Вторник. Седьмое мая: Рассказ об одном изобретении - Юрий Германович Вебер

одного комитета в другой комитет, от стола одного чина к другому.

Западное побережье Англии. Бристольский канал — узкий рукав океана, глубоко вдающийся в сушу. Надежные стоянки для судов, порты, причалы, огромные склады, — удобный с хозяйственной точки зрения морской уголок. И подходящая водная преграда для экспериментальных прыжков с помощью новой телеграфии. Здесь, на Бристольском канале, Вильям Прис производил еще недавно свои пробы передачи электрической индукции с берега на берег, пока окончательно в них не разочаровался. Сюда и устремился сейчас Гульельмо Маркони, чтобы доказать несомненные преимущества своей системы телеграфирования. Он даже выбрал пункты почти рядом с тем участком, где пробовал Прис. Маленький островок торчал посредине канала, предоставляя к услугам как бы промежуточную ступеньку как раз на половине дистанции.

Вильям Прис, вложив теперь свое имя в новое дело, постарался обставить опыты молодого итальянца так же основательно, как некогда и свои собственные. Управление почт и телеграфов Великобритании получило от главного инженера распоряжение предоставить Маркони все средства, в которых он нуждается. Техническое оборудование, транспорт, суда и экипажи, обслуживающий персонал — все вдруг очутилось в руках молодого человека. Когда коммерческие советники доложили Прису, что расходы на предстоящие испытания превысят, возможно, полтысячи фунтов стерлингов, глава почт и телеграфов коротко ответил:

— Да поможет нам бог! (Что означало: немедленно выдать.)

Все возможности, которые открывает полноценный английский фунт, были использованы Маркони на берегах Бристольского канала. Молодой человек проявил энергию и сообразительность. И умение распоряжаться другими. Он понимал: стоит ему только с опытами провалиться, как тот же Прис не допустит его даже до своего кабинета. И он боролся сейчас за себя, за свое признание.

Четыре майских дня продолжались опыты по передаче сигналов через канал, через водную ширь в несколько километров. Четыре дня Маркони не отходил от своих приборов, особенно оберегая то, что содержалось в футляре приемника. Он успел за последнее время на выданные деньги еще кое-что улучшить в аппаратуре, купить для вибратора очень мощную катушку, соорудить еще более высокие и сложные антенны. И он не просчитался.

Сначала удалось шагнуть на промежуточную ступеньку. Передать сигналы с берега на островок посреди канала — плоский островок под таким же плоским названием — Флэтхолм. Три с лишним мили. Больше пяти километров. Неплохо, молодой человек, неплохо! Прис благосклонно улыбался.

Но молодой человек не склонен был обольщаться. Его дорогие, хорошо сработанные приборы обещали большее. Маркони поглядывает в небо. Крутолобые облачка воздушными кораблями плавно плывут с запада на восток. В Бристольском канале почти всегда, как в трубе, тянет легкий ветерок с океана. Постоянная подъемная сила. Все здешние мальчишки увлекаются запуском змеев. Маркони покупает роскошный коробчатый змей, подвязывает к нему длинную проволоку и разгоняет на лошадях по прибрежной дороге. Высоко вздымается змей, сильно подхватывая за собой проволоку. Провод антенны.

И вот результат его сообразительности. На четвертый день сигналы достают уже с берега на берег. Расстояние — почти девять миль. Двенадцать километров. Внушительный прыжок, способный убедить кого угодно.

Маркони возвращался с Бристольского канала в лучах успеха, нежно обнимая свой приемник под защитой глухого футляра. Кстати, этот металлический чехол нисколько не мешает, как показал опыт, проникновению туда внутрь электромагнитных волн… если выставлено щупальце антенны. И этот чехол послужил уже темой таинственных слухов, сопровождающих теперь все более и более энергичную деятельность итальянца. Говорят, он может взорвать с расстояния порох в погребах любого неприятельского судна, обитого железной обшивкой. Ох, этот волшебник итальянец!

Пусть говорят. Ему все было сейчас на руку — и реальные результаты, и досужие сказки. Скоро июнь 1897 года. Истекает годичный срок со дня подачи его заявки. Срок проверки в Патентном бюро. На выдачу ему патента.

Патент! Он связывал с ним немалые виды на будущее.

Наконец-то! Пришли триста рублей. Просимые, обещанные, долгоидущие и долгоожидаемые. Вернее, пришло распоряжение о выдаче «означенной суммы».

Капитан Васильев сообщил ему об этом с таким видом, будто теперь уже все разрешилось. Все трудности позади.

— Постараемся… — сдержанно ответил Попов.

После апрельских опытов в гавани он уже ясно видел, что же действительно потребуется для телеграфии на кораблях, в море. Видел теперь, что сумма, которую он так застенчиво назвал, на самом-то деле безнадежно мала. Что ее не хватит. Не может хватить. Но отступления нет. Высокие резолюции состоялись. И надо теперь извлекать из этих трехсот рублей все, что можно.

Впрочем, кое-что можно. Прекратить кустарное изготовление почти домашним путем: собственными руками из чего попало. Можно чуть посолиднее. Пригласить мастера, механика, заказать наиболее ответственные детали. Не очень размахиваясь, но все-таки кое-что.

И не медлить более с подготовкой. Надо поскорее. Поскорее, пока он здесь, пока ежегодная обязанность не угнала его опять на долгие летние месяцы прочь от приборов и опытов. Тяжелая обязанность, особенно тяжелая сейчас.

ВДАЛИ ОТ ОПЫТОВ

Едва Попов приходил утром на станцию, он тотчас же, затворившись в своем крохотном кабинете, брался за почту. Есть ли из Кронштадта? От Рыбкина. Вскрывал нетерпеливо пакеты. Что же там у Рыбкина? Как нужно было бы и ему, Попову, быть сейчас там же, вместе, на водах Балтики, а не глядеть из окна своего служебного кабинета на эту постылую лужу прудика позади ярмарочной станции.

Там, на Балтике, происходило сейчас серьезное испытание. Проверка приборов в настоящей корабельной обстановке. Приборы новые, более совершенные, сработанные опытной рукой приглашенных мастеров. Попов перед отъездом успел проследить за их изготовлением. Испробовать пока предварительно в лаборатории. Ничего, недурно! Триста рублей все-таки позволили кое-что… Но потом, увы, надо было уехать и все оставить, возложив дальнейшее на узкие плечи Рыбкина.

— Придется уж вам, Петр Николаевич, как-нибудь… без меня, — сказал он ассистенту.

И отвернулся, чтобы Рыбкин не увидел выражения его лица.

Попов оставил ему, конечно, детально разработанную программу испытаний. Строго по пунктам. Можно было не сомневаться, что Петр Николаевич постарается все провести, как намечено. Старый Устинов — минер и сторож физического кабинета, — отнаряженный ему в помощь, тоже человек, на которого можно положиться. А все-таки… Каково ему, Попову, быть сейчас вдали от них, от всего, что там происходит!

В глубине залива, под Выборгом, расположен удобный, обширный Транзундский рейд. Водяное спокойствие, огражденное рогами двух песчаных мысов со щетиной низкорослой сосны. В прорези выхода между рогами расстилается еще более широкая гладь внешнего рейда. Лишь кое-где проступают пятна маленьких островов. Там, на рейде, учебно-минный отряд Кронштадта проводит часто свои летние кампании, претворяя на практике то, что изучалось за зиму в классах: корабельное освещение, зарядные аппараты, минные заграждения, минные атаки, сигнализация