Палач - Марина Эльденберт

Все стремятся к совершенству, жалеют об утраченном, и кажется, что у них получится лучше. Правильнее. Он стал антигероем, который разрушил все, что только мог, включая себя. Что сказал бы отец, Джеймс даже представлять не хотел. Тем более, о том, что произошло с Хилари.

— Ты где-то далеко от меня, — поддразнила его Оксана, обняла за плечи и увлекла к следующей фотографии.

— Вовсе нет.

— Неужели? И что я только что сказала?

— Что ты без ума от меня?

— Почти угадал, — смех, — я сказала: мне приятно слышать, что ты по мне скучал. Не думала, что ты это скажешь.

Хилари разозлилась бы. Она не терпела, когда Джеймс замолкал или уходил в себя, и начинала расспрашивать, о чём он думает.

«Прекрати сравнивать их».

Джеймс мысленно выругался. Сама мысль о том, чтобы ставить Оксану на одну ступень с Хилари, показалась ему уродливой. Хилари была его женой, рядом с ней он всеми силами цеплялся за то, что считал любовью. Волна осознания швырнула его о камни и потащила под водой, а следом накатило очередное откровение. Хилари принадлежала к тому же искажению мира, что и он сам. Исковерканная пародия на «так до́лжно», в которой они отгородились от остальных. Удушливый вакуум двух идеалистов.

Оксана была безумно далека ото всех правил и принципов, запретов и ограничений. Она не просила пустить её в свою жизнь и не ставила условий. Искренняя, откровенная и безрассудная. Непохожая на тех женщин, которые нравились Джеймсу раньше. Такая, как есть, но безумно желанная.

Когда рушится плотина стереотипов, это путает, обескураживает, сводит с ума. Многие ли могут похвастаться тем, что в их жизни была женщина, которая сводит их с ума?

Оксана бросила на него счастливый взгляд, и зал внезапно наполнился светлой лучистой радостью.

— Деревянная дорожка в ледяном ущелье, — сказала она, — представляешь?

Джеймс мельком взглянул на фото, и шагнул ближе, обнял её со спины.

— Поедем ко мне, — предложил он.

23

Раньше Оксана и представить не могла, что ей понравится выставка современного искусства. Такое нравилось Саше, а она в музеях засыпала и запоминала в основном образы, но не имена художников, скульпторов или фотографов. Сестра над ней только насмехалась. Она говорила, что у Оксаны в голове ничего не держится дольше двух минут. В детстве Сашины слова здорово задевали, она спорила и всеми силами пыталась доказать, что это не так. Тщетно. Оксана не запоминала то, что ей не интересно.

«Фотобиеннале» стала поводом встретиться с Семеном и узнать, что он чувствует по поводу их небольшого перерыва. Сама она к нему относилась двояко. Принять свою влюбленность оказалось сложно. Семен перестал быть случайным попутчиком, с которым приятно поболтать и заняться сексом.

Закрывать на это глаза не имело смысла. Ей нравилось находиться рядом с Семеном. Она даже привыкла к тому, что он витает в облаках. Оксана безумно скучала по нему: по его немногословности, прикосновениям и пониманию. В отличие от других, он принимал её причуды, как должное, и не смотрел свысока. Но годами вбиваемое в голову: «Ничего хорошего из этого не выйдет», — в памяти засело прочно.

Когда Семен перестал звонить, Оксана заволновалась. Тишина ее пугала, потому что обычно она означала точку в отношениях. Оксана легко относилась к любовникам и расставаниям, но с ним так не получалось. Она встретилась с другим мужчиной, но сбежала раньше, чем они дошли до секса. Чем немало его удивила.

На звонок Семену она решалась долго. Неизвестно, чего Оксана боялась больше — узнать, что все кончено или вернуться к тому, от чего ушла в тот вечер. Собираясь на выставку, она искренне радовалась, что все страхи оказались надуманными. Ничего не изменилось, они по-прежнему будут встречаться, а потом просто расстанутся. И никаких сложностей.

Изменилось. Оксана читала его и понимала, что Семен так же привыкает к новым чувствам рядом с ней. Оксана и хотела бы объяснить, что с ним происходит, но боялась, что Семен посмеется над её фантазией.

Сейчас, когда он обнимал, она чувствовала его телом и душой, всё прочее становилось далеким и неважным. Она желанна и интересна, он не собирался отказываться от неё. Ликование грозило прорваться незамутненной детской радостью вроде смеха или дурачеств, и Оксана решила его поддразнить.

— Предлагаешь занятие поинтересней?

— Немного… активнее, чем разглядывание фотографий, — она уловила его веселье. Куда подевалась столь привычная скованность? Рыцарь не испытывал ни малейшей неловкости от откровенных объятий на людях. Оксана подумала, что со стороны они выглядят влюбленной парой, и довольно улыбнулась.

