Империя Леванта. Древняя земля тлеющего конфликта между Востоком и Западом - Рене Груссе

оттуда захватчиков. Напротив, на плато Фригии и Каппадокии ни проход крестоносцев от Годфруа Буйонского до Фридриха Барбароссы, ни периодические кампании Иоанна и Мануила Комнинов никак не помогут отвоевать эту землю, поскольку сама земля изменилась; Фригия и Каппадокия превратились в то, чем они являются по сей день, — в новый Туркестан (страну турок), продолжение киргизской степи.

Армяне и византийский разгром

Посреди общего разгрома досада армян на Византию усилилась. Византийская империя принудила армянские династии одну за другой уступить ей свои владения: васпураканских Арцрунидов в 1022 г., анийских Багратидов в 1045 г., карских Багратидов в 1064 г. Уступая византийскому давлению и принося в жертву свою независимость, армяне по меньшей мере имели право надеяться, что могущественная «ромейская» империя защитит их от тюркских вторжений лучше, чем могли это сделать они сами. Однако распад большой византийской армии вследствие гражданских войн 1057–1081 гг. оставил армян беззащитными перед тюркским вторжением. Взятие Ани (1064) и катастрофа под Манцикертом (1071) повлекли за собой завоевание всей их страны сельджуками[144].

Армяне были вне себя. Раньше, в IX–X вв., они, то временно склоняясь, то героически сопротивляясь, сумели сохранить свою автономию от арабского могущества. Сегодня Византийская империя, вопреки их желанию, взяла на себя задачу защитить их от тюрок, но при первой же неудаче бросила на милость мусульманским завоевателям. И те же самые византийцы, которые, не сумев их защитить, заставляли их массами эмигрировать и почти всех депортировали в Каппадокию, продолжали их преследовать за их монофизитскую веру. «Кто смог бы, — восклицает Матфей Эдесский, — описать бедствия армянского народа, его боль и слезы, всё, что пришлось ему претерпеть от турок во времена, когда наше царство потеряло своих законных владык, похищенных этими лживыми защитниками, бессильной, женоподобной, подлой греческой нацией! Они рассеяли самых отважных сынов Армении, отняв у них очаг, их родину. Они сломали наш национальный трон, разрушили защитную стену, каковую составляло наше храброе войско и наши бесстрашные воины, — эти греки, известные и славные лишь быстротой, с которой они убегают, подобные трусливому пастуху, спасающемуся, едва завидя волка. Они не знали отдыха до того дня, как разрушили крепость Армению… Когда турки покорили Армению, греки вообразили, будто могут возобновить войну против нее в другой форме: они стали выставлять вперед религиозные расхождения. Полные отвращения и презрения к военному делу и воинской доблести, они отказались от них, чтобы попытаться внести в церковь споры и смуты, поспешно оставив всякое сопротивление персам [то есть сельджукам]. Их усилия ограничивались отвращением истинно верующих [то есть монофизитов] от их веры и их истреблением… Их постоянной заботой было непрестанно удалять с Востока отважных и доблестных военачальников армянского происхождения, принуждая тех оставаться среди них».

Действительно, армянская эмиграция в Каппадокию, эмиграция, поощряемая и даже навязываемая византийцами, проходила в обстановке той же враждебности между двумя народами или, точнее, между двумя конфессиями, продолжавшей проявляться на новой сцене. Как мы знаем, после в той или иной степени вынужденной уступки своих государств Византии армянские цари получили обширные вотчины на каппадокийской земле. Бывший васпураканский царь Сенекерим-Ованес и два его сына, Атом и Абусахл, получили район Севастии, или Сиваса (1021); бывший анийский «царь царей» Гагик II — вотчину в феме Ликанд, к юговостоку от Кесарии (Кайсери) (1045), а бывший карский царь Гагик-Абас — Амасию и Коману на севере Каппадокии (1064). За ними началась массовая армянская иммиграция в эти районы, еще более усилившаяся после катастрофы при Манцикерте. Но те же византийцы, которые таким образом превратили Каппадокию в Новую Армению, очень скоро возмутились этим, если не с этнической точки зрения (их империя по определению была всемирной и интернациональной), то по крайней мере с конфессиональной. Бывший царь Ани Гагик II, как рассказывает Матфей Эдесский, «проживал, как изгнанник, в окружении жестокой и вероломной греческой нации. Он не переставал питать в своем сердце глубокую скорбь, порожденную воспоминаниями о троне предков, потерянном по вине вероотступников (армян, перешедших в греческую ортодоксию), предавших его, и вероломной породы еретиков (греческой церкви)».

В своих новых каппадокийских вотчинах Гагик постоянно конфликтовал с греческим митрополитом Кесарии Марком, который непрерывно притеснял армянских иммигрантов, чтобы понудить их перейти в православие. Ненависть Марка к ним дошла до того, что он назвал свою собаку Арменом. Гагик II, проинформированный об этом оскорблении, приказал зашить митрополита с собакой в мешок, после чего колотить по нему палками до тех пор, пока взбесившаяся собака не загрызла незадачливого прелата насмерть. Позднее византийцы отомстили Гагику II. В 1079 г., когда он проезжал мимо Кизистры (Джусаструн), крепости, принадлежавшей трем византийским вождям, трем братьям, известным нам лишь как «сыновья Мандала» (то есть Панталеона), те схватили его. Прочие армянские принцы, эмигрировавшие в Каппадокию, то есть Гагик-Абас, бывший царь Карса, и бывшие васпураканские принцы Атом и Абусахл, осадили Кизистру, пытаясь освободить Гагика II, но безуспешно. Крепость устояла, а три византийских предводителя удавили пленника и повесили его тело на крепостной стене. Так закончил жизнь последний багратидский «царь царей» Армении. В свою очередь, арцрунидские принцы Атом и Абусахл, так же как Гагик-Абас, бывший царь Карса, были убиты по приказу византийцев в царствование императора Никифора III Вотаниата, около 1079–1080 гг.

Убийство византийцами последних представителей трех армянских царских династий произошло через очень небольшой промежуток времени после завоевания Каппадокии тюрками. Армянское население, недавно эмигрировавшее в эту провинцию из Великой Армении, отправилось в новое изгнание. Оно массами двинулось к городам Антитавра или к Киликийской равнине, к Марашу и Тарсу, даже к Дулуку и Эдессе. Там армянские иммигранты сорганизовались под руководством новых вождей: Рубена, Ошина и Филарета.

Первое армянское государство Антитавра: Филарет

Когда последний багратидский «царь царей» Гагик II был в 1079 г. убит византийцами в Кизистре, один из его приближенных, по имени Рубен или Рупен[145], поднял против Византии восстание и утвердился в Верхней Киликии, на севере округа Кобилар, где захватил замок Бардзрберд («верхний замок»)[146], между Тианом (рядом с современным Нигде) и Сисом. Прочно закрепившись в этом орлином гнезде, он дал начало блестящей династии, названной по его имени Рубенидами (Рубенянами). Впоследствии официальная армянская историография захочет привязать Рубена к династии Багратидов, сделать его родственником, даже прямым наследником несчастного Гагика II. На самое деле следует признать, что ранняя биография этого основателя династии неизвестна и ничего конкретного о его происхождении мы сказать не можем.

Другой армянский вождь, по имени Ошин, в то же время и в том же регионе основал такое же княжество. Предположительно он был родом из окрестностей Гандзака (ныне Гянджа), на северо-востоке Армении, где располагались владения его семьи. Вероятно, около 1073 г. он прибыл