Игра в ложь. Я никогда не… - Шепард Сара

Перед глазами появляются яркие круги, почти ничего не вижу. Запрокинув голову, пытаюсь сделать вдох, пробую сопротивляться, но нет сил даже биться или выворачиваться из хватки душителя. Легкие сжимаются. Я уже готова сдаться. Может быть, давно стоило сдаться. Тело мне больше не повинуется. В голове появляется странная легкость, будто я могу наконец отдохнуть после тяжелого дня или теннисного матча. Звуки почти не достигают моих ушей. Перед глазами пылает огненный тоннель. Даже цепочка, впивающаяся в шею, больше не причиняет боли. Голова падает на грудь, я уже не в состоянии держать ее. На смену огненным кругам приходит темнота. Никаких образов, никаких видений. Мне все еще страшно, но чувство страха притупляется. Сопротивляться нет сил.

Словно сквозь вату до меня доносятся приглушенные голоса. Кто-то произносит мое имя. Слышится сдавленный крик и быстрые шаги; потом на землю падает что-то тяжелое. Спустя секунду какой-то частью сознания ощущаю, что повязка исчезла с моих глаз, чьи-то пальцы касаются щеки.

– Саттон? – мягко окликает меня чужой голос. Мужской голос. Ветер освежает лицо, треплет волосы. – Саттон?

Сознание постепенно возвращается. Ощущаю покалывание в пальцах, делаю глубокий вдох. Пелена перед глазами проясняется. Открыв веки, оглядываюсь по сторонам, чувствуя себя как после глубокого наркоза. Где я?

Несколько раз моргнув, вижу упавший штатив и видеокамеру на нем; ее красный огонек все еще мигает. Вокруг пусто, не видно ни машин, ни фонарей. Пахнет табаком. Повернув голову, замечаю скорчившуюся подле меня фигуру и снова замираю от ужаса.

– Ты в порядке? – кажется, он плачет. Касается моих связанных рук. – Боже мой!

Я присматриваюсь к нему, все еще плохо понимая, что происходит. Это молодой человек с коротко остриженными волосами и яркими синими глазами, одетый в ничем не примечательную футболку, джинсы и кеды. В левой руке он держит черную повязку, закрывавшую мне глаза. Вздрагиваю, решив, что он и есть мой похититель, но по выражению ужаса и беспокойства на его лице понимаю – это не так.

– Я не очень хорошо тебя вижу, – голос у меня хриплый и сдавленный после удушья. – Кто ты?

– Итан, – говорит он. – Итан Лэндри.

Я снова моргаю. Итан Лэндри. Мысли двигаются медленно, будто увязая в грязи. Наверное, почти минуту не могу понять, кто он такой. Потом вспоминаю мрачного парня, с которым сталкивалась в коридорах школы. Его глаза, с надеждой провожающие меня на парковке.

– Ч-что случилось? – бормочу я.

– Не знаю, – Итан возится с веревками на моих руках. – Увидел, что кто-то тебя душит. Выбежал к ним и, кажется, спугнул.

– Они бросили меня в багажник, – шепчу в ответ. – Привезли сюда.

– Ты видела, кто это был?

Качаю головой и снова принимаюсь разглядывать Итана, пытаясь вспомнить о нем что-нибудь еще. Почему-то он мне не нравится. Наверное, по инерции – мы с подругами считаем его странным так давно, что уже и не помним, с чего все началось. Однако в эту секунду мне кажется, что у меня нет друга ближе, чем он.

Позади раздается треск веток. Оборачиваюсь и вижу три фигуры, бегущие к нам.

– Попалась! – кричит Шарлотта, выходя на свет. Следом за ней появляется Мадлен. Из-за ее плеча выглядывает Лорел с лыжной маской в руках. Вид у нее такой, будто сейчас заплачет.

– Это что, была шутка? – набрасывается на них Итан.

– Ага, – Мадлен наклоняется, чтобы подобрать с земли камеру. – Саттон сразу догадалась, что к чему.

– Вы едва не убили ее, – он стоит передо мной, защищая от их взглядов.

Девушки смотрят друг на друга. Лорел нервно кусает губу. Мадлен делает вид, что поглощена камерой. Шарлотта фыркает, перекидывая волосы через плечо:

– Лучше скажи, почему ты следил за нами? Ты шпион!

