Грехи наши тяжкие (сборник) - Евгений Лукин

– А дверь? – спохватился я. – Что ж мы, уйдём, а дверь открытой оставим?

– Да что у него тут брать!

* * *

Забыл сказать: на улице был сентябрь, летели паутинки. Много паутинок. Поглядел я на них, поглядел – и проснулась во мне бдительность.

– Петьк, – говорю, – а помнишь, в июле мошка кончилась, а в августе снова началась? Клубами ходила…

– Ну?

– А кусаться уже не кусалась. Может, это вовсе не мошка была, а?

– А чего?

– Может, это грядушки к нам беспилотничков своих напустили? Подслушивать, подглядывать…

– А потом они куда делись, беспилотнички?

– Н-ну… не знаю… Осень, дождями выбило…

– Так дождей-то ещё не было.

– Или попрятались. Чтобы не разоблачили их… В сентябре-то мошки не бывает…

– Да и фиг с ними, – беззаботно решил Петька. – Пускай на нашу жизнь глядят и завидуют… Лишь бы не кусались!

– Или вот паутинки, – говорю, а самому уже страшновато. – Поди разбери, паутинки это летят или что…

Петька посмотрел, подумал.

– Учителка вроде рассказывала, на паутинках паучки летают, – вспомнил он. – Бегает по ней туда-сюда – и вроде как рулит… вверх-вниз… влево-вправо…

– А вдруг не паучки? Вдруг тоже что-нибудь такое… оттуда…

– А давай поймаем!

Поймали одну, стали на ней паучка искать. Не нашли. То ли спрыгнул, то ли самоликвидировался. А может, обратно в будущее слинял. А что? Грядушки же…

Глава 4,

в которой Прохора хвалят за проделанную работу, а Мундыч рассказывает о своих заслугах перед хроноразведкой

Но отчёт у меня получился – я тебе дам! Там и забота о ветеране, и встречи с ветераном… Улька чуть не разревелась от зависти. Мамке спасибо: навострилась на форумах на своих – такого наподсказывала… Всё ты, говорит, Проша, правильно делаешь, только редко очень. Лентяй ты, Проша! Тут даже врать незачем. Просто что бы с тобой ни стряслось – вноси в список мероприятий. Главное – умей оформить. Подрался? Пиши: провёл воспитательную работу с идеологически несознательным элементом. Результат – положительный. Или там отрицательный – если самому досталось…

Ну я примерно так и поступил. Учителка очень довольна была. Особенно её поразило, что мне Петьку Безотечества к общему делу привлечь удалось.

Прочла отчёт, отложила, принялась на меня смотреть. Смотрит и головой качает. А потом говорит этак задумчиво:

– Может, в тебе педагог дремлет?

Ага, думаю, дремлет! И долго ещё дремать будет.

А Мундыч, конечно, клад. Золотое дно. Мероприятие многоразового использования. Вот только пива на него не напасёшься. Хорошо ещё, что у Петьки сеструха в мини-маркете работает, а то ведь спиртные напитки малолеткам снова продавать запретили.

И ещё одно меня смущало.

– Слушай, – говорю Петьке (мы как раз к Мундычу направлялись), – но ведь он же алкаш! Как его из органов не попёрли?

– Почему не попёрли? – обиделся Петька. – Именно что попёрли! Только там всё наоборот было. Сначала попёрли, а потом уже алкашом стал.

– А за что ж его тогда?

– Оттепель кончилась, – объяснил Петька. – Отозвали обратно, начали проверять, перевербованный он или не перевербованный…

«Даже так?» – думаю.

– Ну? И что оказалось?

– Оказалось, всё путём. А Мундыч обиделся, что не доверяют, ну и запил…

– Так, может, он нам по пьянке государственные тайны выдаёт?

Тут и Петька встревожился. Замолчал, задумался.

– Не-е… – уверенно протянул он наконец. – Так бы его давно закрыли. А раз не закрывают, значит, можно…

– А вдруг он всё придумывает? – как-то само собой вырвалось у меня.

Петька Безотечества обернулся, уставился. Мне бы спохватиться, а я вот не спохватился. Говорю:

– Вдруг никто его никуда не отправлял? Ни в какое будущее… Ты ж вон сам малышне что гнал… про хронопатруль…

– Ты прикалываешься или как?.. – Дурной признак – голос у Петьки стал квакающим. Обычно после этого прилетала первая плюха.

Я мигом припомнил все наши с Петькой драки в начальных классах и сказал, что прикалываюсь.

* * *

Но какие-то, видать, сомнения я в дружка своего заронил.

– Слышь, – говорит, – Мундыч… А тебя как, просто на стажировку отправляли или ещё для чего?

Улыбнулся ветеран, крышечку с баклажки свинтил. И жизнь налаживается, и вопрос в тему.

– У нас просто ничего не бывает, – подмигнул, выпил. – Я тебе знаешь что скажу? После моего отчёта вся наша борьба с грядушками на сто восемьдесят градусов развернулась.