— Согласна, — она повернулась и закинула руки на плечи Семена, бесстыдно прижимаясь к нему. Ей нравилось его соблазнять. Снова и снова.

Запал на маленькое хулиганство растворился в смятении. Оттенок знакомой ауры коснулся чувств, и Оксана замерла. Раньше она с радостью встретилась бы с ним, но только не сегодня. Почему — и сама не знала. Случайная встреча в Москве — редкость. Она смотрела Семену в глаза, и знала, что стоит чуть податься влево, как она увидит Михаила. Оксана не могла понять, чего боится, и это пугало ещё больше.

Нельзя же вечно стоять статуей. Оксана глубоко вздохнула, сжала руку Семена и отступила на несколько шагов.

Взгляд ярко-синих, как осеннее небо, глаз. Уверенность, загадочность и мягкость — невероятное сочетание света в одном человеке. Михаил помахал рукой и направился к ним. Оксана нашла в себе силы улыбнуться Викингу, и тут увидела Сашу. Сестра выпрыгнула, как чёртик из табакерки — из-за ближайшего поворота. В людных местах чувствующие закрывались, поэтому она сразу не почувствовала. Плюс отвлеклась на Мишу. Теперь понятно, откуда взялось ощущение надвигающихся со скоростью кометы неприятностей.

— Держись! Мы столкнемся со страшным и яростным созданием. Надеюсь, выживем, — шутка вышла смазанной.

— Твоя сестра, — Семен сразу всё понял, — думаю, мы справимся.

Судя по довольному выражению лица, сестра почувствовала её и быстренько подтянулась вместе с Мишей. А ведь Оксана сама виновата! Не начни она флиртовать с Рыцарем, Саша бы ничего не учуяла и прошла мимо. Теперь уже поздно о чем-то жалеть. Оксана неосознанно поискала руку Семена и почувствовала себя увереннее, когда он легко сжал её пальцы.

— Привет, — негромко произнесла она, но все внимание сестры сосредоточилось на Семене.

— Добрый вечер, — Саша обольстительно улыбнулась Рыцарю. — Александра.

— Здравствуйте, — сдержанно отозвался он, — Семен.

— Очень приятно, — Саша смотрела на него так, словно собиралась затащить в постель.

На выставки Саша ходила исключительно себя показать и на других посмотреть. Как она умудрялась видеть хоть что-то кроме себя — непонятно. Мужчины бросали на нее восхищенные взгляды, полные вожделения, и Оксана знала, что Саше это нравится. То, что рядом с ней Миша, ничего не меняло. Викинг знал, на что подписывается, но Оксане было не до него.

Её беспокоил Семен. Устоять перед обаянием Саши мог только слепо-глухо-немой импотент. Оксана подавила детский порыв сбежать и увести его за собой. Это выглядело бы, по меньшей мере, глупо.

Саша всё увидела и почувствовала: её брови поползли вверх, а на губах появилась противная ухмылка. Одна из тех, за которыми ничего хорошего не последует. Оксана едва не разревелась от досады. Второй раз за вечер она прокололась, да как глупо! По спине заструился холодный липкий пот, когда она вспомнила Сергея.

Оксана думала, что всё давно забыто, но страх за Семена всколыхнул в душе мутную тину беспокойства. Она замерла, не зная, как себя вести. Можно сделать только хуже… А разве может быть хуже?! Саша поняла, что Рыцарь для неё не просто приятное приключение, и это уже само по себе катастрофа.

Положение спас Викинг, подав руку Семену.

— Михаил, — Оксане показалось, что тем самым он заявил на Сашу права кавалера. Вряд ли она хранила ему верность, да и до сих пор терпела рядом исключительно по приказу Демьяна. Догадывался ли он, по какой причине чувствующая все ещё вьется рядом?..

Оксана послала Михаилу взгляд, полный искренней благодарности, а он незаметно для всех подмигнул ей и как ни в чём не бывало поинтересовался:

— Как вам выставка?

Оксана не представляла, как такой мужчина может находиться рядом с её стервой-сестренкой. Он него неизменно исходили приятные волны дружелюбия. Искренность или маска? Дальше Оксана пробраться не смогла — ни за их беседой в ресторане, ни сейчас. Иначе он бы это почувствовал.

Ей в голову пришло сравнение с морем. Теплая бирюзовая вода на поверхности и холодная мощь глубины. До горизонта дотянуться невозможно, хотя он обманчиво близок. Михаил закрывался от внешнего мира, как и Семен. Их было не сравнить, они отличались друг от друга как Черное и Баренцево море. Добродушие и искренность Викинга в противовес ледяной отстраненности Рыцаря.