Пираты офшорного моря - Евгений Сухов

Шевцов понимал.

– Спасибо, как-нибудь в другой раз.

– Да, конечно, – рассеянно произнес майор. – Ладно, вы здесь располагайтесь. Если вам что-нибудь понадобится, так вы только дайте знать. Панкрат будет рядом, он вам подскажет, что да как.

Майор ушел. Еще через несколько минут, негромко постучавшись, в кабинет вошел худощавый темноволосый капитан.

– Капитан Пономарев, – коротко представился он. – Это вы меня искали? Меня предупредили, что со мной хотят побеседовать.

Внешность капитана нельзя было назвать героической: ладный, стройный, с такими пропорциями подобает вышагивать по плацу, показывая стать, а он боевиков по горам выкуривает.

Шевцов протянул руку:

– Да, это я с вами хотел поговорить. Майор Шевцов, Московский уголовный розыск.

– Хм, странно, – невольно удивился капитан Пономарев, – обычно нами милиция не интересуется. У нас своих надзирательных органов хватает.

– Просто так сложилось. Не я решал.

– А я почему-то подумал, что вы из военной разведки. Тогда было бы по нашему ведомству и все понятно. А тут? – Казалось, что он сомневался, а стоит ли продолжать разговор дальше.

– Сейчас наши с разведкой интересы совпадают. Так бывает.

– Ну раз так…

Сели на стулья, по одну сторону стола.

– Откуда вы родом? – спросил Шевцов.

– Из Москвы, с Таганки. Вот как раз собираюсь к родителям съездить. Домой… Хотя сейчас я домой езжу, как в гости. После разговора с вами и отправлюсь.

– Может, вместе и полетим, – улыбнулся Вадим.

– Хорошо бы. Так что вас интересует?

На первый взгляд нейтральные фразы, но именно во время непринужденного разговора человек расслабляется, что позволяет установить контакт.

– Меня интересует личность Мещерского.

– Ах, вот оно что, – задумчиво протянул капитан. – А я думал, что уже все забылось…

– Не забылось. Что он за человек? Почему он перешел на сторону боевиков?

– Честно говоря, для меня самого это очень большая загадка. Обычно такие люди не предают.

– А если все-таки это случилось?

– Но уж если подобное случается, то для этого должны быть очень серьезные мотивы… Такие, которые должны перевесить все остальные ценности: долг, дружбу, честь, если хотите… Это может быть серьезная обида. По-другому, у человека резко меняются сознание и взгляды на всю прожитую жизнь, на жизненные ориентиры, к которым он стремился. – И, помолчав, добавил: – Видно, все-таки такой мотив у него имелся.

– Вы полагаете, что это была девушка, которая погибла?

– Выходит, что так. Он ее очень любил.

– Как нам найти Мещерского? Может, вы что-нибудь знаете?

– Этот вопрос не ко мне. Этим делом вы как раз должны заниматься.

– Вот мы и занимаемся, поэтому и просим вашей помощи. Где может быть Мещерский?

– Он может быть где угодно и одновременно нигде. Хочу сказать, что поймать его вам будет очень трудно, потому что он просто прирожденный разведчик. Во всяком случае, мне таких людей встречать не приходилось: ни до, ни после. Не знаю, как ему это удается, но он способен чувствовать любые неприятности. Я уж не говорю о ловушках и разного рода минах, которые боевики устанавливают в горах. Я сам в этом неоднократно убеждался.

– И что же ему позволяет быть таким неуловимым?

– Он умет перевоплощаться, думать так, как это сделал бы на его месте противник. Перехитрить их тем самым. Он работает на террористов?

– Есть такая оперативная информация.

– Если такой человек действительно на стороне террористов, то для них он большая находка. Он умеет воздействовать на людей, этому тоже учат в спецшколах, а там он был одним из лучших. Мещерский невероятно одарен. Редко бывает, чтобы в одном человеке собралось сразу столько качеств. А за время службы он даже выучил чеченский язык.

– Вот как, я этого не знал, – удивился Шевцов.

– И он частенько пользовался этим. Войдет в чеченское село, а его принимают за своего. Не берусь даже сказать, сколько раз это спасало нам жизнь. Могу сказать одно: отыскать вам его будет нелегко. Когда мы учились в разведшколе, то он был одним из лучших и прекрасно представляет себе вашу специфику поиска. Он может попасться только по большой случайности. Ну, или, скажем, если сам того захочет.

– А как насчет этой девушки, которую убили? Неужели все-таки это сделали федералы?

– Так написано в деле? – с усмешкой спросил капитан Пономарев.

– Получается, что так… Дело было закрыто, преступника так и не нашли, – сдержанно ответил Шевцов, тон капитана ему не понравился. – Собственно, поэтому я и приехал, чтобы понять, что же там произошло.

– Те люди, которые в то время здесь служили в комендатуре, уже давно уехали. Правды теперь уже не найти.

