Энн в Редмонде - Люси Монтгомери

В пятницу ни у кого из обитательниц Домика Патти занятий в университете не было. Стелла решила воспользоваться свободным днем, чтобы написать эссе, и устроилась за столом в углу гостиной. На полу у ее ног постепенно росла груда листков бумаги. Стелла утверждала, что может что-нибудь сочинить, только бросая исписанные листы на пол. Энн с растрепанными волосами — она только что пришла с улицы, где дул сильный ветер — сидела на ковре во фланелевой кофте и домашней юбке и дразнила Кошку-Сару куриной косточкой. На коленях у нее свернулись оба кота — Джозеф и Бандит. В доме вкусно пахло ванилью — на кухне Присцилла пекла кекс к чаю. Вскоре она пришла в гостиную показать тете Джемсине свое изделие, которое она только что покрыла глазурью. На Присцилле был огромный фартук, а нос испачкан мукой.

И вот в этот роковой момент в дверь постучали. На стук никто не обратил внимания, кроме Фил, которая пошла открывать дверь, полагая, что из магазина прислали купленную ею шляпку.

На пороге стояла миссис Гарднер с дочерьми.

Энн вскочила на ноги, стряхнув на пол двух негодующих котов, и машинально переложила куриную косточку из правой руки в левую. Присцилла, вконец растерявшись, сунула шоколадный кекс под подушку на диванчике, стоявшем напротив камина, и ринулась наверх. Стелла стала лихорадочно подбирать листки со своим эссе. Только тетя Джемсина и Фил сохранили присутствие Духа. Благодаря им паника вскоре улеглась, гостей усадили, и Фил дала всем время прийти в себя, заняв гостей светской беседой. Энн села на диван, сверху спустилась Присцилла — без фартука и мучного пятна на носу. а Стелла привела свой угол в порядок.

Миссис Гарднер оказалась высокой, изысканно одетой женщиной. У нее было красивое худощавое лицо, идержалась она вполне дружелюбно, хотя и с долей натянутости. Алина Гарднер выглядела точной копией своей матери, но в ней не было даже натянутого дружелюбия, и разговаривала она с обитательницами Домика Патти надменно-снисходительным тоном. Зато в худенькой и веселой Дороти Гарднер было что-то от шалуна-мальчишки. Энн знала, что Рой любит ее больше всех своих родных, и ей Дороти тоже понравилась. Она очень походила на Роя, но глаза у нее были не темные и мечтательные, а зеленые и озорные. Благодаря ей и Фил визит прошел вполне благополучно, если не считать некоторого общего напряжения и двух происшествий. Бандит и Джозеф, оставшись без внимания, затеяли игру в догонялки и по очереди промчались по облаченным в шелк коленям миссис Гарднер. Та поднесла к глазам лорнет и поглядела вслед разыгравшимся котам с таким видом, будто в жизни не видела кошек. Энн, подавив нервный смешок, принесла ей извинения.

— Вы любите кошек? — спросила миссис Гарднер снисходительно-удивленным тоном.

Энн не испытывала к ним особой любви, если не считать ее привязанности к Бандиту. Однако, раздраженная тоном миссис Гарднер и почему-то вспомнив, что мать Джильберта Блайта так любит кошек, что только возражения мужа мешают ей заполнить ими весь дом, ответила:

— Но ведь они прелестные животные.

— А мне кошки не нравятся, — холодно заявила миссис Гарднер.

Тут вмешалась Дороти:

— Обожаю кошек. Они очаровательно сосредоточены на себе. Собаки чересчур уж преданы хозяевам. Мне с ними как-то совестно. А кошки — такие же эгоисты, как и мы.

— У вас восхитительные собаки старинного фарфора, — заметила Алина. — Можно, я посмотрю на них поближе?

Она встала, подошла к камину, взяла в руки Магога и, к ужасу Присциллы и Энн, села с ним на подушку, под которой был спрятан шоколадный кекс. Увы, сделать ничего было нельзя, и Алина так и просидела на кексе до конца визита, обсуждая достоинства фарфоровых собак.

Когда гости собрались уходить, Дороти задержалась на несколько секунд, чтобы шепнуть Энн:

— Мы с вами обязательно подружимся. Рой мне все про вас рассказал. Больше ему, бедняге, не с кем поделиться — ну кому придет в голову делиться с мамой или Алиной? Как вам здесь, наверное, весело живется! Можно, я буду приходить к вам в гости?

— Конечно, приходите, — радушно ответила Энн. По крайней мере, у Роя есть одна симпатичная сестра. Энн была уверена, что никогда не подружится с Алиной, хотя, возможно, ей и удастся завоевать расположение миссис Гарднер. В общем, проводив гостей, Энн вздохнула с облегчением.

— Ну вот, — трагически проговорила Присцилла, поднимая подушку. — Кекс превратился в лепешку, и подушка тоже погибла. Что ни говорите, а пятница и вправду несчастливый день.

— Ас какой стати приходить в гости в пятницу, когда вас ожидают в субботу? — сурово произнесла тетя Джемсина.

— Наверное, это Рой перепутал, — высказала предположение Фил. — Когда он разговаривает с Энн, бедный мальчик теряет всякое соображение. Кстати, а где Энн?

Энн ушла к себе. Ей почему-то хотелось плакать. Но она заставила себя засмеяться. Ну не безобразно ли вели себя Бандит с Джозефом! А Дороти просто душечка.

Глава тридцать третья

ВЫПУСКНЫЕ ЭКЗАМЕНЫ

— Господи, как мне хочется умереть! — простонала Фил. — Или чтобы уже было завтра.

— Вот поживешь еще годиков шестьдесят, и оба твои желания исполнятся, — усмехнулась Энн.

— Хорошо тебе сохранять невозмутимое спокойствие! Для тебя экзамен по философии — пара пустяков. А меня при мысли о нем просто озноб прошибает. Что, если я провалюсь? Что скажет Джо?

— Не провалишься. На греческом же сегодня не провалилась.

— Почем я знаю. Может, я написала хорошее сочинение, а может, такое, что Гомер в гробу перевернулся. Я до того заучилась, что голова совершенно не варит. Как же будет счастлива бедняжка Фил, когда эти проклятые экзамены останутся позади! Но так или иначе, на горизонте за тучами уже проглядывает чистое небо. Девочки, вы сознаете, что наша жизнь в Редмонде подходит к концу?

— Нет, у меня это как-то не укладывается в голове, — призналась Энн. — Кажется, только вчера мы с Присциллой с ужасом смотрели на толпу незнакомых первокурсников. А теперь уже сдаем выпускные экзамены.

— Ну что, премудрые выпускники, — спросила Фил, — стали мы умнее за эти четыре года?

— Поглядеть на тебя, так этого не скажешь, — заметила тетя Джемсина.

— Тетя Джимси, ну разве вы так уж нами недовольны? — взмолилась Фил.

— Вы были чудо как хороши, мои голубушки — милые, нежные, веселые девочки, — призналась тетя Джемсина, которая если уж бралась кого-нибудь хвалить, то не скупилась на добрые слова. — Но вот чтоб вы стали разумнее — сомневаюсь. Да этого от вас нельзя было и ожидать. Тут нужен жизненный опыт, а на лекциях этому не учат. Я вот не кончала университет, но знаю о жизни несравненно больше, чем вы, мои красавицы. Ну что вы выучили в Редмонде, кроме мертвых языков, геометрии и прочей чепухи?