На качелях любви - Галия Мавлютова

Видимо, именно так и соблазняют молоденьких девушек – с налету, с разбегу, с разгону. Интересно, а кто кого соблазнил первым – банкир подругу или она его? Коридоры Всемирного банка широки, но не беспредельны, оба могли невзначай столкнуться желаниями. И он поехал к ней, ведь у него семья и дети. Положение, должность. И все это оказалось под ногами общественного попрания. Несмотря на внутреннее сопротивление, я согласно кивнула. А куда мы могли поехать? В ресторан не поеду. Уже третий день я сижу на диете. После посещения злачного заведения в компании с Никитой Чайкой у меня завелся режим строгой экономии. Да и на сумочку коплю: деньги, уже заработанные, но еще не полученные, лежат в кассе и ждут благословенного часа, когда их можно будет беспрепятственно потратить на облюбованную ерунду.

В коммунальной квартире было тихо. Соседи еще ехали в трамваях и троллейбусах, добираясь до дома муниципальным транспортом. Если бы не роскошный автомобиль Зимина, я тоже ползла бы после работы, как гусеница, изнывая от невыносимых запахов в общественных перевозках.

Мы вошли в комнату. И произошло то, что должно было произойти. Зимин огляделся. Его поразило несоответствие ситуации. Он случайно попал в чистую и скромную обитель девушки, приехавшей в Питер из провинции. В редакции я выглядела иной, чем в этой скромной келье. И Зимин сразу потерялся. Его величавый вид несколько увял. Убогая комната не предназначалась для тайных свиданий. В ней можно было переночевать, переодеться, перечитать тексты перед сном, минут пятнадцать, не больше, перекусить, в общем, это жилище существовало для сплошного «пере...». Для высокой любви оно явно не годилось. Я подошла к окну. Зимин вздохнул и положил мне руки на плечи. Мы все понимали. И ничего не могли поделать. Его пальцы плавно скользнули вниз, нежно тронули мои ключицы. Я передернулась. Все можно было пережить, ведь эта комната создана для разных «пере...». Но Зимина не было рядом со мной. Нет, он стоял позади меня, его руки гладили мою шею. Истовая ласка привела меня в содрогание. Все это было. Но ничего не было. Я вдруг осознала, что Зимина нет в этой комнате. Он находится сейчас в другом месте. Его тело отделилось от сознания. Душа здесь, а разум отсутствует. Раздвоенность любимого мужчины испугала меня. Я хотела получить всего Зимина, а мне досталась всего лишь половина.

– Олег, я так не могу, – прошептала я, выдергивая шею из его рук.

– Как – так? – раздраженно спросил он.

– Ну – так, не могу и все, – сказала я, выскальзывая из его рук.

– Понимаю, ты не хочешь в этой комнате, – сказал он и прижал мою голову к себе, поцеловал затылок.

– Нет, ты ничего не понял, это не из-за комнаты, тебя здесь нет, слышишь! – громко вырвалось у меня.

И тут же за дверью послышались глухие шаги, наверное, вернулись с работы соседи. Сейчас начнут греметь кастрюлями и тарелками, выискивая на кухне вечернее пропитание.

– Не слышу, – сказал Зимин, – понимаешь, у меня проблемы – марши несогласных, политика, депутаты, бизнес, все это выводит меня из нормальной колеи. Это моя работа, но мне плохо, очень плохо, Даша, – сказал Олег Александрович и сел на диван.

Я оглянулась, чтобы посмотреть на него. И вдруг поняла, что совсем его не знаю, не чувствую, не слышу. Это меня здесь нет, это я нахожусь в другом месте. Я так ждала этого свидания, мечтала о нем, грезила во сне. И вот случилось чудо. Он пришел, а я не знаю, что мне делать, как себя вести, о чем говорить. Я попыталась проникнуть в его душу, чтобы окунуться в пылающий огонь, опалить крылья, сгореть дотла, лишь бы не сожалеть потом о бездарно прошедшем свидании, не кусать локти и губы, не злиться и не изводиться. Мне казалось, что я упускаю из рук птицу счастья. И ничего не могла с собой поделать. Не каждый способен воспользоваться единственным шансом, дарованным ему судьбой. Наверное, я из тех, кто не очень способен.

