Флибустьеры против пиратов Карибского моря - Леонар Дюпри

– Как так?

– Да очень просто. Я должен получить пакет с инструкциями о цели похода после прибытия в Пуэрто-Плату флота из Санто-Доминго, которым будет командовать, скорее всего, мой друг весельчак де Кальдерон. Кроме этого, я ожидаю, что его кораблей будет не меньше десятка, а на их борту не менее пятисот солдат десанта.

– Думаю, вы, мой генерал, уже предугадали не только численность прибывающей армии, но и ее конечную цель.

– Конечно, мой друг, конечно. Это остров Тортуга. Каждый, кто сейчас приезжает на Эспаньолу, сразу же непременно слышит разговоры о несанкционированных поселениях на северо-западе, в том числе и на этой Тортуге, с которыми не могут справиться ни президент, ни новый губернатор. Но иностранные поселенцы сами по себе народ безвредный, хотя и вне закона. Они лишь безбедно живут, охотясь на наших одичавших коров. Так вот, этим матадорес, которых в глубине Эспаньолы никогда никто не считал и не пересчитает, наш тупой президент предложил вносить 13-процентный подоходный налог. Однако до этого нужно прийти в любой испанский поселок и зарегистрироваться, чтобы потом там платить этот самый налог. А это значит, что поселенец признает власть короля Испании и готов платить любой другой налог, который от его имени назначит президент Эспаньолы.

Поскольку все охотники-иностранцы, живущие на острове, были нормальными (кроме одного), они проигнорировали эти сообщения. Лишь некий француз по прозвищу Белый решил сделать все, что предписывал наш президент. Он пришел в Сантьяго и заплатил налог. Тут-то в него и вцепились. Стали доискиваться, когда и что он платил в казну, какие у него доходы, какое состояние, какая недвижимость. Словом, парень попал в жернова. Дело кончилось тем, что у него сначала отобрали все имущество, потом посадили в тюрьму за недоплату, а затем повесили на центральной площади в назидание всем тем, кто не стал ничего платить.

– К чему вы это все рассказываете?

– Да к тому, мой юный друг, что любые, даже правильные, начинания можно довести до полного абсурда. И первые спецы тут – подлое племя этих хищников чиновников. Именно они придумывают всякие жизненные сложности, которые называют порядком, но все это на самом деле служит лишь им на пользу. А там, где деньги, там плодятся все новые и новые бестии, большинство из которых я бы с удовольствием вздернул на суку.

– Да, но чиновники охраняют закон…

– Закон для всех один – Господь и его заповеди да указы нашего монарха. Поэтому я всегда плевал на всякие чиновничьи распоряжения, инструкции и предписания. Пусть, как говорят на Эспаньоле, засунут себе их… Я слишком родовит, чтобы обращать внимание на подобные глупости, изобретенные с целью наживы для подлого сословия. Быдло, мой друг, оно и в чиновничьем сословии сидит крепко.

– Не кажется ли вам, что вы слишком высокомерно судите о людях?

– А не кажется ли вам, что идальго, чьи предки до восьмого колена несколько веков доблестно сражались за Испанию, чтобы отвоевать ее у мавров, и который сам в армии с четырнадцати лет, не должен благоговейно внимать любой глупости, сотворенной чиновником-выскочкой, даже не знающим, как зовут его прапрадеда? Может быть, вы думаете, что для Испании важнее он, раз его случайно наделили ничтожной властью и дали печать, чем он решил попользоваться в своих интересах? Может, вы считаете, что из-за этого должна померкнуть многовековая слава моих предков?

– Упаси господи, я так не говорил…

– Тогда, молодой человек, оставим мое высокомерие. Я честно заслужил его в открытом бою, проливая кровь с юности. А вот чем вы объясните высокомерие чиновника, к которому я вынужден обращаться по необходимости? Вы никогда не думали именно об этой несправедливости?

– Честно говоря, я никогда и не сталкивался с чиновниками…

– Это видно. Слава богу, что при дворе, где я провел лучшие дни своей жизни, и в Вест-Индии, где я провожу худшие, чиновники не имеют большой власти. С придворными они боялись связываться, а тут, в Новом Свете, порядки дикие, страна тоже, поэтому здесь ценят силу. Мотайте на ус. Вы с вашим умением фехтовать вскоре можете сделать себе блестящую карьеру. Я вам обещаю.

Примерно такие разговоры мы вели по вечерам в Сан-Фелипе-де-Пуэрто-Плате, когда оставались наедине. К моему удивлению, в словах этого кабальеро, которого я считал чрезвычайно высокомерным, содержалась какая-то незыблемая библейская истина, которая ушла из нашей повседневности и которую он защищал. Даже само его существование на этом свете было противоестественно. Дон Габриэль умудрялся жить вопреки всем устоявшимся людским правилам и законов, при этом сохраняя силы и уверенность в том, что правда за ним. Порой я завидовал твердости такой жизненной позиции и, невольно примеривая ее на себя, еще и еще раз убеждался в том, что так бы жить не смог. В то же время несгибаемый характер дона Габриэля, расставшегося с деньгами, высоким положением и всеобщим уважением ради сохранения собственного достоинства и чести, столь мало ценимых в наш век, меня поражал. Прикидывая его поступок на себя, я с трудом мог представить, что, будучи близким другом принца королевских кровей, пошел бы с ним на конфликт… Для меня это был слишком тяжелый выбор. И скорее всего, я не смог бы поступить так, как это сделал дон Габриэль. От этого я чувствовал себя последним мерзавцем.

Глава десятая

Из рассказов капитана Пикара

– Ой-ля-ля! Ну вы меня действительно удивили, – так начал однажды свой рассказ капитан Пикар, когда я задал ему вопрос о страшном испытании, которому, как я читал, флибустьеры подвергали пойманных испанцев. – Надо же такое придумать – хождение по доске! Ничего не могу сказать по этому поводу. Никогда этого не видел и даже не слышал об этом.

– Ну как же? Пленнику завязывают глаза и заставляют идти по доске, один конец которой закрепляют на палубе, а другой висит над водой.

– Зачем?

– Как зачем, чтобы подвергнуть страшному испытанию, перед тем как тот упадет за борт.

– Зачем пленнику идти по этой доске? Он может сразу броситься в воду, и делу конец.

– Нет, вы не понимаете. Это такое страшное испытание…

– Да что в нем такого страшного? Прыгнуть за борт? Я в Дьепе каждое лето наблюдаю, как мальчишки ныряют с кораблей в воду. Некоторые даже прыгают с бушприта или с марсов.

– Значит, вы ничего не видели похожего в Вест-Индии?

– Нет, конечно. Глупее затеи и не придумаешь. Если хочешь утопить человека, зачем ему завязывать глаза, не лучше ли завязать вместо этого руки? Да и где вы взяли подобную нелепость? Наверное, вычитали все в тех же книгах, которые сочиняют разные недоумки. Знаете, есть такие люди, которым все время хочется что-то соврать. Это им необходимо как самоутверждение, чтобы все обратили на них внимание, чтобы быть более значимыми среди окружающих не своими делами, а болтовней. Это именно они из года в год осенью кричат, что зима будет холодной, а лето дождливым. Между ними даже существует некое соревнование, кто распространит слух быстрей. Чем нелепее выдумка, тем охотнее в нее верят.