Сыны Зари - Джек Кертис

Доусон засмеялся и медленно помотал головой.

– Да ради Бога, Робин, разумеется. А ты полагал, что я мог бы повесить трубку?

– Я полагал, что ты, возможно, немного расплевался со мной.

– Ну, это пройдет.

Доусон уселся перед компьютером и побренчал по клавиатуре. Что-то быстрое и шумное. Он взглянул на Кэлли, подняв брови.

– Песенка «Эти глупые дела»? – предположил Кэлли.

– Это первый фортепьянный концерт Бетховена, – вздохнул Доусон. – Не узнал, что ли?

* * *

– Мы говорим о ком-нибудь конкретно, – спросил Стюарт Келсо, – или о коллекционерах живописи вообще?

– Почему вы спрашиваете?

– Потому что здесь и обсуждать-то особенно нечего. Я хочу сказать, что картины собирают многие люди. Я бы не рискнул предположить, что, фигурально выражаясь, поперечный разрез их неврозов выявил бы одинаковый рисунок на срезе.

– Я думаю, что этот парень слегка отшельник.

– И не очень-то заботится о своем члене?

– Похоже что так.

– Затворился от всего мира?

– Да.

– По всему выходит, что это впечатлительный и милый парень.

Они договорились встретиться в одной из пивнушек в Сохо, неподалеку от квартиры Элен. У Кэлли было ощущение, что от Келсо будет больше пользы, если потолковать с ним не в служебное время и не в служебном помещении.

– Могу я предложить вам еще выпить? – спросил Кэлли.

– Определенно.

– Парочку?

– Определенно.

Кэлли направился к стойке бара. Чья-то рука толкнула его под локоть, и он обернулся.

– Привет, мистер Кэлли.

– Дайте три, – сказал Кэлли бармену. – Привет, Стэн.

– Это очень мило с вашей стороны, мистер Кэлли. Я не предполагаю, что вы могли суметь... – Он оборвал себя, кивая как бы для ободрения. Его губы, растянувшиеся в улыбку, окаймляла засохшая корочка слюны.

Кэлли получил от бармена сдачу с десятифунтового банкнота и передал ее Стэну. Потом он отнес стаканы на стол, за которым сидел Келсо. Стэн опрокинул свой стакан и направился к выходу. Келсо наблюдал, как он шел, а потом поднял свой стакан.

– И все же за удачу! – сказал он.

– Это Стэн Коллинз, – пояснил Кэлли. – Он доставлял письма владельцам нескольких клубов в этом районе. Одно или два письма попали не к тем адресатам. И кто-то прибил руки Стэна к дверям гаража. После этого он, кажется, потерял всякий интерес к жизни. Жестокий дефицит радости в жизни. Он часто наведывается в местную больницу, где они делают ему укол чего-нибудь, что заметно взбадривает его. Иными словами, он полагается на то, что ему кто-то предложит выпить.

– А вы нашли тех, кто это сделал?

– Нашел ли я их? – Кэлли засмеялся. – Это была не такая уж тайна. Стэн не очень рвался давать показания. Спустя некоторое время мы посадили парочку из них по обвинению в преступном завышении цен. Не думаю, чтобы это было именно их рук дело, но своей цели мы достигли.

– Вам нравится ваша работа? – Келсо крутил свой стакан и слегка наклонял его, чтобы расшевелить лед.

– Ну, – ответил Кэлли, – я до сих пор волнуюсь, когда иду на службу.

– Коллекционеры, – сказал Келсо. – Что ж, коллекционеры в целом... Ну, это аномальные типы, возможно, эгоистичные, они преданы своей страсти. По всей видимости, одержимы навязчивыми идеями, которые могут быть и интересными и опасными, бывают и неописуемо скучными. А иногда все это вместе. Навязчивая идея может быть лишь проекцией – за картинами или иной страстью что-то стоит.

– Что же это, например?

– Ну, возможно, самомнение. Какой-нибудь объект любви. – Келсо покачал бокал, как бы помогая себе припомнить цитату. – Невроз навязчивых идей обычно связан с прерванным в детстве половым актом, который совершался с удовольствием.

– Что это такое?

– Фрейд, старый ублюдок с навязчивой идеей. Что он мог знать? У того, кого вы ищете, возможно, есть склонность к жестокости, ну, что-то вроде страсти господствовать над людьми, над теми или иными ситуациями, создавать собственные правила, стремление брать и нежелание отдавать. Я все больше прихожу к такому выводу. Возможно, это какой-нибудь жалкий неудачник.

– Что-то не похоже, чтобы вы пришли к такому выводу, – сказал Кэлли.

Келсо допил свой стакан и протянул руку за стаканом Кэлли.

– Моя очередь, – сказал он. – Я, между прочим, и сам собираю табакерки.

