Ветер, кровь и серебро - Виктория Александрова

Эори, — усмехнулся Джойс, — но всё же кое-кто из моих ребят, обладающий определёнными… способностями…

— Магией, то есть? — уточнила Элис. Её подобными вещами не удивишь: и муж, и сын, и невестка от природы обладали колдовскими способностями.

— Ну да. Он смог установить, где находилась её копия договора, и, применив пару-тройку заклинаний, осторожно его выкрал.

— И зачем он мне?

Коллинз усмехнулся, подошёл к столу, осторожно поднял пергамент и медленно поднёс его к свече. Элис даже вздрогнуть не успела. Язык пламени быстро разросся, уничтожая тонкий пергамент, и лишь когда от него остался маленький клочок, безо всяких букв, подписей и печатей, Джойс бросил его на поверхность стола и прихлопнул ладонью, чтобы погасить пламя.

Леди Карпер взглянула на этот клочок глазами, полными неподдельного страха.

— Вы не оставили мне выбора?

— Почему же. Ваша копия ведь до сих пор цела? — Получив её медленный кивок в ответ, Коллинз продолжил негромко: — Значит, когда вы примете решение, мы и распорядимся им так, как будет нужно.

Элис не ответила. Как же всё просто, оказывается… Просто взять и уничтожить две копии договора из трёх, как будто и не было ничего, как будто война, перейдя в стадию холодной, длится до сих пор… На самом деле, отчасти так оно и было. Только вот теперь её ничего не связывает — ни клятвы, ни подписи, ни печати. Если будет уничтожен её экземпляр договора, она может напасть на Нолд с чистой совестью.

Элис вздохнула.

— Вы свободны, милорд, — улыбнулась она, поднимаясь. — Буду рада увидеть вас завтра за завтраком.

Нет, не будет она рада, но разве от него отвяжешься? Если не пригласить, всё равно придёт сам.

Коллинз приблизился к ней с явным намерением поцеловать руку или оказать ещё какой-то знак внимания, но Элис недвусмысленно кивнула на дверь.

В спальню она зашла, едва переставляя ноги, когда пробило десять вечера. Служанка стелила постель, а на прикроватном столике уже были выставлены кувшин с водой, полотенце, тазик и различные крема — подарки Марианны. Элис устало опустилась на край кровати и сама принялась расшнуровывать платье, но тут служанка опомнилась и бросилась к ней.

Женщина и бровью не повела. Она так устала, что злиться из-за медлительности служанки попросту не было сил. В голове царил полный кавардак, мысли никак не желали приходить в порядок, а предложение Коллинза окончательно лишило покоя. Всё это было так сложно, так некстати, что невольно слёзы на глазах выступали. И не верилось, что утром станет легче…

Дверь без стука открылась — медленно, со скрипом, и Элис сразу поняла, кто это.

— Клара, можешь идти, — кивнула она служанке, которая убирала платье в шкаф. Та без лишних слов, быстро покинула комнату, оставив свою леди наедине с гостьей.

Марианна, видимо, спать пока не собиралась. Её недлинные чёрные волосы были уложены, как всегда, в высокий пучок, на запястьях красовались массивные золотые браслеты, роскошью под стать платью — из чёрной парчи с красным тонким кружевом. Марианна уже много лет не носила фамилию Карпер, но продолжала одеваться в геральдические цвета этого дома.

Марианна была младшей сестрой Киллеана. С Элис они познакомились ещё до свадеб их обеих. Элис, тогда ещё герцогиня Эрлих, гостила в Краухойзе на правах невесты, а Марианна готовилась к отъезду в Анкер, к своему будущему мужу. Ещё тогда Элис почувствовала, что её тянет к Марианне: та была такой уверенной в себе, гордой, острой на язык и прямолинейной… У неё были необычные глаза — серо-зелёные, похожие на необработанный малахит. И она относилась к Элис как к родной сестре, с гораздо большей теплотой, чем к родному брату, с которым её связывали крайне холодные отношения.

Правда, и Киллеан тогда был другим. Элис выходила за него не по любви: брак устроил её отец, решивший во что бы то ни стало сделать из своей дочери леди Шингстена, правительницу и верховную жрицу. Киллеан, к тому времени уже похоронивший молодую жену, не оставившую наследника, был не против жениться вновь. Эрлихи — род богатый, благородный, с внушительной родословной, к тому же не отошедший от язычества. Так что сделка была очень выгодной и для герцога Эрлиха, и для лорда Карпера. Элис же была всего лишь наивной впечатлительной девушкой, чью голову забили бесконечные баллады и романы и чьего мнения, разумеется, не спрашивали. И лорд Карпер представлялся ей истинным рыцарем, будто из романа, то есть по сути не живым человеком, а чем-то вымышленным, ненастоящим. Она не любила его, ни мгновения не любила, но что-то всё же заставляло её им восхищаться.

После свадьбы он открыл ей свой истинный лик. Он начал кричать на неё, бить, брал её каждую ночь, не считаясь с её желанием, и Элис была готова проклясть тот день, когда поняла, что ждёт ребёнка от этого чудовища. Она не знала, что делать, как ей выбраться из этого ада. Она возненавидела отца, который устроил этот брак, она возненавидела новорождённого Джоната… В конце концов, она возненавидела и себя саму, настолько, что хотела покончить с собой.

Но потом в Краухойз вернулась Марианна. Отчего-то Элис решила, что может ей довериться — больше доверять в этом месте было некому. Она рассказала сестре мужа всё, что терзало её это время. Марианна сочувственно покачала головой, а на следующий день принесла Элис небольшой флакон с мутной зелёной жидкостью. Та вздрогнула.

— Не бойся, — вкрадчиво шепнула Марианна. — Это не яд. Точнее, не совсем яд. Он будет действовать долго, седмицы и месяцы, если использовать его понемногу, постепенно доводя моего любимого братца до состояния, похожего на смерть. Его разум будет жить, его душа будет оставаться в теле, только вот тело начнёт слабеть и в конце концов откажет ему полностью.

Элис не была готова ждать так долго, но всё же приняла флакон.

Киллеан прекратил мучить её через пару месяцев. Ещё через год он окончательно потерял волю, во всём соглашался с Элис, выполнял любую её просьбу… Она почувствовала безграничную власть над ним — а вместе с тем и над всем Шингстеном. Киллеан сам поручал ей всё больше важных дел аллода. Потом Марианна привезла ей ещё флакон, побольше, но посоветовала не злоупотреблять. Элис и не злоупотребляла. Раз в одну-две луны она подливала капельку этой зеленоватой жидкости в вино мужа, и уже вскоре он окончательно слёг, затем утратил возможность шевелиться и разговаривать… Теперь даже кивать не может. Лишь глаза тревожно бегают, будто он ждёт того, что Элис его убьёт.

Но Элис не убивала. Пусть