Вектор атаки - Евгений Филенко

– Вот именно. Ее психоэм парадоксален. Равно как и психоэм Харона, и прочих ангелидов, о которых мы сейчас даже не подозреваем, поскольку они легко и непринужденно просочились сквозь «Сито Оккама»… Меня все время мучил вопрос: а чего я так вдруг ухватился за идею ангелидов, за Харона? Что это на меня вдруг нашло?

– И действительно, – согласился Муравский. – То есть, конечно, кое-что очевидно. Ты пытаешься решить вполне тривиальную, хотя и непростую задачу: обмануть защитные контуры эхайнов. Коль скоро имитировать эхайнский психоэм мы пока не в состоянии, мы должны обмануть их детекторы. Или хотя бы поставить в тупик.

– При помощи парадоксального психоэма, – подхватил Кратов. – Но как его найти? Между тем, все люди чувствительны к эмоциональному фону, хотя и по-разному. И на парадоксальный эмоциональный фон как на отражение парадоксального психоэма они тоже должны как-то реагировать. Они и реагируют.

– «Волны страха», – сказал Муравский с наслаждением.

– Бич начинающих ксенологов, – покивал Кратов. – То, чему в первую очередь учат противостоять при непосредственном контакте с Чужим Разумом. Негативная реакция на инородное психологическое присутствие. Она присутствует всегда, но особенно ярко проявляется при контакте с негуманоидами либо гуманоидами, чья нервная деятельность протекает по принципиально иным правилам, нежели наша.

– На виавов мы реагируем как на родных, – кивнул Муравский. – Спокойно относимся к тоссфенхам, хотя они и вовсе рептилоиды. Мы вполне толерантны даже к тахамаукам. Но! Никогда не забуду, как меня трясло, когда в одном из лабиринтов Вхилугского Компендиума я лицом к, снова скажу, передней части головы столкнулся с живым игатру…

– Притом что те же нкианхи, те же виавы и тахамауки никогда не жаловались на психологический дискомфорт при контактах что с нами, что с игатру, что с кем бы то ни было.

– Возможно, они попросту темнят, полагая ниже своего достоинства упоминать об этом, – предположил Муравский.

– Так вот: от Харона тоже исходили волны страха, хотя им можно было противостоять. Следовательно, у него был парадоксальный психоэм, хотя и сглаженный человеческими генами. Стеллану же перепало сполна от темных джентльменов с их рафинированно парадоксальным психоэмом.

– Воображаю, как ты трясся от первобытного ужаса в кабинете Ледяной Дези! – усмехнулся Муравский.

– В том-то и дело, что нет, – сказал Кратов удрученно. – И даже наоборот: давно я не чувствовал себя так покойно и умиротворенно. Это меня даже озадачило: ведь я ожидал от себя хотя бы какой-то реакции на чужака, пускай даже в ослабленной форме…

– Много бы она наработала психомедиком с волнами-то страха!

– Да уж… ее эвдемоны проделали классную работу.

– У доктора Дези парадоксальный психоэм, – констатировал Муравский. – Он не регистрируется нашими детекторами, и у нас нет оснований полагать, что эхайнская техника преуспеет больше.

– Я искал то, не знаю что, – кивнул Кратов. – Но я нашел.

– Ты нашел даже чуть больше, чем искал, – заверил его Муравский. – И что особенно отвратительно, ты даже не в состоянии оценить масштаб своей находки. Потому что намереваешься употребить этот драгоценный камень в качестве снаряда для обрушения эхайнских крепостей… Парадоксальный психоэм юной шведской дамы – лишь побочный эффект ее способностей. О которых, кстати, мы ничего не знаем, поскольку никогда всерьез эту диву не изучали. Отзывы ее пациентов – это лишь субъективные впечатления от чего-то грандиозного, впечатляющего и малопонятного. Мы даже названия подходящего ее феномену пока не придумали.

– Обратись к Лив Беринг, – произнес Кратов ядовито. – Она тебя завалит вариантами.