* * *

На улицах было оживленнее, чем в полдень. Какой-то жонглер развлекал очередь в театральную кассу, подбрасывая и ловя по кругу одно за другим: апельсин, книгу и кастрюлю. Вот он бросил апельсин одному из театралов, потом наклонился, чтобы поднять стеклянный кувшинчик, а книга и кастрюля тем временем еще были в воздухе. Группки молодых мужчин, только что вылезших из туристических автобусов, смеялись над рекламными картинами перед стриптиз-клубом, в шутку хватаясь за пах и толкая друг друга. Потом они гуськом, напустив на себя торжественный вид, вошли в театр.

– Давай сходим куда-нибудь поесть, – сказала Элен. – Тебе ведь надо вернуться, чтобы уложить чемодан, не так ли?

– Да, верно, – согласился Кэлли.

Она по телефону заказала столик в ресторане, совсем рядом с пивнушкой, где Кэлли встречался с Келсо. Они сидели и разглядывали меню.

– Что ты хочешь? – спросила Элен.

– Итальянский суп, – ответил он, – телячью печень, тушеную картошку и цветную капусту.

– Это ужасно смешно.

– А ты?

– Я знаю, ты мне уже это только что сказал. Я спрашиваю тебя не о еде, а об условиях.

– Ты, похоже, хочешь, чтобы я составил контракт между двумя высокими договаривающимися сторонами и подписал его первым?

– Не так далеко от истины. Это не такой уж маленький шаг, а? Ты что же, переезжаешь ко мне? Нет, моя квартира слишком мала. Я должна переехать к тебе? Что ж, твоя квартира немного побольше, но и она невелика. Где мне там разместить свои вещи? И, что более важно, где мне там самой разместиться? Я уже как-то раз пробовала жить с тобой. У нас был дом, где хватало места для всего, если, конечно, не считать того, что там не хватало места для нас с тобой, не так ли? Недостаточно было места, понимаешь, для твоей жизни и для моей. А теперь у меня есть пространство, которое приютило и мою жизнь, и мои вещи, и меня в придачу. И вот ты говоришь: «Давай-ка возвращайся обратно, давай-ка...»

– Нет, я этого не говорю. Я совсем не этого хочу. Не возвращения обратно.

– Вот в это я как раз вполне могу поверить, – сказала Элен.

– Ну, ты-то, конечно, должна хотеть этого. – Кэлли помолчал. – Ведь хочешь?

– Да, думаю, что так. Я не вполне уверена.

– Ты не уверена, что хочешь быть со мной, но ты здесь, со мной, просто чтобы сказать это?

– Ну, я подумаю над этим. – Она улыбнулась и посмотрела в сторону.

– Время для раздумий, знаешь ли, ограничено.

– В самом деле? – На лице ее промелькнуло удивление, а потом раздражение. – Предложение с ограниченным сроком действия, так?

– Не совсем так, просто... у всего есть свой срок, разве что-то длится вечно?

Тут подошел официант, и Элен сказала ему:

– Итальянский суп, телячья печень, тушеная картошка и цветная капуста.

* * *

Вверх по реке медленно плыл прогулочный катер, тросики с разноцветными лампочками тянулись через шесты от носа к корме. По палубе двигались туда-сюда фигурки. Когда судно подошло поближе, Элен увидела, что люди там танцевали. Отзвуки музыки взлетали над водой. А Кэлли стоял у двери.

– Ты идешь в постель? – спросил он.

Она подождала, пока пройдет катер.

Глава 31

Посередине этой толпы, приезжающих и отъезжающих людей, потерявшихся детей, режущих ухо объявлений, людей, стоящих в очереди к зарешеченным окошечкам касс, и тех, кто инспектировал магазинчики при аэропорте, и тех, кто волочил за собой чемоданы в рестораны... вот посреди всего этого Кэлли высматривал кого-то одного.

Он не знал, кто это такой. Некто, способный привлечь твое внимание, но сам невидимый. Какой-то наблюдатель, какой-то прячущийся глаз. Кто-то, способный коснуться тебя даже на расстоянии, и только крошечная будоражащая рябь пробежит по твоим плечам, напрягая мышцы и обостряя чувство опасности.

Кэлли повернулся и не увидел никого. Просто увидел всех. Он получил свой посадочный талон и отыскал место в кафетерии, которое позволяло ему смотреть вниз, на суетящуюся толпу. В какой-то момент он полуобернулся: ему показалось, что он вот-вот увидит Майка Доусона. Немного погодя он посмотрел вниз, на это скопление лиц, надеясь, что где-то там может быть Элен. А потом он понял, что там не было никого, кого он мог бы узнать.

Но это страстное желание повернуться, эта необходимость взглянуть... Кто-то был там.

* * *

Мартин Джексон сидел среди людей, ожидающих у барьерчика прибытия пассажиров, и читал какой-то журнал, который он купил в газетном киоске. Он нашел в нем статью о прибрежном рыболовстве и погрузился в нее. Там была довольно претенциозная фотография автора статьи, забрасывающего удочку на покрытом галькой берегу. А на соседнем фото он же, выстроив ряд из трех удочек, пристальным, но несколько затуманенным взглядом смотрел поверх поплавков. Впрочем, оснащение у него было на уровне произведения искусства и он хорошо знал, как писать о морском рыболовстве.