«Волкодавы» Берии в Чечне. Против Абвера и абреков - Юлия Нестеренко

— Я счастлив, что мы теперь воюем на вашей стороне! Впрочем, и тогда, увидев такую очаровательную амазонку, мы бы охотно сдались в плен без боя! — вторил ему Гюнтер.

— Представляю себе картинку: прекрасная дама из НКВД пытает нашего Гюнтера, — подпустил шпильку я (естественно, по-немецки).

Он мечтательно отвечает мне на том же языке:

— От ее рук я вынес бы любые пытки.

— Мальчики, я готова начать хоть сейчас.

Короче, тогда еще не вышел на экраны фильм «Кавказская пленница», а то бы мы хором сказали «спортсменка, комсомолка, активистка… в конце концов, просто красавица».

Кстати, она и в самом деле до войны была секретарем комитета комсомола на факультете иностранных языков. В 1941-м ее взяли в разведшколу НКВД.

Рассказывает старшина Нестеренко:

— Ну, я вам доложу, это была еще та картинка! Представьте, двухметровый немецкий фельдфебель как на веревочке ходил за крошечной, едва достающей ему до плеча Лайсат. Он бы ее на руках всюду носил, но она не позволяла ничего лишнего. Это еще больше распаляло его.

Все дружески подшучивали над ними, одному мне было не до смеха. Лагодинский строго-настрого приказал мне не выдавать свои чувства.

— Вы агент разведки на задании, а не самец лося во время гона, — цинично заявил он мне. — Еще не хватало, чтобы вы сшиблись рогами с этим тевтоном. Пусть себе истекает слюной, а вы слюни соберите! Оба ничего не получите, она честная девушка. Мне не нужны ревность и ссоры в отряде.

К счастью, Паулю и Гюнтеру повезло, оба были ранены довольно легко и быстро шли на поправку. С одобрения Лагодинского все фрицы даже занялись какими-то военно-спортивными тренировками для поддержания формы.

Мы с Асланом и Петровым сначала с интересом наблюдали за ними, потом полковник сказал, чтобы мы занимались все вместе. Вообще, конечно, было очень интересно в плане передачи опыта: кое-что мы у них переняли, чему-то сами их научили. Майор Петров раньше служил на Дальнем Востоке и привез оттуда классные приемчики, сам он их называл кратко, но точно «пяткой в челюсть». Очень эффектно выглядят, выполняются в прыжке. Правда, там растяжка хорошая нужна, гибкость, прыгучесть, мы с Гюнтером были уже тяжеловаты для этих дел. Зато у Пауля с Крисом получалось на удивление легко и даже красиво. Это Лайсат так выразилась — «красиво», будто драка может быть красивой.

В спарринг-бой всегда становились так Пауль с Крисом, Алекс с Гюнтером. В крайнем случае между собой парами менялись, но с нами не дрались никогда.

Вот Чермоев и начал их подначивать, на слабо брать, «мол, боитесь, фрицы, с Красной Армией связываться». Да еще на глазах у Лайсат. Короче, стравил-таки меня с Гюнтером, каждому из нас хотелось повыделываться перед девушкой.

Рассказывает рядовой Гроне:

— Зрелище о-го-го! Парни скидывают с себя гимнастерки и становятся друг против друга.

Русский стоит, как живая статуя Геракла. По-бычьи пригнул голову на мощной шее, под загорелой кожей буграми играют накачанные бицепсы, широко расставленные мускулистые ноги — словно узловатые стволы дуба, вросшие в землю. Непоколебим, как скала.

Гюнтер напоминает скорее римского гладиатора: гармонично сложенное тело, ни грамма лишнего жира, комок скрученных мышц, воплощенная энергия и напор. Стремительно переходит в атаку.

Ну, прямо битва титанов!

Делаем ставки: Курт и Крис ставят на нашего фельдфебеля, говоря: «Сейчас он быстро отомстит Серому за твое поражение на роднике».

Не думаю. И мыслей о «мести» у меня нет, и вообще в глубине души я уверен в Серегиной победе, и Даже желаю ее. Все эти геббельсовские измышления о превосходстве арийской расы — ерунда. Мой русский друг просто физически крепче и лучше тренирован. И как-то воля к победе у них сильнее, упорнее они, менее чувствительны к боли. Я тоже в детстве Семку только через раз побеждал, когда в шутку боролись.

Рассказывает старшина Нестеренко:

— Это вам не самоуверенный мальчишка Пауль, которого я на роднике довольно легко уделал. С фельдфебелем мне тяжелее пришлось, мы ж примерно в одной весовой категории, около 90 кг. Я, правда, чуть потяжелее буду, покоренастее. Зато он чуть выше, и руки у него длиннее, и реакция хорошая. Семь потов с обоих сошло, никто не хотел уступать.

Я работал кушаками как кузнечными молотами, у него тоже удар неслабый, и верткий сам как змея. Нокаутировать его я не смог, победил чисто по очкам. Так по крайней мере Лагодинский сказал, он появился как всегда не вовремя и засадил нас обоих на сутки на губу.

Потом заставил нас пожать друг другу руки.

— Не обижайся, что я тебя немного помял, — сказал я.

— В самом деле ни мне, ни всей немецкой армии не надо было ввязываться в эту авантюру, — ухмыльнулся Гюнтер. — Я же знал, что это добром не кончится.

Забавно, что Пауль потом сказал, что он и Ростоцкий за меня болели. Интересно, за кого болела Лайсат?

ЧАСТЬ 5

Рассказывает старшина Нестеренко:

— Извините, товарищ полковник, — сказал Петров, — но мне кажется, что с Лайсат в роли переводчицы выйдет некоторый перебор. Безусловно, она яркая девушка. И если бы перед нашей группой стояла немецкая армия, она бы справилась с агитацией на пятерку — фрицы от нее штабелями бы падали. Но ей предстоит работать среди горских бандитов, фанатичных мусульман. Как бы это сказать, она слишком эмансипе, этакая освобожденная женщина гор, снявшая хиджаб и остригшая волосы. Слишком сильная, слишком независимая и дерзкая. Боюсь, на ее соплеменников это произведет скорее негативное впечатление. В горных аулах до сих пор придерживаются других взглядов на роль женщины.

— А мне как раз и нужен этот эпатаж! — удивил его Лагодинский. — Ее задача не нравиться, а наоборот, шокировать простых аульчан. Чтобы думали: «Вот так стерва, связалась с фашистами. После прихода немцев и наши девушки могут стать такими!» Да и твои фрицы пусть не церемонятся. Пусть ведут себя беспардонно и высокомерно, как высшая раса. Пусть простые джигиты поймут, что их считают за унтерменшей-недочеловеков.

— Да если я начну лапать горских девушек, то меня прирежут как шакала, — засомневался знакомый с обычаями соседей ставрополец Димпер.

— Не беспокойся, главарям банд очень нужно немецкое оружие и покровительство, поэтому они вынуждены уважать форму вермахта! — расхохотался Петров.

* * *

В середине октября наша группа была заново экипирована и ушла в горы. Всего семеро — счастливое число. Гюнтер помимо своих вещей тащил на себе рюкзак Лайсат и глядел на нее как преданный пес. Только что хвостиком не вилял за отсутствием оного.