– Это как?

– А так!.. Поначалу-то мы сгоряча хотели их в техническом плане догнать. А потом сообразили, что сами себе хуже делаем. Как ты будущее в техническом плане догонишь? Не догонишь ты его… Вот, допустим, наш машиностроительный…

– Так он же остановлен давно!

– Именно! А иначе в будущем на базе этого завода развернули бы производство машин времени. И пропали мы с вами! Потому-то он и остановлен, завод. А вовсе не потому, что разворовали…

– Но ведь машины времени всё равно делают!

– Делают, – согласился Мундыч. – Но не в таком количестве… – Тут он растроганно вздёрнул брови и поглядел на нас с умилением. – Эх, ребятня… – вымолвил он. – Вот беседуете вы тут со мной, а ведь и сами не знаете, чем вы мне обязаны… – расчувствовался окончательно, чуть слезу не пустил. – Я ж ведь оттуда список их выдающихся учёных привёз… Вернее, не привёз – наизусть заучил…

– И что?

Мундыч аж пивом поперхнулся.

– То есть как – что? – возмущённо переспросил он. – Как – что? Раньше-то, до меня, всех подряд в оборот брали… – Ветеран хроноразведки приподнялся на раскладушке, лицо его стало суровым. – На будущее, сучонок, работаешь? – страшным свистящим шёпотом осведомился он. – В завтрашний день смотришь? Мы те покажем будущее! Увидишь небо в алмазах…

Мне аж не по себе стало. Впрочем, лицо Мундыча тут же смягчилось, и он снова откинулся на плоскую подушку без наволочки.

– Вслепую работали, – сокрушённо молвил ветеран. – Вот, скажем, талантлив ты в математике. А вдруг из тебя гений вырастет? Вдруг именно ты эту самую машину времени и придумаешь? Значит, к логопеду тебя, а там и вовсе в интернат для дефективных… Жутко помыслить, сколько ни в чём не повинных ребятишек туда загремело! – Насупился Мундыч, крякнул. – А тут я со стажировки вернулся… И с той поры – только тех, которые в списочке… Остальных не трогали…

– Но машину-то времени всё равно изобрели!

– Изобрели… – признал ветеран хроноразведки. – А как бы я тебе полный список раздобыл? Кого смог, того запомнил…

И что-то тоскливо нам стало от такого разговора.

* * *

– Слушай, ты лучше про стажировку расскажи…

Встрепенулся Мундыч, ожил.

– А стажировка такая… – с удовольствием начал он. – Сидим это мы, скажем, в ихнем полицейском участке, вызова ждём. Если вдруг что серьёзное случится…

– А если несерьёзное?

– Ну, если несерьёзное, беспилотнички и без нас справятся.

– Как?

– Кусаться начинают. Я, покуда к законам ихним не привык, весь в сыпи ходил…

– Ты ж говорил: они не кусаются!

– Н-ну… так это поначалу, пока меня на учёт не поставили…

– Чо? Прям до крови кусают?

– Да нет… На самом-то деле они даже и не кусаются вовсе – так… током бьют слегка.

Переглянулись мы с Петькой – опять про мошку вспомнили.

– Сидим, короче, ждём. Делать, сам понимаешь, нечего. Бывало, соберутся вокруг меня сослуживцы мои, кураторы, просят: «А скажи что-нибудь по-вашему…»

– Ты ж говорил: у них там вслух ничего нельзя…

– Нельзя… – соглашается Мундыч. – Ну так ведь полицейский участок – все свои, никто не стукнет… «Замучитесь пыль глотать, – говорю с выражением. – А то в сортире замочим!» И сразу лица у всех – мечтательные-мечтательные. Чувствуют, падлы, какую красоту утратили… какой мелодичный язык потеряли…

– А если вызов?

– Ну вот я как раз и хочу про первый свой вызов рассказать, а ты всё перебиваешь… Вякнул сигнал, диодики замигали. Где-то там какая-то улика важная обнаружилась. Прямо на тротуаре валяется. Координаты такие-то и такие-то. Подхватились мы – и на выход…

– На геликоптер какой-нибудь? – с завистью предположил Петька.

– Ка-кой геликоптер? – презрительно осадил его Мундыч. – Дороги – электромагнитные, штаны – ферромагнитные! И до места преступления – со свистом, по воздуху, как на салазках. Без машины, без ничего…

– Клёво…

– Это, когда привыкнешь, клёво! А поначалу, доложу я тебе, Петенька, жуть берёт. Представь: шоссе! Ни разметки на нём, ни светофора… А навстречу впритирку к полотну дурики вроде тебя летят. Абы как! Со свистом! Вмажешься в кого – и всё! И в холодильник…

– Часто сталкиваются? – опасливо спросил я.

– В том-то, и штука, что никогда! В штаны-то ещё и лоцман встроен.

– У каждого?!

– У каждого. А управляются общим гаишным компьютером. Он-то всех и разводит, понял? Кого надо – притормозит, кого надо – ускорит.