– Куда уехали?

– Наивный вы человек… Позанимали теплые места и сидят спокойно. Вам до них не докопаться. А если дело закрыли, значит, это им было выгодно, значит, им за это хорошо заплатили. Хотя правда лежит на самой поверхности. Понимаете, здесь все упирается в деньги, что бы вы ни делали. Даже мертвый солдат стоит пятьдесят долларов… Удивлены? Вот видите, вы даже об этом и не знали. А этими останками весь Моздок забит! И все они подсчитаны, а деньги уже поделены. А сколько было таких солдатиков… Страшно даже подумать! Как вы считаете, эти деньги достанутся матерям или вдовам? Как бы не так! А потом разве матери возьмут эти деньги! – Пономарев источал желчь. – Это только мертвый солдат столько стоит, а сколько же тогда будет стоить живой… Подумали? Вот и я о том же. Получается, что очень многие люди были заинтересованы в этой войне. А закрыть дело или открыть его, так это еще одна статья заработка. Причем весьма неплохая. Если кому-то будет выгодно, откроют.

– Вы говорите так, как будто вам известно что-то конкретное.

– Разумеется, известно, чего же просто так чесать языком. Есть солдат, который слышал разговор о том, как девушку эту заказали. Солдата допросили, но дело все же замяли. Уверен, что его показания даже в дело не вошли, просто они никому были не нужны. Выкинули их за ненадобностью, вот и все. Мешали! Я даже удивлен, что этого солдата не застрелили.

Шевцов невольно нахмурился: дело он изучил довольно тщательно, но не помнил, чтобы там фигурировали показания солдата.

– Вот как. И где же найти этого солдата?

– А чего его искать? – удивился Пономарев. – Он сейчас за дверью стоит. Панкрат!

В кабинет вошел сержант.

– Товарищ капитан… – вытянулся он.

– Отставить, сержант! С тобой майор хочет поговорить. Расскажи ему все, как было.

– Это о чем же?

– Вспомни, что ты в плену услышал.

– Ах, это. – Рот Панкрата болезненно скривился. – Так с чего начать-то?

– Как ты попал в плен? – спросил Шевцов.

– По-глупому. Отошел от блок-поста всего-то метров на двадцать по нужде, у нас туда тропинка была протоптана… Ну, мне мешок на голову и в машину. Видно, дожидались… Ладно, меня очень быстро хватились, а то еще неизвестно, чем бы все это закончилось.

– Это верно, – согласился капитан. – Через четыре часа мы его на двух боевиков обменяли.

– За то время, пока я там у них сидел в плену, о многом успел передумать.

– И что же ты там слышал?

– Меня в дом повели…

– Зачем?

– Обычно у них в доме подвалы вырыты для пленников, а вход ковром покрывают, диван на него ставят. А тут, слышу, машина какая-то подъезжает, меня тут же в соседнюю комнату затолкали и сказали, чтобы я не шевелился, а то голову отрежут. Ну, сел я на какую-то лавку, жду, что же там дальше будет. Тут слышу, входят люди. Выглянул я немного и вижу, что идет какой-то важный чеченец, рядом хозяин. Я понял так, что это был один из их лидеров. Они сели за стол, о чем-то поговорили, а потом он сказал, что ему нужно убрать одного человека…

– Ты понимаешь по-чеченски? – удивился Шевцов.

– Я здесь уже не первый год, – несколько смутившись, ответил сержант. – Так что кое-чему научился.

– И что там дальше было?

– Речь шла о девушке, которая находилась в следственном изоляторе…

– Они назвали ее имя?

– Да. Земфира Магомедова.

– Что было дальше?

– Стали торговаться. Сумму я не помню, но хозяева остались довольны.

– Как выглядел гость?

– Как-то обыкновенно. Ему было лет сорок с небольшим. Бородатый. На голове каракулевая шапка. Волевое лицо. Сухощавый. Больше я его никогда не видел. Но уверен, что сразу бы узнал!

– Может, у него были какие-то отличительные приметы?

– Кажется, не было никаких, – задумался сержант. – Хотя нет, была одна! Он ведь пришел в фуфайке, руки по локоть у него были открыты. Помню, что руки были очень мускулистые, сильные, привыкшие к физическим нагрузкам. На предплечье у него была наколка…

– Что за наколка?

Сержант неопределенно повел плечами.

– Обычно такие наколки делают в армии, еще год службы рядом выкалывают… Год службы не помню, но под ним было написано «Грозный». Буква «Г» немного кривая, чем-то на женский профиль похож. Это как-то сразу было заметно. Непонятно было: не то специально было сделано, не то трафарет неправильно лег. Я ведь сам немного рисую, может, поэтому и обратил внимание. А выше был нарисован волк с оскаленной пастью. Задерживаться он не стал, сразу ушел, а еще часа через три подошли наши, ну и забрали меня.