Зрелые годы Джульетты - Маргарита Южина

В конце концов пришлось будить Димку. Что братец говорил конкретно, какими путями он добирался до Ангарова – неизвестно, но Галка, позвонив в последний раз, велела Глаше немедленно укладываться спать. И выбросить из башки всякую ерунду, поскольку, конечно же, все мужики одинаковые: что Рудик, что Вадик.

После Галкиного звонка тревога в душе утихла, но уснуть Глаша все равно не могла. Было ясно: родственники что-то знают, и это что-то – очень неприятное для Глаши. Может быть, он уже нашел свою Мику? И теперь у них снова все хорошо? Ведь сам же говорил, что влюбился, а когда любишь, тогда многое прощаешь. Вот сейчас вернись к ней Рудик, разве бы она его не простила? Простила бы, совершенно точно! Но вовсе не потому, что в ее сердце все еще пламенеет любовь, а как раз наоборот – ей теперь совсем нет дела до Рудика. Она тут же возродила в памяти ту картинку, когда ее бывший супруг и Мика лежали на диване и страстно целовались. Представила… И что? Да пусть лобызаются, лишь бы в радость им это было! Она охотно простила бы Рудольфа, вот только обратно бы его уже не приняла. Ни за что! Потому что рядом с собой хотела видеть другого мужчину. Настоящего! Который сам решает свои проблемы, который приходит домой с полными пакетами продуктов, который отогревает ее ноги своим дыханием и учит водить машину, который… который сейчас черт знает где и с кем!!!

Он пришел даже не утром, а в полдень. Глаша так и сидела на кухне с выключенным приемником – чтобы он не заглушал шаги.

– Привет, – как ни в чем не бывало подмигнул ей Ангаров. – А кофе у нас имеется? А чего ты какая-то… тебе нездоровится?

– Ты где был? – постаралась спокойно спросить Глаша.

– Ого! – вздернул брови Ангаров. – И это мы еще не расписались!

– Вадим, где ты был? – точно робот повторила Глаша.

Ангаров насупился, потом начал объяснять:

– Глаша, ты же в курсе, у меня работа. И если я тут целыми днями разъезжаю на машинах, это ведь не значит, что у меня никаких дел нет. Там люди работают, им надо выплачивать зарплату, надо подписывать договоры и вообще держать все под контролем, я ж хочу верить, что не последний день живу! Ты думаешь, мне приятно, что я вот так, как заяц, как вор какой-то по ночам… самому противно, дальше некуда! Но… пока так…

– Где ты был? – подняла на него глаза Глаша. – На Северном полюсе? В шахте? Или на подводной лодке? Где ты был, что не мог набрать несколько цифр? Не мог позвонить и сказать, чтобы я не ждала? – Она не ревела, во всяком случае, старалась не реветь, а подбородок… он сам… сам трясется… и губы кривятся тоже… сами, и слезы катятся из глаз помимо воли! А она не хочет реветь, потому что знает, что, когда плачет, ужасно некрасивая: кривая, перекошенная, с красными глазами и носом, с уродливыми губами… – Я же думала… Я боялась, что они тебя… что с тобой… Неужели трудно было сообщить и работать дальше?! Чтобы я не звонила во все больницы!!! Чтобы не искала номера моргов! Чтобы… Да я всю валерьянку выпила! Как только глаза закрою, а там… ты!!! Ты должен был позвонить!!! Должен! Я ведь… живая же…

Он широко раскрыл глаза, шагнул вперед, опустился перед Глашей на колени и уткнулся головой в ее ноги.

– Я дурак, Глаш… Я вообще тупой! – Он взял ее руки в свои и прижал к губам. – Я дебил, идиот… Я не знал… Понимаешь, обо мне никто и никогда не беспокоился. Я просто не подумал, что ты… что я кому-то нужен…

– Надеешься, я буду сейчас говорить, какой ты хороший? – уже открыто всхлипывала Глаша. – Ни фига! Ты и правда дурак! Да! Тупой! Не подумал он! Не нужен никому! А мне?! Ты обо мне опять не подумал, да? А я так вот всю ночь… Только о тебе… Я боялась, понимаешь ты? Боялась, что больше никогда тебя не увижу! Что ты больше никогда… не притащишь эти чертовы пакеты! Что я так и не научусь водить машину. Что так и останусь одна в глубокой старости… без стакана воды, хоть засохни… В крайнем случае, с какой-нибудь маленькой собачкой или котом… вместо тебя…

Она уже не могла говорить, да это и не надо было. Он уже себя не сдерживал, целовал ее волосы, ее некрасивое от слез лицо, шею, губы, щеки и прижимал к груди так крепко, что и без слов стало ясно: он тоже скучал, тоже боялся, что останется без нее! Он тоже не хотел… без воды…

Целый день им не хотелось никого видеть и слышать. Они наплевали на всех, забыли про все на свете, отключили телефоны и остались во всем мире одни.

– Сегодня же перетащишь ко мне свои вещи, – заявляла Глаша, едва отойдя от очередного поцелуя. – А еще я тебе новый телефон куплю, чтобы там был только мой номер, и попробуй хоть раз не взять трубку!

– Думаешь, стоит попробовать? – хитро урчал он. – Говорят, что сотовый – это длинный поводок. Я, правда, еще не ощущал, но…

– Я тебе два куплю! Чтобы на коротком был! – вскидывалась Глафира и снова тонула в его объятиях. – Нет, такому надо три…

Только глубоким вечером Глаша поднялась с постели и решительно уперла руки в бока.

– Хватит валяться, поехали к этой тетке. Разделаемся с нашими бывшими и будем нормально жить.

– Гла-а-аш, может, завтра с утра, а? – лениво предложил Ангаров. – Ты же тоже не спала, ну какие из нас вояки?

– Не спала, потому что когда ты рядом – ты спать не даешь, а когда тебя нет – сам не уснешь, вставай. Вадим, я больше ни минуты не хочу делить тебя с твоей женой.

– Да? – дурашливо подскочил Ангаров. – Такое я сокровище? А ты моя жемчужинка!

– Опять жмешься, нет бы бриллиантом назвать.

– Собирайся к свекрови, бриллиант! Повезу знакомить.

Они приехали к дому, который им описала Люся, когда уже наступала ночь.

– Может, неудобно? – поежилась Глаша. – Спит, наверное… свекруха…

– Разбудим… Зато если Рудик твой у нее осел, то окажется на месте. Пойдем.

Им открыла неопрятная женщина и тут же, не спросив, к кому гости, удалилась в глубь квартиры, где раздавались бурные нетрезвые дебаты. Ангаров решительно шагнул вперед, а следом за ним прошла и Глаша. В нос резко ударил запах кислой капусты, табачного дыма и стойкая перегарная вонь. «Да что ж это они, всем кланом пьют, что ли?» – мелькнула мысль.

– Ну вот и все, – услышала она голос Вадима и еще чей-то смутно знакомый писк.

На кухне толпилась компания из нескольких мужиков и женщин. Пьяный визг, ругань… Глаша за Ангаровым вошла в полупустую комнату с ободранными обоями и сразу же увидела Мику!

Та в роскошном коротеньком халатике сидела, поджав ноги, на облезлом кресле и с испугом взирала на супруга.

– Собирайся, чего здесь сидеть-то, – как-то по-отечески тепло проговорил Вадим жене. – Бумаги-то с собой?

– Ну да, вон они. А какие? – тихонько лепетала Мика, боясь двинуться. – Да все бери, я ничего не трогала. Так только – папку сунула в пакет…