Вакцина смерти - Ирина Градова

– Зачем вы меня вызвали? – глухо спросил Антон. – Я ничего…

– Знаю, знаю – вы не виноваты и ничего не знаете! – прервал его майор. – Присядьте-ка, поболтаем по душам.

– Да уж, с вами – и по душам! – хмыкнул Громов, тем не менее усаживаясь на краешек стула.

– Слушай, друг, – не реагируя на слова ученого, обратился к охраннику Карпухин, – организуй-ка нам кофейку с… пряниками какими-нибудь, что ли?

– Есть, товарищ майор! – кивнул тот и отправился выполнять поручение.

– Пряники ничего не изменят, – с опаской глядя на сидящего напротив майора, заметил Антон. – Мне по-прежнему нечего вам сказать.

– А вот в этом я не уверен, гражданин Громов, – покачал головой Карпухин и двинул лежащую перед ним папку по направлению к Антону.

– Что это?

– Да вы почитайте, почитайте, я подожду. Начните вот с этого, – Артем извлек из папки вскрытый конверт и положил его перед собеседником. Тот вытащил аккуратно сложенные листки бумаги и углубился в чтение. Едва начав, Антон вскинул удивленные глаза на майора, но Карпухин сделал ему знак продолжать. Закончив, Громов дрожащими руками вновь сложил письмо.

– А здесь, – майор указал на папку с документами, – содержится столько материала на ЗАО «Медресурс», что хватит затолкать за решетку всех, кто причастен к афере со штаммом атипичного гриппа, то есть все руководство компании и непосредственных исполнителей. Теперь вам совершенно нечего опасаться, и я настоятельно рекомендую рассказать всю правду. Вам больше не надо хранить молчание. Что именно вам известно? Как вы можете прокомментировать содержание этого письма, написанного профессором Карминым за несколько дней до гибели?

Громов буравил взглядом собственные руки, лежащие на столе. Его пальцы сжимались и разжимались, отчего костяшки то белели, то приобретали багровый оттенок. Наконец он поднял голову.

– Если я расскажу, – сказал он, – вы можете гарантировать безопасность моей семье?

* * *

Павел невероятно гордился тем, что майор Карпухин поручил ему первое самостоятельное задание. Еще больше его распирало от сознания того, что Александру Гавриловну Иващенко он нашел сам, один, опросив кучу народу. Она казалась очень старой. В двадцать с копейками любой человек старше пятидесяти кажется стариком, но Александра Гавриловна и в самом деле походила на ожившую мумию, причем мумию при полном параде – с шиньоном в высокой прическе и макияжем на морщинистом лице.

– Ну, молодой человек, что будете пить? Могу предложить коньяк, бренди, красное вино…

Трофименко неуверенно взглянул на большие позолоченные часы с боем, висящие на стене, большую часть которой занимали многочисленные фотографии в рамках: они показывали начало десятого утра.

– Э-э… – протянул он, думая, как бы повежливее отказаться, боясь спугнуть старушку. Карпухин учил Павла тому, что к каждому «клиенту» необходимо подобрать «ключик», а сделать это можно, только установив эмоциональный контакт. «Сделай их своими друзьями, – говорил майор. – Создай впечатление, что вы давно знакомы, и тогда признания польются из них, хоть пробкой затыкай!» Честно говоря, Трофименко не представлял себе, как создать у Иващенко впечатление давнего знакомства: когда она родилась, даже его деда с бабкой еще и в проекте не было! Однако старушка сама пришла на выручку.

– Рановато для бренди, да? – понимающе подмигнула она стажеру. – Тогда, может, кофе?

– Да, пожалуйста! – с облегчением согласился Павел.

Через несколько минут они наконец начали беседу, попивая густой, слишком горький и крепкий, на вкус стажера, кофе. Иващенко с самого начала решила взять разговор в собственные руки, и за это Трофименко испытал к ней чувство благодарности, так как не представлял, с чего следует начать.

– Итак, – проговорила Александра Гавриловна, устремив на него взгляд водянисто-серых глаз, – по телефону вы сказали, молодой человек, что хотите узнать о Карминых. Что именно вас интересует – частная жизнь или научная сфера?

– Если можно, частная, вы же не работали с Яковом Борисовичем?

– Верно, – кивнула женщина, помешивая ложечкой сахар в чашке. У нее это получалось так элегантно, что стажер, как загипнотизированный, с трудом оторвал взгляд от ее рук. Эти руки, покрытые старческими пятнами, по форме оставались красивыми, как у девушки – с длинными пальцами и аккуратно подстриженными ногтями, покрытыми ярко-розовым лаком. – Я не работала с Яшей, с ним работал мой муж. Вернее, это Яша работал с моим мужем, Автандилом Атанасовичем Иващенко. Вы, наверное, и имени-то этого не слышали, Павел?

