Братство. Крест и клинок - Александр Нежинский

Спасло ситуацию, как ни странно, появление «в ринге» самого активного среди прорвавшихся бойца. Расталкивая собратьев, вперед выперлось самое настоящее пугало – в балахоне из мешковины, с руками-крюками и хеллоуиновской тыквой вместо головы. Вот с этим противником точно можно было не церемониться! Алексей нанес останавливающий удар ногой по корпусу и, пока пугалище поганое пыталось восстановить потерянное равновесие, успел выхватить клинок из ножен. Серебряный кинжал вошел в бутафорскую тыкву, как в масло. Тут же из того места, которое у нее изображало рот, повалил серый дым, и манекен, лишенный придававшего ему подобие жизни нечистого духа, рухнул мешком под ноги остальным нападавшим. Самое время – они уже оттеснили Алексея к окну настолько, что он побаивался при особо сильном ударе или толчке вылететь наружу. Что ж, секундную передышку он честно заработал.

– Ты что, уснул там! Или ведьмы такие смазливые попались, что оторваться сил нет?! Лезь давай уже! – надсадный ор Георгия показался Леше воистину райской музыкой. Бросив краем глаза взгляд в окно, он увидел, как там раскачивается его спасение. Одним прыжком вылетев наружу, Алексей, уцепившись что было сил за трос, завопил: «Тяни!» и тут же устремился вверх, по возможности помогая подъему. Последние пару метров он уже практически бежал по стене, отталкиваясь от нее ногами. Сожаление вызывало то, что не было никакой возможности не то что кинуть чем-нибудь, а хотя бы плюнуть в высунувшиеся вслед ему из окна мерзкие хари и личины. Хари, в свою очередь, разочарованно клацали зубами вслед ускользнувшей добыче и обиженно тянули вверх корявые грабки.

Закончив «восхождение» (а, если честно, встав на ноги, будучи выдернутым наверх мощным рывком Георгия), Алексей смог перевести, наконец, дух и осмотреться. По правде говоря, место, где они оказались, зрелище собой представляло донельзя плачевное. Все, что на крыше могло развалиться и рухнуть, рухнуло и развалилось. Роскошно смотревшиеся в лучах закатного солнца стеклянные пирамиды над фасадом теперь превратились в жалкие груды битого стекла и покореженного металла. Да и все остальные детали пейзажа, что выхватывали из темноты включенные братьями тактические фонарики, выглядели не лучше. Сделав пару шагов вперед, от края, Алексей почувствовал, как опасно завибрировала под его ногами, проседая, поверхность крыши. Вся ее середина, лишившись даже той хлипкой опоры, что была, кажется, готова была обрушиться внутрь здания под весом дождевого «озера», уже еле сдерживаемого натянутыми до предела полиэтиленовыми полотнищами. Хотя, может, это и хорошо? Вот начнется пожар (мысли о нем упорно не желали покидать Алексея), а тут – такой резервуар. Открыть воде дорогу внутрь, так, пожалуй, все и потушит.

Алексей не замедлил поделиться этими светлыми соображениями со стоявшим рядом Георгием. Тот сперва чуть ли не отмахнулся от сказанного – «не о том думаешь!», но затем вдруг застыл на полуслове-полужесте, уставившись на Лешу так, словно впервые его увидел.

– Мо-ло-дец! – хлопок по плечу, который, очевидно, должен был изображать максимальную степень одобрения, едва не отправил Алексея в свободный полет в окружающую темень. – Лешка, ты голова! Вот он – наш шанс, единственный и неповторимый! Та-а-к, где там батюшка обретается?

Оставив Алексея в полном недоумении, Георгий резво двинулся вдоль окружавшего край крыши парапета. Священник обнаружился не так, чтоб и далеко. Отец Александр сидел, отвернувшись от разверзавшейся рядом – руку протяни, пустоты с видом самым разнесчастным. Ну, что тут поделаешь – от такой поганой штуки, как боязнь высоты, не застрахован в этой жизни никто. Вот она-то сейчас и играла с отцом Александром злые шутки, лишая воли, разума и способности действовать адекватно ситуации. И не его вина, и не чья-то – кто ж мог знать, что все события в будущей операции будут разворачиваться на верхотуре, которую, как оказалось, батюшка на дух не переносит?!

– О! Вот вы где, святой отец? Отдыхаете? – Георгий опустился на одно колено рядом со священником, делая вид, что совершенно не понимает сути происходящего.

– Да уж, отдыхаю… от трудов праведных! – отец Александр повернул к подошедшим страдальческое лицо. – Подвел я вас, братия, как есть подвел…

– Чем же подвели, батюшка?! – голос Георгия был необычно мягким, можно даже сказать, вкрадчивым. – Вы ведь с нами, вы тут главный. Мы – что, мы – руки, а голова – вы. Вот только сделать вам кое-что надо. И прямо сейчас!

