Нежданно-негаданно (сборник) - Джон Эзертон

— Чем? — взвизгнула Руфь.

— В первую неделю волосы отрастают, а затем выпадают начисто. И не только новые волосы, но и старые тоже. Вот что я вам скажу: если не принять срочных мер, то скоро нельзя будет отличить Бродвей от бильярдного стола. А теперь угадайте, кого в этом обвиняют? Меня! Слышите, меня!

Руфь хохотала, пока у нее из глаз не потекли слезы.

— Сэм, вы обязаны мне помочь, — продолжал Чак, ухватив его за лацканы пиджака. — Это ваш долг. Чего вы намешали в свое снадобье, кроме того, что в рецепте?

— Ничего, — отвечал Сэм, деликатно высвобождая лацканы. — Абсолютно ничего. Только то, что написано. Кобылье молоко, моли и белое вино.

— Так почему после вашего снадобья волосы отрастают, а после нашего — выпадают?

— Суть не в том, из чего вы делаете, — заметил Сэм, — а как вы делаете. Очевидно, у вас неверная технология.

— Но мы в точности следовали рецепту, Сэм. В точности.

— В том-то и беда. У вас неверный рецепт.

— Ах, так вы нарочно подсунули нам фальшивый рецепт?

— Ну, вот еще! — возмутился Сэм. — Если я что-то делаю, то делаю, как надо. Мой покойный папочка всегда говорил: сынок, коли уж берешься за дело, так делай на совесть.

— Это прямо пытка какая-то, — застонал Чак, — лучше уж загоняйте мне под ногти иголки. Так и знайте, если вы немедленно не объяснитесь, я выброшусь в окно.

— В рукописи, которую я отослал в эпиграфический журнал, ошибок не было. Но в гранках была опечатка. Я тут ни при чем.

— О боже, а ведь я пришел к вам просто от отчаяния, — сказал Чак, — у меня и в мыслях не было, что вам известно, в чем дело. Наши химики работают день и ночь. В ближайшие год-два они, вероятно, во всем разберутся, но мы не можем ждать. Я не могу ждать так долго. Меня линчуют. Сэм, где опечатка?

Сэм повернулся к аппарату для чтения микрофильмов и принялся делать заметки на больших карточках из плотной бумаги.

— А вот этого я вам не скажу.

— Знаете и не хотите сказать?

— А с какой стати?

— Ну вот, наконец пошел деловой разговор, — сказал Чак, вырывая у него из рук аппарат. — Сколько? Пять тысяч? Десять? К черту! Мои нервы не выдержат! Хотите миллион? Берите! Где опечатка?

Сэм забрал аппарат и принялся за чтение.

— Мой папочка всегда говорил, — рассеянно заметил он, — сынок, не в деньгах счастье.

— Послушай, Сэм! — вскричала Руфь, вырывая аппарат. — Миллион долларов!

— Сколько вы хотите? — спросил Чак, бледный, словно только что сорванный шампиньон.

— Мой папочка всегда говорил…

— Не надо! — взмолился Чак. — Согласен. Для вас, псих вы этакий, счастье — не в деньгах. Мы раздобудем вам что-нибудь еще. Что вам надо для счастья?

— Что ж… — задумчиво пробормотал Сэм. В комнате стало тихо. Последовала долгая пауза. — Для счастья мне нужна эпиграфика.

— Мы раздобудем столько эпиграфики, сколько вашей душе угодно, — отвечал Чак, тяжело дыша. — Тонны эпиграфики. Мили эпиграфики. Как бы она там ни продавалась.

— Ничего не выйдет, — ответил Сэм, — ее не так уж много, а вся, что есть, бесплатно.

— Неужели в целом свете нет ничего, что бы вам хотелось? — спросил Чак. — Что угодно, лишь бы вы обменяли это на опечатку.

Сэм долго думал.

— Есть кое-что. Но вы не сможете этого сделать.

— "Шевелюра" может все. За правильный рецепт "Шевелюра" человечьи души продаст дьяволу. Чего вы хотите?

— Боюсь, вам это покажется глупым.

— Не покажется, ей-богу, Сэм, не покажется. — Чак снова ухватил его за лацканы пиджака. — Ничто на свете не покажется мне глупым. Просите что угодно. Чего вы хотите? Отрубить голову Статуе свободы? Привязать козла на верхушке памятника Вашингтону? Вырвать страницу из библии Гутенберга? Выкладывайте, чего вы хотите!

— А смеяться надо мной вы не будете? — беспокойно осведомился Сэм.

— Я вообще больше не буду смеяться, — всхлипнул Чак.

— Хорошо. Мне хочется убедить жену, что не в деньгах счастье.

— Сэм, пусть он пишет контракт, — вскричала Руфь, — я соглашусь с этим, не сходя с места. Позволь мне заняться деловой стороной.

— Руфь, ты говоришь неискренне, — укоризненно произнес Сэм, — ты собираешься продать им слово за миллион долларов. Значит, деньги для тебя важны.

Чак принялся грызть носовой платок.

— Не знаю, что тут делать? — вздохнул он. — Пригласить психолога? Или попробовать брошюры о сердечных заболеваниях? Руфь, вы читаете медицинские брошюрки?

— Ишь, какой умник выискался! — отозвалась Руфь. — Не стану я читать ваши брошюрки! У меня есть идея получше. Почему бы вам не убедить Сэма, что счастье — в деньгах?

— Мы и это попробуем, — ответил Чак, — а еще будем искать опечатку. Может, нам повезет.

— А что там было в рецепте? — спросила Руфь.

— Эти слова вытравлены кислотой на дне моего сердца, — ответил Чак. — "На рассвете обрезать пучок моли. Отварить хорошенько в парном кобыльем молоке. Влить нарядное количество белого вина. Выпить". Вот и все.

— Что ж, посмотрим, — задумчиво проговорила Руфь, — если я отыщу опечатку, вы купите ее у меня?

— Да! И мы тоже будем ее искать, — отвечал Чак, дрожа, словно в лихорадке, — хотя мы пробовали все. Мы клали эту траву сырой, слегка обваренной и разваренной полностью. Мы ее пекли, жарили, сушили, коптили и вялили на солнце. Мы перепробовали все дозы каждого ингредиента.

— Дозировка и способ приготовления не играют столь большой роли, — с дразнящим спокойствием заметил Сэм, — стоит ли так себя утруждать?

Руфь и Чак принялись бормотать:

— Нарезать пучок моли?

— Отрезать?

— Прирезать?

— Зарезать?

— К черту! — сказал Чак. — Вздор какой-то. Надо пригласить специалистов.

— Здесь вам специалисты не помогут! — заявила Руфь. — Лучше дайте мне кругленькую сумму. Когда Сэм увидит, что я с ней сделаю, он изменит свое решение.

— Там видно будет, — ответил Чак, — пусть мой мозговой трест поломает над этим голову.

С этими словами он вылетел за дверь и скатился вниз по лестнице.

Сэм провел вечер, склонившись, как обычно, над аппаратом для чтения микрофильмов. Руфь бормотала под нос: "Разрезать пучок травы? Вылить изрядное количество белого вина? Пока эта история не кончится, я глаз не сомкну".

Она даже не подозревала, насколько пророческими окажутся эти слова.

На следующий день в гости к Сэму явилась картинка из рекламного календаря. О таких картинках жены говорят: "Милый, это даже не искусство. В жизни у женщин не бывает таких фигур". Но у посетительницы была именно такая фигура.

Узкой нежной ручкой гостья откинула роскошные золотые волосы и улыбнулась.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});