По следу Черта - Данил Корецкий

— Это, пожалуй, самое важное! Не будем откладывать на завтра. Как называется твой банк, Володенька?

Волк назвал. Время подходило к полуночи, и он не представлял, как сейчас можно что-то узнавать в давно закрытом банке.

Но Шнитман тут же набрал телефонный номер.

— Сергей Владимирович, не спишь? Спасибо, очень приятно. У меня деловой вопрос…

Он изложил суть проблемы, внимательно выслушал ответ.

— Спасибо. Да, уточните, пожалуйста. Буду ждать.

Яков Семенович развел руками.

— Похоже, что вас действительно элементарно кинули. Во всяком случае, владелец банка ничего не слышал о «договоре спора» и абонированной ячейке с тремя миллионами. Утром уточнит и перезвонит, но думаю, тебе надо настраиваться на худшее. Впрочем, я помогу тебе в поисках твоих денег! Кто должен был вам заплатить?

Волк наклонился к его уху и шепотом произнес:

— «Консорциум»…

Лицо у Шнитмана изменилось. Точнее, изменилось его выражение. Властность и уверенность сползли с него, как фальшивая позолота с гипса. Сейчас он стал похож на того беззащитного Шнитмана, которого прессовали в лагере эстонские националисты.

— Это крутая фирма! Она мне не по зубам… Извини, Володя!

— Спасибо, Яков! — Волк устало улыбнулся. — Ты и так очень много для меня делаешь…

Позолота вернулась на место.

— Ничего ли я больше не забыл? — озабоченно спросил Шнитман. — Ах да, девочку выберешь?

Он кивнул в сторону бассейна.

Волк покачал головой.

— Я уже засыпаю…

Гостевая напоминала двухкомнатный номер-люкс пятизвездного отеля: просторная, светлая гостиная, уютная спальня с прилегающей душевой, санузлом, и широкой мягкой кроватью. Как только голова коснулась подушки, он сразу же заснул. Ему снился бесконечный бег по джунглям, лай собак за спиной, топот преследователей, которых возглавлял Мулай Джуба с оторванной головой.

* * *

Волк проснулся около полудня, чувствуя себя свежим и отдохнувшим. Дверцы шифоньера в гостиной были открыты, чтобы он сразу увидел обновки: черный костюм-двойку с парой сорочек и галстуков, темное кашемировое пальто с шарфом, джинсы, кожаную курточку на густом серебристом меху, несколько пар обуви, рубашки под джинсы.

На столе лежало портмоне с двадцатью тысячами рублей, новенькое удостоверение члена предвыборного штаба Я. С. Шнитмана и мобильный телефон. Заслышав движение, в комнату постучала горничная и спросила, что желает гость на завтрак. Вопрос поставил Волка в тупик: он всегда либо получал казенную еду, либо готовил сам. Не сумев разрешить проблему выбора, он буркнул: «На ваш вкус», и получил два яйца всмятку, ветчину с тостами, стакан апельсинового сока и чашку кофе.

Потом один из охранников отвез его в однокомнатную квартиру неподалеку — прекрасно отремонтированную и обставленную, вручил ключи и оставил осваиваться, пояснив, что документы на машину оформят на днях, а приступать к работе Яков Семенович распорядился после недельного отпуска.

Потом позвонил сам Яков Семенович и рассказал, что денег в банке нет, а оформлявший договор сотрудник уволился и исчез.

— Отдохни пока, присмотрись к Москве, а потом начнем работать! — закончил он разговор и отключился.

Волк недолго думал, чем заниматься. У него был один ориентир, одна путеводная звезда — Софья. К ней он и поехал.

Глава 10

Биография Черта

Возвращению Дятлова никто в группе «Маньяк» особо не обрадовался. Да и не «особо» — тоже. На него просто не обращали внимания. Хотя нет, обращали — при появлении капитана сотрудники переворачивали документы текстами вниз или закрывали папки розыскных дел. Никто не улыбался, не хлопал по плечу, не задавал обычных «дежурных» вопросов: «Как съездил?» «Что нового?» «Как твоя версия?».

Как и положено, капитан хотел доложить результат непосредственному руководителю — майору Колесову, но тот отмахнулся:

— Я тебя никуда не посылал, у меня в Иркутске розыскных версий нет. Кузнецов командировку подписывал, вот ему и докладывай. А у нас сейчас совещание…

Дятлова коробило — и от высокомерного тона, и от бесцеремонного «тыканья», которое руководитель группы позволял наедине с ним. Но за годы службы в милиции он привык ко всяким начальникам.

— Мне присутствовать?

Колесо поморщился.

— Не надо. Отдыхай. Или вот что: возвращайся к себе в РУВД и работай по индивидуальному плану.

— Как же так, я к группе прикомандирован, — попытался возразить Дятлов, но Колесо возражений не принимал.

— Считай, я откомандировал тебя обратно. Какая разница, где работать? Версии у тебя есть в изобилии — вот и отрабатывай. Может, ты еще всех нас обойдешь!

Так капитан оказался в родном РУВД, на докладе у начальника УР подполковника Иванцова.

— Черенко Павел Иванович, 1969 года рождения, уроженец станицы Верхняя Тиходонского края, четырежды судим, авторитет преступной среды. Вот выписка из личного дела: агрессивен, ярко выраженные насильственные наклонности, склонен к побегу, жесток, всегда носит финку и легко ее применяет, к представителям администрации относится враждебно. Интересный факт: в 2002 году он сжег кислотой папиллярные узоры на пальцах, теперь его нельзя идентифицировать, хотя шрамы на подушечках сами по себе есть специфическая примета. А вот фотографии…

— Ну и рожа! Действительно на черта похож!

Иванцов с интересом рассмотрел черно-белые снимки — фас и профиль.

— Странное ощущение… Не такой, как на рисованном портрете, а вроде и он самый… Кстати, по твоей ориентировке много интересных типов позадерживали! И та же история — вроде совсем не похожие, а начинаешь проверять: или в розыске, или только что «мокруху» залепил! Короче, внешность другая, а по сути — наши клиенты…

— Да, в этом типе много странного, — задумчиво кивнул Дятлов. — Я даже иногда думаю… Впрочем, это ерунда!

— А как же он устроил побег? — спросил начальник УР. — Дело сложное: участников много, свидетелей… И потом, — на какой основе? Деньги? Обычные уголовники богатством не отличаются…

— На первый взгляд действительно так, — согласился Дятлов. — А на второй… Тут ключевая фигура — «лепила». Видать, на руку был нечистый, его как-то и запутали, недаром потом сам в тюрьме оказался… Акт составил, шов поверхностный сделал, а все остальные на веру приняли — бумаги подписали, тело за периметр вынесли… Тайга, глухомань, никому ничего не надо… Отослал бесконвойников да выпустил на все четыре стороны…

— Тоже верно, — кивнул Иванцов. — К тому же у серьезных арестантов и общак имеется, и организация, и связи с волей налажены… Там, может, круг участников и пошире был, не исключено, что кого-то из руководства задействовали… Можно, конечно, информацию во ФСИН[39] послать, только бесполезно. Местные-то пустой гроб совсем по-другому объяснят. А скорей всего, он уже и не пустой: выкопали из другой могилы мертвяка да положили на место твоего Черенко — вот и все в порядке… Там умеют концы в воду прятать!

— Это точно. Они мне заночевать предлагали, только я сразу рванул в город: мало ли как могло обернуться… И придушат — недорого возьмут!

Они помолчали.

— Что ж, эта линия перспективная, — наконец сказал Иванцов. — Чем я могу помочь, Паша?

Дятлов со вздохом поднялся.

— Есть хорошая поговорка: не надо мне помогать, я прошу об одном — не мешайте…

Он улыбнулся.

— Это я не о вас, Виктор Сергеевич!

* * *

Когда расплывчатая фигура полумистического Черта превращается в конкретного беглого арестанта, имеющего имя, фамилию и богатую тюремную биографию, отследить его жизненный путь становится гораздо легче. Дятлов разослал запросы по местам криминальной славы Черта, и вскоре материалы пошли потоком: приговоры, справки из колоний, оперативная информация.

Вот приговор Тиходонского городского суда по его первому делу: семнадцатилетний Черенко 24 мая 1986 года в ходе обоюдной ссоры избил ровесника, да так, что мать потерпевшего чуть в обморок не упала, сказала: «Как дикий зверь терзал!» Провели психолого-психиатрическую экспертизу: психопатический тип личности, лживость, жестокость, злопамятность… Явно выраженные лидерские замашки, умеет подчинять сверстников. Вывод: ограниченная вменяемость, год условно. Кстати, пацанов-свидетелей запугал — показания все изменили.

А вот второй приговор: 1990 год, Заводской райнарсуд Саратова. Черенков с тремя местными подельниками осуждены за три убийства таксистов. «Кололи» их на девять эпизодов: почерк явно схожий, шесть трупов изуродованы финкой, один случай с посмертным мужеложством. Не доказали. Какой-то Сыроедов взял руководство группой на себя, потом повесился в камере. Черенко получил девять лет общего режима. Судимость в несовершеннолетнем возрасте в расчет не приняли: гуманность…