Эрих. От него чувствительно попахивало вином, но пьяным принц не выглядел, только глаза блестели заметно, хотя солнце, уже повернувшее к вечеру, пока светило вовсю. – Петушиные бои тебя не привлекают, это я понял. Пойдём, кое-что покажу, должно понравиться.

Он снова потянул Леору в толпу, к центру площади перед храмом. Его высочество активно работал локтями, не слишком стесняясь, отпихивал людей с дороги, но в ответ вместо ожидаемых зуботычин получал лишь добродушное ворчание, хотя тут народ грудился плотно, стояли почти плечо в плечо, вытягивали шею, пытаясь что-то рассмотреть впереди. Дети и девушки, что помоложе, сидели у мужчин на плечах, тыкая пальцами.

Принц пробился, как морковку, выдернул Недил, поставив перед собой, обнял, защищая от свалки.

– Смотри! – предложил щедро.

– Смотрю, – пробормотала Леора, хотя больше всего ей хотелось закрыть глаза, а лучше развернуться и уйти.

Середину выложенной деревянными плашками площади никто не охранял. Но люди, будто заговорённые, держались на десять шагов кругом зеленовато-чёрной старой статуи какого-то святого, оставляя свободное место. А там стояла клетка – старая, потемневшая, но крепкая, с частой решёткой, разделённая перегородкой надвое. И в ней волки.

Волчица – явно молодая, может год как ушедшая из родительской стаи, может и того меньше – упиралась всеми четырьмя лапами в дощатый пол, низко опустив голову, не мигая, смотрела на людей. Она не рычала, только скалилась, показывая клыки. Пузо, уже без щенков, но ещё не успевшее подтянуться, висело пустой складкой. Волк же был огромным, матёрым, с толстым шрамом, тянущимся через весь нос, с порванным ухом. Казалось, до людей ему нет никакого дела. Зверь лежал, пристроив голову между мощных лап, и вроде бы дремал.

– Какой, а? – восхитился Эрих на ухо Леоре. – Несколько зим всю округу тиранил, овец перерезал без счёта, а поймать никак не могли. Говорят, в его шкуре свинца больше, чем в плавильне. Да и стрел, думаю, не мало. Но мы-то логово нашли, там и сцапали красавцев, сетями взяли. Но всё равно этот волчара Карно чуть руку не откусил.

– Зачем? – тоже почему-то шёпотом спросила Недил.

– Так ведь праздник, Лово же, у них принято. Вроде лет триста назад, а то и больше, тут людоед завёлся. Правда, врут, будто это не волк был, а самый настоящий оборотень. Короче говоря, людей он порвал тьму. На него тоже долго охотились, но, в конце концов, изловили. А, может, сам сдох от старости. Только местные с тех пор они каждый год и празднуют.

– А волки зачем? – напомнила Леора.

– Вечером на волчицу собак спустят, а на лобана людей. Желающих побороться, говорят, уже больше трёх десятков. Самые высокие ставки на то, что двоих-то охотников он точно переживёт.

– Вряд ли, – проворчала Недил, – если охотники с ружьями будут.

– Почему с ружьями? – удивился принц. – С ножами. Всё честно. Сначала на него один человек выйдет, потом двое, дальше трое, ну а там… На этом, скорее всего, всё закончится.

– А ему тоже нож дадут? – Кадет вывернула шею, глядя на принца снизу вверх, но ничего, кроме его подбородка и края щеки не увидела. – И друганов позовут? Чтоб уж совсем честно стало.

– Да брось, у него клыки не хуже кинжала. Он сумеет за себя постоять, – Эрих нервно провёл ладонью по волосам, поскрёб кончик носа. – Да и не я это придумал. Обычай такой. Мне это тоже не слишком нравится. Охоту я люблю, а травлю не слишком.

– Когда что-то не нравится, в этом, по крайней мере, не участвуют.

Леора вывернулась из его рук, повернулась, хотела уйти, но Эрих мягко придержал её за запястье.

– Считаешь, сделать вид, будто ничего не происходит, честнее? – спросил серьёзно, даже брови чуть нахмурил.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Нет, не считаю, – не сразу, но всё-таки ответила Недил.

