Сердце волка - Вольфганг Хольбайн

— А почему ты никогда не называешь ее по имени? — спросил Роберт.

— Потому что я… — начал было Штефан.

Он запнулся и в течение нескольких секунд безуспешно пытался найти подходящие слова, но неожиданно вспылил:

— Черт возьми, а в чем, собственно, дело? Ты что, предложил подвезти меня только для того, чтобы поставить в известность, что решение уже принято?

— Что касается Ребекки — то это так и есть, — сказал Роберт.

Он оставался совершенно спокойным. На секунду Штефану показалось, что на лице его шурина мелькнула злорадная усмешка. Впрочем, Штефан не был уверен, что это не является всего лишь плодом его фантазии.

— И это решение она принимала явно не сама, — Штефан говорил уже не так громко, но он был все еще взволнован, и его голос слегка дрожал.

— Я бы так не сказал, — задумчиво произнес Роберт. — Так или иначе, я хотел с тобой поговорить. Нам нужно прояснить кое-какие моменты. Я считаю своим долгом предупредить тебя, Штефан.

— Предупредить? — Штефана опять охватил гнев, и его голос стал звучать более резко. — Что, вообще, происходит? Ты что, изображаешь из себя крестного отца мафии? Кто тронет твою сестричку, тот поплатится жизнью? Так?

Роберт засмеялся.

— Я бы не стал формулировать это в столь категоричной форме, но в принципе ты прав: если с Ребеккой что-нибудь случится, я тебе этого никогда не прощу.

Затем, понизив голос почти до шепота и очень внятно произнося каждое слово, он продолжил:

— Штефан, я знаю, что ты меня недолюбливаешь. Однако позволь сказать тебе одну вещь: если ты принудишь Ребекку выбирать между тобой и Евой, ее выбор падет не на тебя.

Именно по этой причине Штефан до сих пор и не начинал этот разговор, не пытался вступать в противоборство с Ребеккой, потому что понимал: выбора у него нет. Он это понял еще в Волчьем Сердце, когда увидел, как Ребекка прижимала к себе голого плачущего ребенка. Хотя он впоследствии и старался не думать об этом и о том, что тогда осознал, ему пока не удавалось полностью избавиться от докучливых воспоминаний. То выражение, которое он увидел тогда в глазах Ребекки, навсегда запечатлелось в его памяти.

— Может, ты и прав, — пробормотал он. — Мне давно следовало с ней поговорить.

— Да, давно, — кивнул Роберт. — Но я вполне могу тебя понять и даже не представляю, как сам поступил бы в подобной ситуации. По правде говоря, я тебе не завидую.

Он прибавил скорости, резко перестроился с левой полосы на правую (позади них тут же гневно засигналили водители, и Штефану даже показалось, что он услышал резкий скрип тормозов) и, увидев впереди знак выезда на автостраду, включил указатель поворота.

— Ты куда едешь? — спросил Штефан.

Роберт демонстративно посмотрел на часы.

— В аэропорт. Если я стану подвозить тебя домой, то опоздаю на самолет. Ты вполне сможешь и сам потом доехать на этой машине. А я заберу ее на следующей неделе.

Штефана не очень обрадовала подобная перспектива. Ему, безусловно, нравилось водить такую большую машину, как БМВ, но это был автомобиль класса люкс, следовательно, учитывая его возможности, он не мог о ней даже мечтать. Однако свою машину, совсем не такую шикарную, он оставил сегодня в гараже отнюдь не случайно. Хотя теперь его плечо и нога не доставляли ему особого беспокойства, за последние две недели он неоднократно испытывал довольно сильные и совершенно неожиданные приступы боли, а потому благоразумно решил пока не садиться за руль. Тем более в таком взволнованном состоянии, в каком он сейчас находился. Но Штефан не стал возражать хотя бы потому, что понимал — это бесполезно. Роберт уже вырулил на автостраду и так резко набрал скорость, что Штефана тут же вдавило в сиденье и он поневоле стал лихорадочно искать руками, за что бы ухватиться. Роберт ничего на это не сказал, только насмешливо посмотрел на своего зятя краешком глаза и еще больше прибавил скорость. Штефан мысленно чертыхнулся по поводу того, что не смог проявить должного самообладания.

