Лелька и ключ-камень - Юлия Русова

как раньше делали. Бросить в воду петуха, лучше черного, и вылить какое-нибудь спиртное. Исказать: «Прими, водяной хозяин, дар, в благодарность за твою милость».

— А когда это надо делать?

— Лучше всего 20 сентября.

— А место есть какое-то особое?

— Я не знаю, это же сон был…

Лелька понимала, что концы с концами у нее не очень сходятся, видел это и Андрей, но его ничего не смущало. Слишком хорошо он помнил, что стало бы с ним, не обрати он внимания на прошлый такой «сон». При подобном раскладе утопить петуха и вылить в воду пол-литра — плевое дело.

К делу Андрей решил привлечь Толяныча. Старый друг хоть и немногое видел на ночном покосе, но вот свои ощущения помнил прекрасно. Будь ты хоть каким материалистом, но когда ты слышишь голоса, которых нет, а тот, с кем ты только что пил, начинает изображать из себя коня, и кстати, до сих пор изображает в городской психушке, то никакой материализм не выдержит. Так что дождавшись двадцатого сентября, приятели отправились на рыбалку. Пол-литра в таком контексте никого не удивила, как и покупка черного петуха. Мало ли кто чем любит закусывать. Вон, северяне сырую рыбу строгают, а тут всего лишь петух в перьях.

Друзья развели на берегу костерок, но доставать удочки не стали. Андрей взял несчастную птицу, Толяныч — пузырь, и подойдя к краю воды они синхронно опустили свои дары в реку.

— Прими в дар, водяной владыка, благодарим тебя за твою милость.

В последний момент Андрей сообразил, что текст воспроизведен неточно. Однако, бивший до этого крыльями, петух сдавленно вякнул и мгновенно погрузился в воду.

— Будто его снизу схватили, — зачарованно прошептал Анатолий.

— Так оно и есть, — согласился Андрей.

Рыбаки немного посидели у костерка, минут через двадцать затушили огонь и разошлись по домам. Они не видели, как со стороны леса к речке скользнула хрупкая фигурка и полудетская еще рука бросила в воду яркие пластмассовые расчески и пестрые ленты.

— Это вам, речные красавицы, — шепнула Лелька. — Пусть вам зимой будет не так тоскливо.

Всю следующую зиму в реке отлично ловилась рыба, а весенний разлив, против обыкновения, обошел стороной стоящие у реки дома, зато принес на заливной луг и огороды немало плодородного ила.

А Лельку поджидала новая засада. На этот раз, для разнообразия, со стороны деревенских. Началось все с того, что у Сашки еще в начале лета заболела одна из многочисленных теток. У молодой, чуть за тридцать, женщины стали неметь руки. Поначалу никто на это внимания не обращал. Ну подумаешь, чашку разбила, всякое бывает. Ведро не донесла — не таскай тяжелого, на что тебе родня? Но когда эту самую чашку больная не смогла даже поднять, родня забеспокоилась.

Вера Васильевна, осмотрев болящую, ничего не поняла, и порекомендовала сдать в городе анализы. Их результаты озадачили опытного врача еще больше. Все симптомы указывали на боковой амиотрофический склероз, да вот только анализы ничего подобного не подтверждали. Лечение в городской больнице результатов не дало, и несчастная доживала последние, судя по ее виду, дни в доме брата, Сашкиного отца.

Саша тетю Леру любил. Так уж случилось, что именно шестнадцатилетняя Лерочка, вместо свиданий и прогулок под луной, нянчила неугомонного мальчишку, во многом заменив ему вечно занятую мать. Смотреть как умирает близкий человек всегда тяжело, а смириться еще тяжелее, вот парень и не смог. В один из вечеров в клубе он подошел к Ирине, окруженной стайкой подруг.

— Пойдем, поговорим? Дело есть.

Ирина неохотно кивнула, хотя в душе просто вспыхивал салют. «Наконец-то подошел! — крутилось в голове, — Наконец-то увидел!» Девчонки вокруг зашушукались, когда признанная школьная королева медленно выплыла из зала вместе с первым парнем на деревне.

— Слушай, говорят у тебя эта твоя Лелька, кажется, колдовка?

Ирину просто перекосило от разочарования. И здесь эта мелкая дрянь! Однако виду она не подала, мягко улыбнулась и ответила:

— Да какая она колдовка и уж точно не моя! Ну что ты, Саш, как маленький, право слово. Просто бегает девчонка по лесам, что-то из себя строит. Никто ж из нормальных общаться с ней не хочет.

— Мне бы поговорить с ней. Можешь устроить? За мной не пропадет.

Ирина лихорадочно соображала. Если оказать Саше услугу, а он явно просит об услуге, то потом можно интересно на этом поиграть. С другой стороны, Лелька в свои двенадцать больше походила на черенок от старых грабель, чем на девушку, так что опасности никакой нет.

— Устрою, почему нет. Тебе срочно надо?

— Лучше бы быстрей.

— Я завтра скажу, где и когда.

Ей стоило нечеловеческих усилий удержаться от вопросов, но Саша явно не хотел ничего объяснять. Ее молчание было вознаграждено. Танцевал Сашка в этот вечер только с ней. И домой тоже провожал ее. Сам же он не смог бы объяснить, почему не рассказал Ирине о своей последней надежде помочь Лере. Может не хотелось показаться смешным, суеверным, как старая бабка, а может сглазить боялся.

Когда Ирина обратилась к Лельке с просьбой, та сильно удивилась и не менее сильно насторожилась.

— Почему ты хочешь, чтобы я о чем-то разговаривала с Сашкой? Тебе это зачем?

— Просто так я, значит, попросить уже и не могу?

— После того, как сделала все, чтобы меня выкинуть отсюда? Не можешь. Я ни зла, ни добра не забываю.

— Но Сашка-то тебе плохого не делал же.

— И хорошего тоже. Если ему от меня что-то нужно — пусть сам и подходит. А там будет видно, разговаривать или нет. Но в нашем случае похоже, все-таки, нет.

— Хорошо. Что ты хочешь зато, чтобы поговорить с Сашей?

— Раньше я бы попросила спокойной жизни, но теперь могу и сама себе это обеспечить. Давай так… Я с ним поговорю, а ты мне гарантируешь, что меня никто не дергает в школе, ни ученики, ни учителя.

— Как я на учителей-то повлияю?

— Ты же представляешь учеников в школьном совете, значит можешь как-то влиять.

— Ну ты смешная. Это же просто декорация, кто же