Итан смотрит только на меня. Не в силах выдержать его взгляд, отворачиваюсь, чувствуя себя одновременно пристыженной и уязвимой. В конце концов, раздраженно махнув рукой, он разворачивается и уходит в темноту. Мадлен наклоняется, чтобы освободить мои руки. Поверх ее головы я смотрю в глаза Итана и одними губами шепчу: «Спасибо». Он кивает: «Не за что».

И тут воспоминание меркнет. Моя память, кажется, снова зашла в тупик.

32. Горькая правда

– Объясни, что происходит? – повторил Итан, не сводя с Эммы пристального взгляда.

– Я Саттон, – ответила она, дрожа. – Клянусь.

– Ты не она, – парень грустно улыбнулся. – Поэтому просто скажи правду.

Эмма впилась взглядом в его лицо, потом огляделась. Темнота за окнами машины казалась бесконечной и пугающей. Куда более пугающей, впрочем, была мысль, только что начавшая оформляться в ее мозгу. Итан пребывал в абсолютной уверенности, что она – не Саттон. Но единственный, кто точно мог знать, кого из близнецов он видит перед собой, – это убийца.

– Так это ты… ты убил ее? Поэтому так уверен? – прошептала она.

Итан отшатнулся, будто его ударили, моргнул. Его лицо посерело:

– Убил ее? Саттон… мертва?

Эмма прикусила губу. Парень явно выглядел потрясенным.

– Ее убили, – повторила она. – Скорее всего, задушили. Кто-то, кого она хорошо знала. Я видела видеозапись.

– Задушили? – переспросил Итан.

– Цепочкой от медальона, – Эмма вытащила подвеску, чтобы он мог разглядеть ее. – Где-то в лесу. Ее друзья записали все это на видео. Даже выложили в Сеть.

Итан отвел глаза. На его лице появилась гримаса.

– Ах, это…

– Что?

Откинувшись на сиденье, он закрыл лицо руками и спросил:

– На той записи, что ты видела, у нее были завязаны глаза?

– Да.

– Я был там, – Итан повернулся и посмотрел на Эмму.

– Ты был там? – эхом повторила она, не веря ушам.

– В ту ночь я ехал на велосипеде и заметил знакомую машину – узнал ее по наклейке на багажнике, – начал он. – В прошлом году у нас с Мадлен были соседние места на парковке, за это время ее дурацкая балерина отпечаталась у меня в мозгу, – он помолчал, а потом продолжил: – Не знаю, почему я вдруг решил поехать следом за ними, но я так и поступил. Они остановились на поляне. А когда я добрался до нее, они уже установили камеру и начали душить Саттон. Я не мог понять, что происходит, но со стороны это выглядело так, будто ее пытались убить.

Эмма слушала не перебивая, пока Итан рассказывал: о том, как выскочил на поляну, заметив, что Саттон потеряла сознание, а девушки убежали и спрятались, уронив камеру со штатива; о том, как он пытался освободить пленницу.

– Она постепенно приходила в себя, – закончил он. – И точно была жива.

– Так это ты был тем человеком, который снял с нее повязку? – ошарашенно пробормотала Эмма. – Ты спас ее?

– Видимо, да, – он прокашлялся. – Но видишь ли, в чем дело. С той ночи я ни разу с ней не разговаривал. Понимаю, Саттон мне ничем не обязана, но… не знаю, просто «спасибо» было бы достаточно. Когда ты подошла ко мне в ночь вечеринки у Ниши, я решил, что наконец дождался ее внимания. Однако все вышло иначе. То, как ты рассказывала про звезды… твое чувство юмора. Каждый раз при встрече ты была… милой. Забавной. Интересной. Было видно, что иногда тебя мучает совесть. Саттон, которую я знаю – которую все знают, – никогда и ни в чем не раскаивалась. В какой-то момент я решил, что у нее раздвоение личности. Или, может быть, ее постигло великое откровение, сделавшее ее… другой. – Итан устало потер глаза. – И она начала мне нравиться.

– Это была я, – тихо сказала Эмма, глядя на свои колени. – Тогда, на вечеринке, и потом. Не Саттон. Я.

Итан медленно кивнул:

– Итак… ты – это кто?

Конец фразы заглушил грохот взорвавшегося фейерверка. Когда шум затих, Эмма набрала в грудь побольше воздуха: