Египет Рамсесов - Пьер Монтэ

«Буря вышла в то время как мы были в море, до того как коснулись мы земли. Поднялся ветер. Всколыхнул он волну восьмилоктевую. Вот бревно! Пробил сильным ударом я ее [волну]. Корабль погиб, [и] не осталось никого из тех, кто был на нем» (перевод Е.Н. Максимова).

Это была превосходная экспедиция, но во времена Рамсеса II египтяне совершали более далекие и смелые морские путешествия, о них слышали еще классические авторы. Египтяне, например, издавна использовали синий камень, лазурит, которого нет в африканских пустынях.[410] Весь лазурит поступал в древности из единственной страны – Бактрии.[*64] От нее добирались до Сирии и далее до Египта караванными путями, но, видимо, гораздо удобнее было спуститься по Инду, а затем вдоль побережья доплыть до устья Евфрата, как это сделал позднее Неарх. Сами египтяне не решались отправляться за лазуритом на его далекую родину. Они довольствовались тем, что покупали его в городе, который называли Тефрер.[411] Если я не ошибаюсь, в действительности это был город Сиппар, удобно расположенный на канале, соединявшем Тигр и Евфрат, подходящие в этом месте очень близко друг к другу. Египтяне знали, что лазурит поступает из Тефрера; кроме того, оттуда же привозили еще какой-то полудрагоценный камень, который они называли именем этого города, но определить его пока не удалось.

И вот однажды фараон, принимая в Нахарине почести от иноземных царьков, увидел перед собой самого царя страны Бахтан в Бактрии, который привез ему богатые дары и предложил в жены собственную дочь, желая заручиться дружбой и помощью Рамсеса. Фараон согласился заключить с ним союз и вернулся в Фивы с царевной. Какое-то время спустя ко двору фараона прибыл посланец царя Бахтана, испросил аудиенцию и тотчас был принят. Он сообщил, что сестра царевны тяжко занемогла. Фараон немедля отправил в страну Бахтан своего лучшего врача, выбранного по совету «дома жизни». Однако царевна не поправлялась, и новый гонец проделал долгий путь от Бахтана до Египта. Поскольку врач ничего не смог сделать, оставалось только послать в страну Бахтан одного из египетских богов. Для этого был избран правящий судьбами людскими бог Хонсу. Он отплыл на большом корабле в сопровождении пяти малых и достиг страны Бахтан за год и пять месяцев, срок вполне объяснимый, если учесть, что флотилии пришлось пройти по всему Красному морю, обогнуть Аравию, пройти вдоль побережья ихтиофагов и подняться по Инду до места, откуда уже добирались до Бахтана по суше. Египетский бог оставался в резиденции бактрийского царя три года и девять месяцев. После этого царь скрепя сердце отпустил его в Египет в сопровождении сильного эскорта воинов и конников и с многочисленными подарками.

Первый посланец из Бахтана прибыл в Фивы в пятнадцатый год царствования фараона. Бог вернулся в тридцать третий год царствования. За это время в Фивы прибыл первый посланец и вернулся с египетским врачом, затем прибыл второй посланец и вернулся с богом Хонсу, и, наконец, после трех лет и девяти месяцев пребывания в Бактрии бог возвратился в Египет. Расстояние между Фивами и Бахтаном было пройдено пять раз.

Хранящаяся в Лувре стела, на которой рассказано обо всех этих событиях, имеет все признаки официального документа.[412] Надпись начинается с перечня царских титулов. Три первых имени взяты из титулатуры Тутмоса IV, первого властителя Нового царства, который женился на иноземной царевне, а два картуша идентичны с картушами Рамсеса II. Однако, по-моему, это еще не повод относить этот документ к Позднему царству и считать всю эту историю выдумкой. В древности цари часто переписывались, а египетские врачи были в иноземных странах в большом почете.[413] Память о плаваниях Сесостриса по Эритрейскому морю была еще жива во времена Александра Великого.[414] И нет ничего невероятного в том, что Рамсес II пожелал установить прямые отношения со страной, откуда в течение веков Египет получал драгоценный лазурит, столь ценимый ремесленниками и их заказчиками.

Глава VIII. Фараон

I. Главная обязанность царей

Египетское общество жило по не совсем обычным правилам и законам. Если им правил властитель, «да будет он жив, невредим и здоров», поставленный богами и произошедший от их божественной плоти, стране были обеспечены мир и процветание. Щедрые разливы помогали земле растить ячмень и пшеницу в изобилии. Стада умножались. Золото, серебро и медь, драгоценное дерево, слоновая кость, благовония, камни прибывали в Египет со всех четырех сторон света. Однако, если это главное основное условие – божественность фараона – не соблюдалось, все шло прахом. Страна приходила в упадок. Не было больше высшей власти, потому что каждый стремился командовать. Брат убивал брата. И вскоре – о стыд и унижение! – на трон садился иноземец. Нил переставал заливать поля. Народу нечего было есть. Ничего больше не привозили ни из Сирии, ни из Куша. Никто не приносил жертвы богам в храмах, и они отвращали свой взгляд от тех, кто утратил в них веру.

Таким образом, главная обязанность фараона – выражать свою признательность богам, вседержителям всего сущего. На большинстве стел сообщалось, что фараон, будучи в Мемфисе, в Оне, в Пер-Рамсесе или в Фивах, совершал угодное богам: восстанавливал пришедшие в упадок святилища, сооружал новые, укреплял стены храмов, устанавливал статуи, обновлял мебель и священные ладьи, ставил обелиски, украшал алтари и жертвенные столы и щедростью своей превосходил все, что делали до него другие цари. Вот, например, молитва и исповедь Рамсеса III:

«Слава вам, боги и богини, владыки неба, земли, вод! Широки ваши шаги на ладье миллионов лет рядом с вашим отцом Ра, чье сердце ликует, когда он видит ваше совершенство, ниспосылающее счастье стране Та-мери… Он радуется, он молодеет, глядя, как вы велики в небесах и могущественны на земле, глядя, как вы даете воздух ноздрям, лишенным дыхания.

Я ваш сын, сотворенный двумя вашими руками. Вы меня сделали властелином, да будет он жив, невредим и здоров, всей земли. Вы сотворили для меня совершенство на земле. Я исполняю свой долг с миром. Сердце мое без устали ищет, что сделать нужного и полезного для ваших святилищ. Моими повелениями, записанными в каждой канцелярии, я дарую им людей и земли, скот и корабли. Их баржи плывут по Нилу. Я сделал процветающими ваши святилища, которые были в упадке. Я учредил для вас божественные приношения помимо тех, что были для нас. Я работал для вас в ваших золотых домах с золотом, серебром, лазуритом и бирюзой. Я бодрствовал над вашими сокровищницами. Я восполнил их многочисленными вещами. Я наполнил ваши закрома ячменем и пшеницей. Я построил для вас крепости, святилища, города. Ваши имена высечены там навечно. Я увеличил число ваших работников, добавив к ним множество людей. Я не отнимал у вас ни человека, ни десятка людей в войско и в корабельные команды из тех, что в святилищах богов, с тех пор, как цари их построили. Я издал декреты, чтобы они были вечными на земле для царей, которые придут после меня. Я приносил вам в жертву всякие хорошие вещи. Я построил вам склады для празднеств, наполнил их продуктами. Я сделал для вас миллионы сосудов изукрашенных, золотых, серебряных и медных. Я построил вам ладьи, плывущие по реке, с их великими обиталищами, обшитыми золотом».[415]

После этого вступления Рамсес перечисляет все, что он сделал в главных храмах Египта. Он долго распространяется о дарах, принесенных в честь Амона, владыки двух тронов Обеих земель, Атума, хозяина Обеих земель в Оне, великого Птаха, находящегося к югу от стены его,[*65] и в честь прочих богов. Разоряя свою казну и разоряя Египет в пользу богов, Рамсес III шел по давно проторенному пути. С тех пор как появились фараоны, почти о каждом из них можно было сказать то, что начертано на стеле из Амады:

«Это царь благодетельный, ибо он совершает работы для всех богов, воздвигая им храмы и высекая их изображения».[416]

Рамсес II, едва вступив на трон, задумал показать себя набожным сыном как по отношению к богам, так и к своему земному отцу Менмаатра Сети-Меренптаху (Сети I), который начал в городах богов Инхара и Унпефера (Осириса) грандиозные работы, но так и не закончил, и эти города походили одновременно и на строительные площадки, и на руины. Межевые камни храмовых владений были непрочно врыты, и любой мог их опрокинуть. И вот Рамсес II повелел своему хранителю печати созвать всех придворных, членов царского дома, военачальников, всех управителей работ и хранителей «домов книг» и произнес перед ними следующую речь:

«Я созвал вас всех, ибо мне пришла в голову одна мысль. Я видел, как строят некрополь и гробницы в Абидосе. Работы, начатые там при жизни их владыки, до сих пор не закончены. Сын занимает место отца, но ничего не делает, чтобы завершить памятник тому, кто его породил. И тогда я сказал себе: „Счастье придет к тому, кто восстановит упавшее. Полезно творить добро. Поэтому сердце мое велит мне сделать полезные вещи для Меренптаха“. И я сделаю так, чтобы повторяли во все времена: „Это его сын дал жить его имени“».