Король и Королева Мечей - Том Арден

И последний, как солнца лучи, золотой

Разыскал на земле, под землею ли, в воздухе он

И собрал из кристаллов из тех Орокон!

Ходя по кругу, Ксал пела все громче. Ясно было, что она отчаянно старается передать Джему оберегающие силы. Было видно, что старухе больно. Она морщила лоб, из глаз ее текли слезы. Она и сама не знала, хватит ли ей сил. Она сжимала руку Милы — крепко, еще крепче, и в нее перетекали волны силы, источаемой девочкой.

Да, да!

Орокон защитит нас от тех, кто грядет,

Чтобы миром стал править злокозненный Тот!

Наш спаситель, прими наш покорный поклон

И, о страхе забыв, разыщи Орокон!

От камня на тюрбане Ксал заструились лиловые лучи, упали на кристалл. Послышалось негромкое потрескивание — словно вспыхивали крошечные молнии. Мила дрожала, глаза ее были выпучены, она неуклюже переставляла ноги. Все быстрее кружила над людьми растревоженная Эо.

А камень Ксал все светился и испускал лучи.

Ключ к Орокону! Избранник всего Бытия! Пей этот свет, что смиренно дарю тебе я! Пусть же хранят тебя боги, щадя и любя! Ключ к Орокону! Погибель минует тебя!

Мила не выдержала. Это оказалось ей не по силам. Она вырвалась и ушла из круга.

Эо, беспомощно размахивая уставшими крылышками, упала на землю.

— Мила! — Это кричал Раджал. Он в тревоге мчался к сестре, огибая деревья. — Что вы тут удумали? Опять какие-то глупости?

Великая Мать согнулась чуть ли не до земли. Тяжело дыша, она отозвалась:

— Детка, не говори о том, в чем ничего не понимаешь.

— Не понимаю? На нас напали эджландцы, а ты тут заклинания бормочешь? Что толку хоть когда-то было от твоих заклинаний, старуха?

Это было жестоко, но Раджал был в ярости и не владел собой. А может быть, он злился и из-за того, что здесь совершили какой-то ритуал без него.

Он бросился к рыдающей и напуганной сестренке. Мила держала Эо в сложенных ковшиком ладонях. Неужели птица умерла? Бедная Эо! Бедняжка Мила! Раджал был готов утешить ее, но она устремила на него злобный взгляд, стала кричать, обзываться, прогонять.

Раджал с полными слез глазами побрел прочь.

Джем в тревоге глянул на опустившуюся на землю у дерева Великую Мать, проводил взглядом друга. Он бросился было к Ксал, но та отмахнулась.

— Догони его, — выдохнула она еле слышно, — догони, а не то он... еще чего-нибудь натворит. Догони, пожалуйста.

Джем растерялся только на миг и бросился догонять Раджала.

— Прощай, принц Джемэни. Прощай, Раджал, мой мальчик.

Ксал шептала эти слова, едва шевеля губами. На самом деле она не прощалась с мальчиками, но она точно знала, что оба они в эту ночь в лагерь не вернутся.

Быть может, им вообще не суждено увидеться вновь.

Ксал согнулась, прижала руку к сердцу. Как же она была стара, как слаба! Сила покидала ее, умирала вместе с нею. Она вдруг поняла, что очень скоро уйдет из жизни. Старуха запрокинула голову. Скоро, очень скоро тяжкое бремя ее дара будет передано Миле. Ксал протянула руку, ища ручонку девочки.

— Мила! Мила, детка!

Но на том месте, где только что сидела Мила, лежало только гаснущее, остывающее тельце Эо.

ГЛАВА 18

ДРАМА

— Милочка, вы выглядите сногсшибательно! Так оно и было.

Ката повернулась в одну сторону, в другую. Улыбка не сходили с ее губ. Горели свечи, их свет смешивался со светом заката и из-за этого становился волшебным, чарующим. Ката любовалась своим отражением в зеркале.

— Но все же это еще не совсем...

Да чего же еще можно было ожидать? Всего-то одну пятнадцатую назад в зеркале отражалась стеснительная воспитанница пансиона благородных девиц, закованная в черное платье примерной агонистки. А теперь перед Катой красовалась женщина, красивая женщина в роскошном золотистом платье со шлейфом.

Это было платье Пелли.

— Тетя Влада, как вы думаете, Пелли вернется?

— Быть может, лишь для того, чтобы жить в позоре, как падшая женщина. Стой смирно. Вот так...

Тетка Пелли стояла рядом с Катой. Она ловко орудовала шпильками и заколками и укладывала густые волосы Каты в изящную прическу. Ката закрыла глаза. Порой ей было больно, но это была такая приятная боль.

Умбекка и вдова все еще крепко спали.

Тетя Влада отступила.

— Но вот рубины... Противная девчонка, она их забрала. — Она проворно расстегнула изумрудное ожерелье. — Должно подойти... Верно, вот так хорошо. Ну, что? Твой возлюбленный встретит тебя возле храма?

Ката кивнула. Тетя Влада рассмеялась.

— Вряд ли бы так себя повел респектабельный мужчина. Думаешь, речь идет о законном браке? Пф-ф-ф! Поверь мне на слово, детка: он просто хочет тебя соблазнить.

— Но лорд Фоксбейн...

— Ох уж этот мне противный старикашка...

В окно забарабанил дождь. Шторы не были закрыты. Небо стало темно-лиловым, как зловещий кровоподтек.

— Ну почему опять дождь?

— Небо отяжелело. Оно пытается освободиться от бремени...

— Но бал...

Тетя Влада снова рассмеялась — тепло, любовно.

— Милая моя, со временем ты поймешь, что этот мир сотворен не только для того, чтобы радовать нас.

— Но для чего же тогда сотворен этот мир? Тетя Влада не ответила на этот вопрос.

— Посмотри в зеркало. Теперь ты — женщина, дитя мое. Ты видишь свою красоту. Но разве ты не видишь в этой самой красоте ростки трагедии, которая только и ждет, чтобы обрушиться на тебя? Какое мужчинам дело до того, сколько красивых тряпок мы напяливаем на себя, сколько побрякушек?

Кончики холодных сухих пальцев прикоснулись к губам Каты, скользнули по ее шее, пробежались по груди. Ката вздрогнула, поежилась.

— Женщина украшает себя, милочка, для себя самой. Ну, еще для других женщин. А мужчинам нужно только сорвать с нас одежду и насладиться нами. В этом они подобны диким зверям. Сегодня ночью, моя дорогая, тебе предстоит испытание. Выдержишь его — значит, тебя ждет великое будущее. Не выдержишь — станешь самой последней из шлюх, сколько бы шикарных тряпок ты на себя ни натягивала.

Взгляни на этих двух старух, что храпят у огня, словно две дряхлые, никому не нужные суки. Если бы они сейчас проснулись, как бы они принялись тявкать и выть на нас! Они глупы. Они не понимают, что своими запретами они только подогревают страсти.

Но, моя милая, есть на свете и другие радости. Они тоньше, прекраснее. Что может знать о глубочайших тайнах сердца какая-то жирная старушенция? Со мной, дитя — только пройди назначенное мною испытание, — ты войдешь во все самые дальние потайные комнаты.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});