Циклогексан (сборник) - Александр Громов

…– Вода! – вдруг закричал Орк и расхохотался, почувствовав внезапный прилив бодрости. – Ты слышишь – вода! Вода-а-а!

Впервые за много дней он смеялся настоящим счастливым смехом. Он бы пустился в пляс, но на это уже не осталось сил, и Орк, задыхаясь, опустился на ледяной пол пещеры. В кромешной тьме он не видел лица гарпийца, но чувствовал его настороженное непонимание.

– Я не сошел с ума, – торопливо объяснял Орк. – Там вода, ты понимаешь? Вода! А откуда здесь вода? Почему лед в ледяной пещере тает именно здесь? Пойми! – Он ощупью нашел гарпийца и тряс его за плечи. – Лед тает оттого, что в эту часть пещеры снаружи поступает воздух, нагретый нынешним солнцем. А это значит… – Орк снова рассмеялся. – Это значит, что где-то совсем близко есть выход! Мы должны его найти! Идем!

Они по очереди протиснулись в узкую боковую щель. Ноги сразу захлюпали по подземному ручью, с потолка и стен пещеры обильно текла вода, холодная как лед. «Если сведет ногу, я упаду, а если упаду, то уже не встану», – озабоченно подумал Орк. Обжигающая вода уже доходила ему до колен. Ноги скользили по ледяному, не успевшему растаять дну, и приходилось двигаться осторожно, придерживаясь за стены.

Но время, время! Орк проклинал себя за задержку перед неизвестностью, которую они приняли за тупик и ждали, когда их придут убивать. Но сейчас он заставлял себя идти медленно, скользил, стараясь не оступиться, понимая, что проигрывая секунды здесь, он, может быть, тем самым выигрывает жизнь.

За вторым поворотом пещеры показался дневной свет…

Нет нужды описывать мои скупые междометия и восторженный рев гарпийца. Тех, кто этим заинтересуется, следует отослать к полному тексту рассказа. Там можно будет прочесть и о том, как мы, обессиленные и, разумеется, задыхающиеся, выбрались из пещеры, причем гарпиец напоследок поскользнулся и окунулся с головой, что ничуть не умерило его энтузиазма. Я одолжил ему карабин, чтобы он прострелил замок цепи, все еще сковывающей меня и болтающейся в такт ходьбе, но он разломал цепь голыми руками, что сэкономило нам один патрон. Спасибо Автору и на этом.

Однако странно, что на выходе из пещеры нас никто не встречает: нет ни шквала огня, ни пикирующих на нас сверху боевых летательных аппаратов, ощетиненных устрашающими шипами, ни даже внимательных снайперов, свешивающихся на веревках с отвесных скал специально для того, чтобы в них было легче целиться.

Вокруг тишина. А ведь место для засады удобное: узкий каньон с вертикальными стенами, здесь нам просто некуда деться. А засады нет. Странно. Не узнаю моего Автора. Где враг? Мы с гарпийцем одолели бы его в рукопашном бою. Я бы получил три-четыре раны в самые болезненные места, и гарпиец – вон какой бык здоровый – вынес бы меня на себе к каким-нибудь людям… Но нет. Я зря обманываю себя. Неприятности, конечно, будут, только не теперь, а немного позже, где-нибудь ближе к середине рассказа…

Стоп. А почему я, собственно, решил, что это рассказ? Я чувствую, что покрываюсь непредусмотренным Автором холодным потом. Что, если это повесть или, не приведи господи, роман? Вот это страшно. Один раз я уже был героем романа и на протяжении действия двадцать пять раз был убит, но выживал всем назло, и двести пятьдесят раз убивал сам, и враги мои не выживали. Я стрелял. Взрывал. Топил. Жег. Доводил до самоубийства. Я больше не хочу, ты слышишь меня, Автор?

Не слышит. Ему-то что. Он не поступится и малым. Если Он мой бог, то не из всепрощающих, а из склонных к кровавой уголовщине, вроде Баала или Вицлипуцли. А мне хочется Его спросить: куда Он дел свой компьютер белой сборки, аппарат, каких еще поискать? Сейчас Он долбит мой образ на отвратительной клавиатуре пишущей машинки «Ижица», а прежде, бывало, я торжественно и неторопливо выползал на свет из лазерного принтера, еще тепленький и сразу на чистовике. Если этот Вицлипуцли довел компьютер до поломки, я как-нибудь переживу, – но если Он толкнул его из-за безденежья?! Тогда Он будет вынужден сделать меня героем еще одного романа. Я не хочу.

Так. Теперь мы оба лезем вверх по стене каньона. У Автора странная любовь к сильно пересеченным рельефам. Горы, горы… Почему опять горы? Было это уже, не раз было. Нет, в предыдущих моих рождениях бывали не только горы, случались, например, и джунгли, один раз был океан, один раз – ледовая пустыня, а пустыня с песком, зноем и высохшими костями неудачников – даже дважды. Но все-таки чаще всего – горы. Уверен, что Автор знает о горах понаслышке и поэтому злоупотребляет геометрической терминологией. По обе стороны каньона громоздятся утесы в виде пирамид, призм и даже параллелепипедов, а на одной весьма странного вида скале красуется авторское пояснение: «Скала в виде усеченного ромбододекаэдра». Гарпиец, с пыхтеньем карабкающийся вверх, разглядев скалу и пояснение, едва не срывается вниз и бурчит проклятия. Ему тоже кажется, что скалу усекли как-то не так.

Кстати, он лезет по скале довольно резво, а я – медленно, очень медленно. Автор при каждом удобном случае старается напомнить, как я устал в борьбе с мировым Злом, и намекнуть, что то ли еще будет, поскольку борьба только начинается. А вот если я разожму пальцы – что будет?

…Потеряв равновесие, Орк из последних сил уцепился руками за выступ скалы, судорожно пытаясь нащупать опору для ног. Тщетно. Его ступни скользили по гладкой стене. Он старался не смотреть вниз, зная, что если взглянет туда, то упадет. Несколько метров, оставшихся до верха каменной стены, казались непреодолимым препятствием.

Сейчас, сейчас… Мысль Орка лихорадочно работала. Нужно только добраться до следующей зацепки, дальше будет гораздо проще, там не зацепки, а целые ступени… Стиснув зубы, собрав в кулак всю свою волю, Орк попробовал подтянуться на руках.

Напрасная попытка. У него не осталось сил, чтобы подтянуться даже на миллиметр. Пусть сведенные судорогой пальцы пока еще держат его на уступе – он чувствовал, как с каждой секундой последние остатки сил покидают его организм…

Между прочим, гарпиец уже вылез наверх и кричит, что у него все в порядке. Чего нельзя сказать обо мне.

– Эй! – кричу я, отбросив к чертям всякое достоинство. – Вытащи! Сорвусь!

Вытаскивать меня гарпиец не торопится. Я слышу, как он ходит над обрывом взад-вперед и почему-то кряхтит, будто ворочает неподъемные камни, а затем принимается бурно ругаться, рычит, что пообломает кому-то все отростки. Гарпийцы размножаются черенкованием, это всякий знает.

Наконец склоняется ко мне:

– Прости меня… – Он почти рыдает. – Прости, я не могу помочь! Я не виноват, я ничего не могу с собой поделать!..

– Ладно! – ору в ответ. – Все в порядке!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});