– Что сделать-то!? – голос священника звучал разве что не стоном. – Да я и на ноги встать-то толком не могу! Как подняться пытаюсь – голова кругом, в глазах темнеет, тело все как ватное… Как же?!

– А с Божьей помощью! Как вы нас всегда учили, – из голоса Георгия враз девались куда-то елей и миро, уступив место стали. – Не вы ли говорили, что все мы – воины Божьи, у него силы просим, от него благодать принимаем. То враг вас морочит, но разве ж Господь не осилит? Без вас, святой отче, всем конец – и нам, и тем несчастным, что сейчас внизу. Так что вставайте уже…

Сразу на ноги священник не поднялся. Непонятно какой силой заставил себя открыть глаза и, повернувшись лицом к раскинувшемуся окрест за краем крыши морю тьмы, словно бросая ей вызов, воскликнул:

– Господи! Не оставь меня, раба недостойного! Силы своей дай мне, Боже, дело праведное во славу твою свершить! Дай сделать то, что должен я! Не по пусти одолеть темной силе, не дай погибнуть смертью страшной, пусть грешным, но чадам твоим! Дай мне, Господи, недостойному, избавления от страха и слабости, не меня ради, а во славу твою! Господи, помоги!

Не было грома с небес, и фанфары не вострубили, и молния не сверкнула – просто отец Александр встал и совершенно спокойно пошел к центру крыши. Обернувшись, спросил у Георгия:

– Что делать-то предлагаешь?

– Воду святить!

– Какую еще воду?!

– А вот эту самую, которая перед вами и есть. Хорошая водичка, дождевая, чистая. Для волос, говорят, полезная. Вот я кое-кому и хочу душ устроить…

– Вот оно что! – отец Александр усмехнулся, оценив замысел. – Умно, ничего не скажешь! Что ж, с Богом. Смотрите, чтоб только не отвлекал никто.

Мешать начавшемуся обряду пока, к счастью, было некому. Туповатые одержимые, видать, не додумались поискать выходы на крышу. Или – пока не нашли. В любом случае, что бы там ни задумал Георгий, а терять время не стоило. Он, кстати, именно так и думал.

– Давай, Леша, не стой! Пока батюшка делом занят, у нас тоже работа есть.

– Что конкретно делать? Я вообще-то, если честно, ни фига не понял, что ты, старшой, задумал.

– В детстве книгу про Тарзана читал?

– Не-а… Так, слышал что-то… Это про обезьян, что ли?

– Сам ты обезьяна! Ну, может, хоть кино видел? Может, в речку, или ставок там, с «тарзанок» сигал? Ну да, куда уж вам, молодым…

– Честное слово, как домой вернемся, обязательно прочитаю. На память выучу даже – только сейчас объясни, что к чему!

– Долго учить придется, там книг много… Ладно, на литературные беседы времени нет. Делай, что скажу – хватай трос и пулей мчись на другой конец крыши. Видишь, там – то ли труба, то ли мачта какая-то?

– Вижу.

– Вот к ней трос протяни и меня дожидайся. Доступно?

– Вполне…

Подхватив моток уже не первый раз выручавшего их в эту ночь альпинистского троса, Алексей, держась края крыши (не провалиться бы!), двинул в указанном направлении. Оглянувшись, увидел, что Георгий крепит свой конец троса к какой-то конструкции, чудом уцелевшей при всех толчках, а значит, наверняка надежной. Добравшись до места, Леша понял, что, будучи закреплен здесь, шнур пройдет вдоль всей протяженности импровизированного водного резервуара, над которым сейчас творил обряд освящения отец Александр. До него помаленьку начало доходить…

– На месте? Молодец! Длины, гляжу, хватило. Вот и ладненько, будем крепить…

Георгий, долго примеряясь, высчитывал, на какой высоте мачты фиксировать трос. В геометрии Леша, если честно, был не силен, но ему показалось, что старшой вычисляет угол, который должен был образоваться между двумя точками фиксации. Для чего?

Это он понял буквально через минуту. Трос, затянутый «мертвыми» узлами, звенел, если притронуться к нему рукой, как гитарная струна. Георгий сдернул с себя пояс – не тонкий, для поддержки штанов, а надеваемый поверх боевой, на который навешивались подсумки со снаряжением, а если надо – ножны и кобура с оружием. Захлестнув этот пояс поверх троса, брат обмотал им свою левую руку, а в правую взял клинок.

– Ну, что, Леша, с Богом? Сейчас мы им устроим омовение…

– Чего ждем?

– Да батюшку. Крест в воду трижды погружен должен быть, молитвы все прочитаны, что положено, да в правильном порядке. Сейчас закончит, и… О! Уже!