– Вот и целуйся со своей Лив Беринг… Резюмирую, что же она умеет, твоя находка. Во-первых, условно-пассивная манипуляция на эмоциональном уровне. Эмпатическое отражение?.. Реципиент видит ее такой, какой ему хочется ее видеть. Это якобы помогает ей установить необходимый контакт. Любопытно, что произойдет, если реципиент пожелает увидеть ее обнаженной. Ты не спрашивал?

– И в голову не пришло, – признался Кратов.

– Вот именно. Отсюда, во-вторых, активная манипуляция с использованием все того же эмоционального контура. Реципиент видит в ней то, что она хочет ему продемонстрировать. Активная ретросуггестия. Это не гипноз в классическом варианте. Это… не очень понятно что. Может быть, она что-то излучает? Какие-нибудь волны в диапазоне, который нам и в голову не пришло регистрировать. Кстати, она не догадалась, что ты явился на встречу, с головы до ног увешанный приборами?

– Если и догадалась, то виду не подала.

– А еще вернее, и впрямь не догадалась. Ее способности лежат в иной плоскости. Она не ходячий сканер, просвечивающий собеседника насквозь рентгеновским взором, – она гениальный эмоциональный манипулятор. Но ведь ты понимаешь, что это ничего нам не даст. Дезидерия Вифстранд профессионал в одной сфере, феномен в другой… и дилетант в нашей. Она никогда не занималась тем, что мы от нее ожидаем. Она не умеет манипулировать эхайнами.

– Все правильно, – согласился Кратов. – А кто из нас специалист в этом подлом деле? Может быть, ты или я? Или, смешно сказать, Эрик Носов со своей шайкой-лейкой? Мы становимся специалистами на лету, учимся тому, чему учиться не хотим и при иных обстоятельствах никогда бы даже и не пытались.

– У тебя есть план? – терпеливо осведомился Муравский.

– Есть, – сказал Кратов. – И несколько очень коротких дней на его подготовку. Для начала я хочу испытать наше секретное оружие на настоящих эхайнах.

– Эхайны – те же люди, – сказал Муравский. – Но, как говорил один мудрый человек с широкими натурфилософическими взглядами, «только рубашка другой»[14]. Почему ты решил, что они способны воспринимать эмоциональный фон иначе?

– Не иначе, – сказал Кратов, – а глубже. Ты должен знать, что невербальный компонент общения для них чрезвычайно важен. Да что далеко ходить за примером: вот ты способен впадать в экстаз при звуках голоса Озмы?

– Способен, – заявил Муравский. – Если выпью много хорошего вина.

– А вот эхайны… – начал было Кратов, но вдруг почувствовал, что его аккуратно, хотя и настойчиво, трогают за колено.

Крохотный, дочерна загорелый, как майский жук, и такой же обтекаемый ребенок в белом комбинезончике.

– Что тебе, милый? – спросил Кратов.

– Кису! – объявил ребенок и требовательно показал пальчиком на видеал.

– Видишь ли… – смутился Кратов.

Муравский, посмеиваясь, колдовал над сенсорной панелью.

– Вот тебе киса! – объявил он с гордостью, и прямо из экрана в сторону дитяти выпятилась объемная мохнатая физиономия очень печального манула.

– Ты потерялся? – спросил Кратов участливо.

– Нет! – энергично сказал ребенок, пытаясь ухватить иллюзорного манула за шкирку. Манул прижимал уши и опасливо жмурился.

– А где твоя мама?

– Ты моя мама, – указующий перст переместился в район кратовского носа.

– Это слишком большая честь для меня, – пробормотал Кратов. – Прости, но я не могу быть твоей мамой.

– А кто ты? – поразился малыш.

– Н-ну… например… – замялся Кратов.

– Серый Волк, – с готовностью подсказал Муравский.

– Это ты Серый Волк, – отвечал ему ребенок. – А он – Большая Киса!

– Я знал, я знал! – обрадовался Муравский.

– Согласен, – промолвил Кратов с обреченностью в голосе. – Я киса. Большая, не спорю. И что мы с тобой будем делать?

– Играть! – сообщил ребенок.

И тут же унесся прочь по своим делам.

Кратов проводил его задумчивым взглядом.