– Н-нет, – неуверенно ответил стажер. Он не только не слышал этого конкретного имени, но даже не представлял, что такие имена вообще могут давать людям!

– А мой покойный муж, между прочим, был личностью известной, – с легким оттенком упрека сказала Иващенко. – Он работал с самим Михаилом Петровичем Чумаковым, который одно время являлся директором Института вирусологии имени Ивановского в Москве… Ну, вам это, наверное, неинтересно?

– Ч-то вы, очень даже интересно!

– Если вы хотите и дальше работать в органах, молодой человек, вам нужно научиться врать более убедительно, – дружелюбно улыбнулась Иващенко. – Ладно, вернемся, как говорят французы, к нашим баранам. Я знаю брата и сестру Карминых лет сорок – с тех самых пор, как Яша пришел работать к мужу в лабораторию. Мы тогда уже переехали в Ленинград… и муж набирал талантливую молодежь. Среди них оказался и Яша Кармин – очень умный мальчик. Правда, муж считал, что он чересчур амбициозен, но это для ученого не самый большой недостаток, как вы полагаете, молодой человек?

– Совсем небольшой, – с готовностью закивал стажер.

– Так вот, тогда же мы познакомились и с Марго, – продолжала Иващенко, устремив мечтательный взгляд вдаль, куда-то за спину Трофименко. Насколько он помнил, там находилась только стена со старыми, облупившимися обоями, но обернуться не рискнул. – Они оба были примечательными личностями… Хотя почему же были – Маргарита ведь еще жива, а Яша… Господи, такое несчастье! На чем я остановилась?

– На том, как вы познакомились с Маргаритой Карминой, – подсказал он.

– Ах, да, конечно! Дело в том, что мой покойный муж любил приглашать к себе ребят, с которыми работал. Марго Кармина также была вхожа в наш дом, хоть и не имела отношения непосредственно к науке. Она получила прекрасное образование – правда, гуманитарное. Яша был чрезвычайно умен, но у него напрочь отсутствовало умение выражать свои мысли. Он говорил много, эмоционально и считал, что все должны его понимать, однако это было не так. Марго же, напротив, прекрасно говорила и еще лучше писала. Со временем Яша кое-чему научился у сестры, но поначалу именно она помогала ему облекать свои мысли в доступную для других форму. Сразу скажу, Марго не была тем человеком, с которым приятно общаться.

– В самом деле? – удивился Трофименко: по словам майора, Кармина принимала его очень хорошо и казалась милой и приветливой.

– Да, это очень странно для столь молодой особы, если подумать…

– А почему… Почему вам было неприятно?

– Видите ли, молодой человек, не то чтобы неприятно – наверное, я неправильно выразилась. Марго слишком болезненно относилась ко всему, что связано с ее братом, понимаете?

– Не совсем…

– Она чрезмерно опекала его. Любое неосторожно сказанное слово, на которое Яша бы и внимания не обратил, воспринималось в штыки: ее брат был самым гениальным, самым красивым, самым… Кстати, не желаете ли взглянуть на фотографии?

– С удовольствием! – отозвался Трофименко. На самом деле разглядывание старых фотографий выглядело сомнительным удовольствием, но старушка вела себя так гостеприимно, более того, узнав, что Павел – всего лишь стажер при майоре Карпухине, все же согласилась с ним побеседовать, поэтому парень решил, что может потратить немного времени на такое бесполезное занятие. Кстати, майор рассказывал, что фотографии в старом семейном альбоме помогли ему кое-что узнать по делу, так почему бы и ему не попробовать – авось повезет? К счастью, альбомы не понадобились: весь «иконостас» располагался на стене, прямо перед ним.

– Вот это – мой муж, Автандил Атанасович, – подходя, указала Иващенко на видного, полного мужчину с густой шапкой черных волос и в очках. – А это – Яков и Марго, как всегда, вместе…

– А она ничего… – с удивлением пробормотал Павел. – В смысле – была.

– Ну да, годы не красят, молодой человек, – усмехнулась старушка. – Вон там, к примеру, чей портрет?

Подняв глаза, стажер взглянул в направлении, указываемом хозяйкой. Едва войдя в комнату, он сразу заметил большой портрет, сделанный маслом, в золоченой раме. На нем красивая дама в вечернем платье сидела, повернувшись вполоборота к зрителю, держа в тонких пальцах длинный мундштук с дымящейся сигаретой. Светлые локоны, выбивающиеся из высокой прически, обрамляли лицо, а глаза, живые и ясные, были слегка прищурены и, казалось, смотрели прямо на Павла.