Устранитель зла - Николай Басов

Снова другое тело. Воспоминание о молитве по погибшему врагу, сожаление о бессмысленных смертях, которых можно было избежать, нежелание биться со слабыми и беспомощными людьми… Поклоны перед боем, просто поклоны кому угодно… Даже Враг должен получить свой поклон.

Больше Лотар не сомневался. Если он решил неправильно, пусть он проиграл. Он ждал, он был уверен, хотя и не совсем, но надеялся, что не ошибается.

Несколько выпадов вражеским мечом были такими чистыми, совершенными, что Лотар залюбовался ими. Траектории доведены до конца, но и оборваны, едва стало ясно, что противник ускользнул. Концентрация усилий полная, но и гибкая, как порыв ветра. Блеск стали ясен, словно признание в первой любви, но и опасный, как прямой удар молнии… Нет, сейчас не время расслабляться, нужно следить и не ошибиться.

Вот он снова перенесся. Он хотел теперь разбить плашмя переносье врага, чтобы он не умер сразу, но ощутил свою текущую по лицу кровь, чтобы он не мог биться, и знал, что проиграл, что побежден…

Лотар стиснул зубы и опустил руки вниз, оставляя грудь и живот незащищенными. Это длилось очень долго. Противоположный Лотар медлил – то ли сомневался, то ли недоумевал. Наконец он поднял рукоять, по его рукам прошла плавная волна… Так бьют мастера, без замаха, без напряжения…

Это тело, в котором он находился, напряглось, руки с мечом помимо воли пошли вверх, стараясь защититься, но было уже поздно. Меч того Лотара словно бы выпрыгнул из пустоты, из размазанного сталью воздуха…

Лотар снова был в том теле, которое наносило удар. Гвинед прошел между ребер над левой грудной мышцей. Это была чистая, совершенная смерть. Сталь клинка должна была разом разрубить сердце надвое, и жизнь противника оборвалась бы молниеносно. Гвинед вошел в грудь противника на семь дюймов, а потом Лотар с дымящимся клинком отпрыгнул назад, наблюдая, как противник валится на каменный пол, а его куртка на груди наливается свежей кровью, и его меч звенит, выпав из ослабевших пальцев…

Потом Лотар стал ждать. Он ждал и ждал, почти изнывая от этого ожидания. Он и сам не знал, чего ждет.

И вдруг тело противника на полу перед ним стало изменяться. Сначала это стал уже не совсем человеческий силуэт, потом исчез комбинезон, а проступила полупрозрачная шерсть, и лишь тогда Лотар понял, что напротив лежит существо, больше напоминающее мягкое, покрытое редкой шерстью покрывало, и ничего более. Как ему удалось предстать Лотаром, как удалось сделать совершенную копию Гвинеда, как удалось отразить всю сущность Желтоголового, да так, что он и сам был не в состоянии отличить себя от него, – осталось тайной.

Лотар смахнул с Гвинеда кровь чужого существа, которая теперь, когда морок прошел, оказалась черной и блестящей, как деготь, убрал клинок в ножны. Он не мог отвести глаза от поверженного противника. Очнулся он, только ощутив чью-то дружескую руку у себя на плече. Он обернулся.

Это был Сухмет. Бледный, вымотанный испытаниями предыдущих залов, но живой и почти невредимый, если не считать нескольких кровавых пятен на коже и халате.

– Я даже не знаю названия этого существа. Вероятно, недавнее порождение чудовищной фантазии Нахаба. К счастью, оно не смогло остановить тебя. Как тебе удалось?

Лотар усмехнулся через силу. Сухмет всегда оставался собой: едва оправившись от боли, он уже задает вопросы, на которые не может ответить никто.

– Как-нибудь потом расскажу. Если сам пойму.

– Ну и ладно. Интересно, долго нам еще подниматься, чтобы оказаться на самом верху?

Глава 20

Подниматься оказалось не очень высоко. Они прошли всего лишь одну анфиладу, и тут уже заметно стало, как стены поворачивают, стремясь к центру. Обстановки почти не было, зато очень много было всякого барахла, в том числе и такого, какое обычно во дворцах не скапливается в главных залах.

В одной весьма роскошно обставленной комнате они обнаружили прямые, длиннющие, ярдов по двадцать, свежеспиленные стволы сосен. Кора деревьев уже стала шелушиться, и лепестки полупрозрачной красноватой шелухи засыпали драгоценные восточные ковры. В другой комнате они нашли странной формы деревянные бочки с осветительным маслом. Странно было и то, что эти бочки стояли перед парадным строем разных знамен и штандартов, а также непонятно было, что это масло вообще тут делало, ведь во дворце применялось другое, более дорогое и долговременное освещение, замешенное на магии.

Подходя к выходной двери, Лотар кожей лица почувствовал движение воздуха. Это было как дружелюбное подбадривание, он даже улыбнулся. В самом деле, следующий зал оказался последним в длинной спирали и закончился дверью в довольно обширный, заросший аккуратнейшим изумрудным газоном двор. Правда, эта трава лучше бы чувствовала себя в более теплых широтах, но и тут она еще держалась.

Лотар, выглянув в пустой двор, убедился, что ловушек, по крайней мере явных, не видно, посмотрел на небо. Уже начинало смеркаться. Из низких темно-серых туч, казалось, вот-вот посыплется снежная крупа. При дыхании поднимался пар.

Лотар посмотрел на сам дворец, стоящий в центре этого двора. Снаружи он выглядел как смешение всех стилей, известных Лотару по книгам или по собственным наблюдениям. Тут были и тянущиеся вверх западные башенки, сложенные из узких каменных блоков, и мягкие, поднимающиеся на оконечностях контуры фойской архитектуры, и массивный пирамидальный стиль Гурхора, и хрупкий, с тонкими перегородочками образец самых восточных архипелагов, где Лотар никогда не бывал, но о которых немало слышал хотя бы потому, что половина его бойцовой терминологии возникла именно там.

Но, как ни удивительно было смешение всех стилей и фасонов в этом дворце, в целом он производил впечатление равновесия, гармонии и удивительной сопричастности всего ко всему. «Вот еще понять бы, что за этими красотами кроется», – подумал Лотар и посмотрел на дворец проникающим взором, но опять же добился немногого. Дворец был невелик, не более полусотни комнат. В некоторых помещениях было заметно какое-то шевеление. В большинстве – все было тихо. Вооруженной стражи по-прежнему не видно.

Но вот что настораживало: взгляд Лотара должен был пронзать весь дворец, как стальная спица проходит через рыхлую тряпку, а Желтоголовый то и дело натыкался на области, затененные магией такой концентрации и мощи, что к ней и приближаться было опасно, не то что пытаться разгадать ее. Впрочем, он честно постарался запомнить все эти зоны, потому что в них явно крылись ловушки.

– Слишком уж тут безлюдно, – сказал Сухмет, который тоже смотрел на дворец магическим, проникающим взглядом.