– Она тоже любит играть, – заметил он. – И эхайны тоже. Но она взрослая, а эхайны… они как дети. У них миллион правил для самых разнообразных игр. Когда я был несмышленым отроком, у нас тоже были очень сложные игры с запутанными правилами, за отступления от которых следовало суровое наказание. Хорошо, если все обходилось простым пендалем… а могли и от компании отлучить! В этой парадигме мы взрослые, а эхайны никак не могут этого понять и обижаются, что мы не играем в их войнушку.

– Вот так примерно все ей и объясни, – посоветовал Муравский.

– Угу, – сказал Кратов. – И даже покажу ей нескольких игроков…

– Как ты думаешь, он не потеряется? – озабоченно спросил Муравский, глядя вслед малышу.

– Кто? Этот птенец?! – Кратов снисходительно пожал плечами. – Пора бы тебе знать: дети не могут потеряться, как бы ни старались. И пора бы тебе обзавестись своими детьми, чтобы знать это наверняка. Бери пример с Аксютина. Или с меня.

– Я умею обращаться с детьми, – сказал Муравский. – У меня четверо племянников!

Кратов вдруг несолидно хихикнул.

– Однажды я потерял собственную дочь, – сказал он. – Это было забавно и поучительно. Мы отправились на несколько дней в национальный парк Тарангире, весело и познавательно провели там время, а вернувшись в лагерь, обнаружили отсутствие Иветты. Выждав какое-то время и убедившись, что она не возникла из ниоткуда, как это обычно случалось дома, мы начали тревожиться. Даже не знаю, кто сильнее – я или моя Марси. Все же это не городское окружение, а довольно-таки дикая природа! Приведя мысли в порядок и выслушав несколько советов от опытных родителей, что обитали по соседству, я связался со службой глобального мониторинга – с тем ее подразделением, что занято поисками пропавших людей. Они сообщили мне, что могут использовать поиск психоэмоциональных схем лишь с согласия обладателей таковых схем… знаешь, бывают ситуации, когда человек не уверен в том, где окажется завтра и будет ли в состоянии вернуться в лоно цивилизации самостоятельно… какие-нибудь исследователи затерянных миров или экстремалы, искатели острых ощущений в жерлах потухших вулканов. Но поскольку речь шла о ребенке, то достаточно было заручиться согласием родителей. Таковое согласие было немедленно получено, наши полномочия нашли свое подтверждение по их каналам, после чего спустя десять минут… очень, скажу тебе, долгих минут!.. нас известили, что обладатель искомой схемы мирно почивает на вязанке хвороста, приготовленной для употребления дикими слонами в пищу, в полутора милях от лагеря. И что упомянутые дикие слоны ошиваются неподалеку, но угрозы ребенку не представляют, поскольку за ними наблюдает старший егерь бвана[15] Андабавамакади, человек в высшей степени ответственный и умелый. Первой нашей реакцией было: что ж этот ответственный егерь не сообщил никому, что на вверенном ему участке территории дрыхнет потерявшийся несмышленыш?! Оказалось, что сообщил, но поступил подобно пророку Мухаммеду, который не отважился беспокоить спящую кошку ценой отрезанного рукава своего халата, то есть будить и выяснять имя не стал… Утром дитя выспалось, позавтракало и объяснило наивным родителям, что хотело своими глазами увидеть, как спят слоны, но так случилось, что уснуло намного раньше. Притом намерений своих означенное дитя не оставляет, а следовательно, либо оно остается здесь жить вместе с егерем, пока не удовлетворит жажду знаний, либо мы к ней присоединяемся. Перспективой обрести на своей шее вдобавок к стаду слонов еще и человеческого детеныша бвана Андабавамакади вдохновлен был незначительно. Что будет, спросил он осторожно, если биби кидого[16] Иветта поранит пятку или занозит пальчик? Собственно, угрозы он ожидал от меня, но я лишь выразил надежду, что дитя не утратило еще навыков самостоятельного оказания первой помощи, каким ее постоянно обучают. А ожидаемая угроза явилась откуда не ждали: матушка, существо эфирное и златокудрое, обещала убить нашего доброго егеря никому еще не известными способами, причем столько раз, сколько будет заноз.