– Даша, ты любишь меня? – спросил Зимин. И добавил, не дождавшись ответа: – Любишь, я же вижу, как ты смотришь на меня, что с тобой происходит в моем присутствии. Мы рано пришли сюда, слишком рано. Я поторопился. Извини меня.

Он встал, пригладил волосы и вышел из комнаты, а я не успела его остановить. Когда я выбежала в коридор, Зимина уже не было. Входная дверь неприютно болталась, клацая открытой щеколдой. В квартире было шумно и неприятно. Соседи враждебно покосились в мою сторону. Зимин не пришелся ко двору. Он не приглянулся жильцам. Все правильно, Олег Александрович явился сюда из параллельного мира. Я вернулась в комнату и села на диван. Еще пахло мужским одеколоном. Его запах касался моих ноздрей, будто был одушевленным существом, частичкой самого Зимина. Но мне было плохо, так плохо, как никогда еще не было. Ведь я добилась внимания самого престижного мужчины в нашей редакции, он пришел ко мне домой, моя заветная мечта сбылась, а я почти прогнала его. Я еще долго упрекала себя, ругала, читала сама себе лекции о морали и нравственности, но никакого толку от самовоспитания не вышло. Для стабилизации организма требовалось, чтобы меня поругал кто-то извне, посторонний, не причастный к ситуации. Этим посторонним мог быть только Соколов. Соня, Динка и Лиза не годились в качестве моральных кнутов. Сонька изначально являлась моей соперницей во всем. Динке глубоко начхать на мои похождения. А Лиза сама погрязла в любовных переживаниях. У нее случился бурный роман с Вовой из правого ряда. Они непрерывно спорят, ссорятся, затем мирятся и через минуту вновь вступают в конфликт. Их любовные отношения напоминают круговорот воды в природе. Вся редакция тихо тащится, наблюдая за необычной романтической парочкой. Я не смогла понять Никиту потому, что он мне не нравился. Я его не любила. Но Зимина я люблю, а с ним получилась та же история. Он не захотел меня понять, а я – его. Вот и вышел конфуз с первым свиданием. А как отлично все начиналось. Я уже предвидела развязку – на мне пышное подвенечное платье, белая фата, сумочка и туфли – все от одной фирмы. Зимин в черном костюме и в бабочке, счастливый и довольный судьбой. Марши несогласных уже прошли, политики обо всем договорились, неугомонные депутаты утихомирились. И на планете наступило всеобщее благоденствие. Но ничего такого не произошло. Из всего этого мне достался лишь легкий запах зиминского одеколона, он, будто живой, летал по комнате и играл с моим носом, иногда забирался внутрь ноздрей, заставляя меня без устали чихать несколько раз кряду.

Я подошла к окну, пристально вгляделась в свое отражение. Моника Левински тотчас же умрет со смеху, узнав о результатах нашего с Зиминым свидания. А подруга директора Всемирного банка непременно возьмет отпуск на неделю, чтобы вволю нахохотаться, потому что она никогда не поступила бы так, как я. Ну кто по доброй воле отпускает мужчину из своих рук, кто, скажите мне? Лишь глупая и набитая дура. Он что, птица, что ли? Мужчина, пойманный в силки, принадлежит удачливой охотнице по неписаному закону жизни. Все эти мысли тревожили мое воображение, мне казалось, что я отпетая неудачница, не умею использовать козыри, добровольно идущие в мои руки. О любви я не думала. Слишком сложная тема. К примеру, если Егоровна принудила бы меня написать статью о моем увлечении, честно признаюсь, у меня ничего не получилось бы. Разного рода трактовки и концепции можно пришить к любой теме, как пуговицы к пальто. При этом аксессуары могут быть яркими и блестящими, но также мрачными и тусклыми.