Несколько минут они молча ехали на огромной скорости, все больше удаляясь от города. Затем Роберт продолжил разговор:

— Мне не хотелось бы, чтобы еще раз произошло что-нибудь подобное, Штефан.

В первый момент Штефан даже не понял, о чем идет речь.

— А у меня и нет никакого желания разъезжать по всему миру и собирать брошенных детей, — ответил он.

Роберт покачал головой.

— Я не об этом. Я имею в виду ваши «подвиги» в отношении Баркова. Это был не просто необычайно легкомысленный поступок — это было почти самоубийство. Так что постарайся, чтобы в будущем ничего подобного больше не случалось.

Штефан все еще не мог понять, о чем идет речь. Точнее, понимать-то он понимал, но целых несколько секунд отказывался верить в то, что услышал.

— Значит, все-таки предупреждение от имени мафии? — съехидничал он.

Роберт, проигнорировав насмешку в словах своего зятя, остался серьезным.

— У меня не так много времени, Штефан, а потому я буду краток, — сказал он. — Я пообещал Ребекке, что помогу ей в сложившейся ситуации. Вы сможете оставить Еву у себя — это я организую. Однако у меня есть одно условие.

Он замолчал и стал ждать, когда Штефан спросит о том, что же это за условие. Но Штефан ничего не спросил. То, что сейчас происходило, казалось ему просто абсурдным. Роберт предложил подвезти его, мотивируя это тем, что им нужно поговорить, но в действительности он, похоже, даже и не собирался вести разговор на равных. Он взял Штефана лишь для того, чтобы поучать, как ему следует поступать в дальнейшем.

— Ты впредь будешь делать все для того, чтобы Ребекка никогда больше не ввязывалась в подобные авантюры, — продолжил Роберт, наконец-таки поняв, что ему не дождаться реакции Штефана.

Когда Штефан все же отреагировал, то, сам того не осознавая, произнес, пожалуй, самые что ни на есть неподходящие в данной ситуации слова:

— Ты прекрасно знаешь, что я этого не смогу сделать.

— Пора бы уже научиться, — невозмутимо заявил Роберт. — Когда ты женился на Ребекке, ты взял на себя ответственность за нее. Я тогда надеялся, что мне никогда не придется тебе об этом напоминать.

— Ладно, хватит! — вспылил Штефан. — Я вообще считаю, что тебя все это не касается.

— Да нет, касается! — возразил Роберт. — Если речь идет о жизни моей сестры, то еще как касается.

— Речь идет о ее профессии, — раздраженно сказал Штефан. — Ее работа предполагает определенный риск. И если бы она не была с этим согласна, то работала бы сейчас продавщицей в почтовом киоске.

— Пока вы берете интервью у всяких там политиков на официальных приемах или рассказываете о сельскохозяйственных проблемах Южной Америки, я ничего не имею против, — начал Роберт, и до Штефана дошло, что его шурин заранее продумал свои доводы и непременно представит их ему сейчас независимо от того, что при этом будет говорить или делать Штефан. — Но подобная выходка больше не должна повториться. Я вам помогу. Я избавлю вас от назойливого вторжения в вашу жизнь различных ведомств, а еще займусь Уайтом, если он вдруг станет вам докучать. В качестве ответного шага с твоей стороны ты дашь мне обещание, что ничего подобного больше никогда не повторится. Мне очень не хотелось бы, чтобы в один прекрасный день мне по телефону сообщили, что ваши трупы нашли в каких-нибудь южноамериканских трущобах.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});