На принца она не смотрела, а вот волчица, кажется, глядела прямо на кадета. И ничего, кроме лютой ненависти в этом взгляде не было.

Кто только додумался, будто у животных нет эмоций, что они ничего не чувствуют?

***

Когда солнце окончательно угомонилось, воздух стал ещё гуще, ещё жарче. На каждом перекрёстке, у каждого дома разожгли костры, в конец ошалевшие люди размахивали факелами, не глядя, куда летят искры, даже малышня носилась с горящими смолистыми веточками. Оставалось только поражаться, почему до сих пор ни одного пожара не случилось.

Но у Леоры на удивление уже сил не осталось. Эрих, видимо, желая искупить промах, развлекал кадета, как мог. В результате чего Недил едва ноги волочила и ни соревнования по набрасыванию подковы на шест, ни орехи в меду, ни даже местная знаменитость, за мелкую монету готовый сожрать хоть глиняный стакан, хоть миску, хоть горшок, её не впечатляли. В танцах же и хороводах она изначально участвовать отказалась наотрез. Но и уходить не соглашалась.

Наконец, храмовый колокол, замолчавший было ещё утром, ударил вновь и все остальные звуки затихли, будто город подушкой накрыли, только потрескивание огня и было слышно. Люди замерли, подняв головы, словно пытаясь что-то рассмотреть на чёрном беззвёздном небе. Их лица, подсвеченные факелами, выглядели жутковато. А колокол всё бил и бил: десять раз, двадцать.

В один миг народ стронулся с места, потёк к площади. Леора, теперь уже сама схватив принца за руку, двинулась вместе со всеми, побежала почти, плюнув на стёртые непривычными башмаками пятки, стараясь оказаться впереди.

Люди, выходя на площадь, вставали там же, где и днём, но только сейчас их останавливали грубо сколоченные щиты и крепкие парни с длинными шестами, стоящие за ними. Сбоку от клетки бесновались за хлипкой выгородкой псы. Мальчишки, подзуживая собак, швыряли в них камешки, веточки, огрызки, но животные, и без того осатаневшие, в понукании не нуждались.

Когда к статуе вышел жрец, Леора пропустила. Он просто появился у каменного постамента – белый, в снежном балахоне, седой, как лунь, с тщательно расчёсанными, длиннющими бородой и волосами, с посохом, в трогательном венке на голове.

– Дети мои! – возвестил старик неожиданно зычным голосом. – Настал вечер великого Лово! Ныне и присно и во веки веков мы отмечаем сей день избавления от чудовища Левого…

Недил, подхватив юбки, чтобы не мешались, отработанным на министерских пикенёрах приёмом, поднырнула под шест, протискиваясь мимо охранников, оказавшись у самого щита. Парень слева покосился на неё, но ничего не сказал, лишь ухмыльнулся понимающе.

– Ты куда? – всполошился Эрих, протянул руку, ловя её за блузку.

Вот его молодчик тихонько пихнул шестом, тесня обратно.

– Не боись, паря, ничего с твоей кралей не сделается, – пробухтел бугай добродушно, – я пригляжу.

На него зашикали, требуя тишины, видимо, чтоб не мешал слушать жреца. А Недил отвечать и не собиралась. Да она вообще слабо понимала, что у неё за спиной делается. Потому что по другою сторону круга, прямо напротив неё, тоже за щитом стояли Эрна и Редиш. И они кадета заметили – метресса коротко, но очень выразительно усмехнулась, умудрившись через всю площадь окатить Леору таким призрением, что волоски на руках дыбом встали. Маркграф же был бесстрастен, как всегда, стоял, скрестив руки на груди.

Недил вцепилась в доску щита до занывших костяшек, подалась вперёд, пытаясь передать, внушить, донести…

Ну пойми же, пойми! От тебя же ничего скрыть невозможно! Ты же всё знаешь! Разве сложно догадаться? Только не тебе. Так пойми же! Дай себе труд в кой-то веке меня разглядеть. Ты же знаешь, кто я, какая я, ты всех изучаешь, как под лупой…

Генерал повернул голову, что-то Эрне говоря, опять на Недил посмотрел. И едва заметно, медленно наклонил голову, то ли прощаясь, то ли просто кивая. Развернулся, шагнул в толпу – люди тут же закрыли и его, и магичку.