Город иллюзий (сборник) - Урсула Ле Гуин

Движение: слева возник один человек, справа — другой. Подобно Фальку, незнакомцы сидели вплотную к столу: наклонились вперед и переговаривались друг с другом. Голоса их доносились словно издалека, из-за высоких стен, и Фальк не мог разобрать ни слова.

Он поежился от холода. Это чувство крепче связало его с реальностью, и он начал обретать контроль над своими ощущениями. Улучшился слух, вернулась способность шевелить языком.

Удалось пробормотать невнятно:

— Что вы со мной сделали?..

Ответа не последовало, но вскоре человек, который сидел слева, приблизил свое лицо вплотную к лицу Фалька и громко спросил:

— Почему ты пришел сюда?

Фальк услышал слова; через мгновение он понял, что они означали. Спустя еще мгновение он ответил:

— Ради убежища. На ночь.

— Убежища? От чего ты искал убежища?

— От леса. От одиночества.

Холод все глубже пронизывал его. Удалось слегка высвободить свои тяжелые, онемевшие руки, и Фальк попытался застегнуть рубашку. Пониже веревок, которыми он был привязан к стулу, как раз между ребер, он нащупал небольшое болезненное пятнышко.

— Держи руки по швам! — велел человек, сидевший в тени справа. — Нет, здесь больше чем программирование, Аргерд. Никакая гипнотическая блокировка не смогла бы противостоять пентанолу.

Тот, кто сидел слева, крупный мужчина с плоским лицом и бегающими глазками, ответил тихим, шипящим голосом:

— Откуда у тебя такая уверенность? Что нам, собственно, известно об их трюках? В любом случае, откуда нам знать, какова его сопротивляемость, кто он? Эй, Фальк, ответь, где находится то место, откуда ты к нам пришел, — Дом Зоува, не так ли?

— На востоке. Я вышел… — Число никак не приходило ему в голову. — Думаю, четырнадцать дней назад.

Как им удалось узнать название его Дома, а также его собственное имя?

Способность мыслить быстро возвращалась к Фальку, и его удивление длилось недолго. Ему случалось охотиться на оленей с Метоком, стреляя при этом специальными дротиками; животное погибало от малейшей царапины. Игла, которая вонзилась в него, или последующая инъекция, сделанная, когда он был беспомощен, содержала некий наркотик, который наверняка снимал как сознательный самоконтроль, так и примитивные подсознательные блокировки телепатических центров мозга, оставляя его открытым для допроса.

Они рылись в его мозгу. От этой мысли ощущение холода и слабости нахлынуло еще сильнее, подкрепленное бессильной яростью. Какова причина столь бесцеремонного вторжения? Почему они решили, что он намерен лгать им, еще до того, как перемолвились с ним хоть словом?

— Вы думаете, что я — Синг?

Лицо человека справа, худого, длинноволосого и бородатого, внезапно появилось в круге света лампы. Поджав губы, незнакомец открытой ладонью ударил Фалька по губам. Голова Фалька откинулась назад, и от удара он на мгновение ослеп. В ушах зазвенело, во рту возник привкус крови. Затем последовал второй удар, третий…

Человек свистящим шепотом повторял раз за разом:

— Не упоминай этого имени, не упоминай, не упоминай…

Фальк беспомощно ерзал на стуле, пытаясь хоть как-то защититься или вырваться. Человек слева что-то отрывисто рявкнул, и на некоторое время в комнате воцарилась тишина.

— Я пришел сюда с добрыми намерениями, — сказал наконец Фальк, стараясь говорить как можно спокойнее, несмотря на гнев, боль и страх.

— Хорошо, — кивнул сидевший слева Аргерд. — Давай выкладывай свою историю. Итак, ради чего ты пришел сюда?

— Переночевать и спросить, есть ли поблизости какая-нибудь тропа, ведущая на запад.

— Почему ты идешь на запад?

— Зачем вы спрашиваете? Я же сказал вам об этом мысленно, когда нет места лжи. Вы знаете, что у меня на уме.

— У тебя какой-то странный разум, — слабым голосом произнес Аргерд, — и необычные глаза. Никто не приходит сюда, чтобы переночевать или узнать дорогу, или еще за чем-нибудь. А если все же слуги тех, других, приходят сюда, мы убиваем их. Мы убиваем прислужников и говорящих зверей, Странников, свиней и всякий сброд. Мы не подчиняемся закону, который гласит, что нельзя отбирать чужую жизнь. Не так ли, Дреннем?

Бородач ухмыльнулся, показав при этом коричневые зубы.

— Мы — люди! — сказал Аргерд. — Свободные люди! Мы — убийцы. А кто ты такой, с наполовину развитым мозгом и совиными глазами, и что помешает нам убить тебя? Разве ты человек?

На своем коротком веку Фальку не доводилось сталкиваться лицом к лицу с жестокостью и ненавистью. Тем немногим людям, которых он знал, было ведомо чувство страха, но страх не правил ими. Они были великодушны и дружелюбны. Перед этими двумя мужчинами Фальк был беззащитен, как ребенок, и это приводило его в замешательство и ярость.

Он тщетно искал какой-нибудь способ защиты или отговорку… Напрасно! Единственное, что ему оставалось, — говорить правду.

— Я не знаю, кто я и откуда пришел в этот мир. И я собираюсь выяснить это.

— Где?

Фальк посмотрел сначала на Аргерда, затем на Дреннема. Он знал, что ответ им известен и что Дреннем снова ударит его, едва его губы произнесут это слово.

— Отвечай! — прорычал бородатый. Он приподнялся и наклонился вперед.

— В Эс Тохе, — сказал Фальк, и Дреннем снова ударил его по лицу, и снова Фальк принял этот удар молча и униженно, как ребенок, которого наказывают неизвестные ему люди.

— Какой в этом смысл? Он не собирается поведать нам что-либо сверх того, что мы вытянули из него под пентанолом. Позволь ему встать, — вступился за Фалька Аргерд.

— И что потом? — спросил Дреннем.

— Он пришел сюда просить пристанища на ночь, и он его получит. Поднимайся!

Веревку, которой он был привязан к стулу, ослабили. Фальк, шатаясь, поднялся. Когда он увидел низкую дверь и черный колодец лестницы, к которому его подвели, он попытался сопротивляться и вырываться, но мышцы еще не были готовы слушаться. Дреннем заставил Фалька пригнуться и с силой пихнул его через порог. Дверь с треском захлопнулась, пока он повернулся и, шатаясь, пытался удержаться на лестнице.

Здесь царила кромешная тьма. Дверь, не имевшая ручки с его стороны, была подогнана так плотно, что сквозь нее не проникало ни единого звука или лучика света. Фальк сел на верхней ступеньке и уткнулся лицом в ладони.

Мало-помалу слабость тела и смятение мыслей начали отступать. Он поднял голову и попытался хоть что-то разглядеть.

Фальк обладал исключительно острым ночным зрением; на эту способность его глаз с огромными зрачками и радужкой ему давным-давно указала Раина. Но сейчас в глазах плясали только какие-то точки и туманные образы. Он был не в состоянии что-либо разглядеть. Поэтому встал и осторожно начал спускаться вниз по узким невидимым ступенькам.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});