Прикосновение космоса - Валерий Кубасов

Характерный аромат ухи вызывает у меня поток воспоминаний с горьким привкусом послевоенной поры, когда мне, мальчишке, пришлось в течение нескольких лет помогать в рыбацкой артели. Время было трудное, многие вязниковские мужики после основной работы вынуждены были заниматься промыслом. Отец, механик в речном пароходстве, и его друг Владимир Майоров заключили договор с рыбхозом на вылов рыбы по ночам. В артель входило трое взрослых и двое мальчишек — я и Майоров-младший. По своим силам мы вдвоем приравнивались к одному взрослому и тянули невод за одну веревку.

Трогательной была встреча в Дьюлахазе — родном селе Берци. На площади перед школой первая учительница Фаркаша, не сдерживая слез радости, приветствовала своего знаменитого теперь ученика.

И все эти дни мы с Берци старались не пропустить ни одного известия о полете наших друзей, с которыми около трех недель назад расстались на околоземной орбите...

...Мы успели побывать на родине Берталана, проехали из конца в конец цветущую Венгрию, а они все еще работали на орбите. Осень сменила лето, опала листва, которую они так и не увидели в том, 1980 году. Только 11 октября, после 185-суточного полета, В. Рюмин и Л. Попов вернулись на Землю. За время этой беспримерной полугодовой вахты космическая лаборатория приняла четыре грузовых корабля «Прогресс» и столько же экспедиций посещения, в том числе три международных — с космонавтами-исследователями из Венгрии, Вьетнама, Кубы. Опыт длительных космических полетов стал важным вкладом в развитие космонавтики, еще одним шагом вперед к будущим межпланетным полетам.

...Помню, один из корреспондентов спросил, хотел бы я участвовать в полете на Марс? «Конечно,— ответил я,— хотя, полагаю, такой полет состоится лет через пятнадцать или еще позже. К тому времени возраст, видимо, уже не позволит быть членом межпланетного экипажа, но надеюсь участвовать в подготовке и проведении такой экспедиции».

В сущности, именно такое участие в ближних и дальних космических рейсах и есть наше главное дело. Каждый космонавт в лучшем случае совершает всего несколько космических полетов, а все последующие годы жизни мы продолжаем активно заниматься космонавтикой в другом амплуа...

«В современной науке нет отрасли, развивающейся столь же стремительно, как космические исследования,— писал в 1961 году академик Сергей Павлович Королев. — Околосолнечное пространство должно быть освоено и в необходимой мере заселено человечеством. А далее — иные звезды и миры других галактик».

Обратите внимание: датированы эти слова годом гагаринского старта. Но уже в это время в королёвском КБ не просто задумывались о стартах к дальним планетам, а создавали проекты, перебирали схемы кораблей, рассчитывали траектории...

Земля и Марс движутся вокруг нашего светила по круговым орбитам, лежащим почти в одной плоскости. Но периоды обращения этих планет разные и некратные друг другу. Отсюда и широкие пределы, в которых изменяется разделяющее нас расстояние: примерно от 60 до 380 миллионов километров.

Помню, как прикидочный проект беспосадочного рейса к Марсу пилотируемого корабля был отвергнут из-за невозможности длительного пребывания космонавтов в невесомости. Такой полет мог продлиться около двух лет. В то время фантастикой мог считаться сам факт столь долгого пребывания человека в невесомости. А сегодня мы смотрим на это уже с практических позиций.

Другой проблемой было тогда энергетическое обеспечение межпланетного корабля. И в этой области мы продвинулись далеко вперед, хотя вопрос о наиболее эффективном топливе и его длительном хранении на борту еще не снят с повестки дня.

Не особенно-то разгуляешься, если проект то и дело упирается в медицинские, энергетические и прочие тупики нашего незнания. Помнится, в порядке абстрактной теоретической разработки обсуждали тогда даже так называемый вариант «без возвращения»: пилотируемый корабль достигает Марса и уже навсегда остается на его поверхности. О добровольных узниках Красной планеты, понятное дело, конкретно не говорилось, но каждый из нас в глубине души невольно «примерял» себя к такой ситуации. Помню, как в насквозь прокуренном кабинете Михаила Клавдиевича Тихонравова поздно вечером один из наших товарищей, Олег Владимирович, ныне ведущий специалист в области систем терморегулирования, будто споря с кем-то, вдруг взволнованно произнес вслух: «Нет, вы что хотите говорите, но я не согласен лететь, у меня дети еще маленькие!»

Сегодня, когда у космонавтики есть уже солидный научно-технический задел для такой экспедиции, собираемся ли мы отправлять человека на Марс или другую планету? Пока нет. Многие научные тайны этих планет человек успешно постигает с помощью автоматических станций и спускаемых аппаратов. Информация, поставляемая межпланетными зондами,— это лишь первые зернышки огромного научного урожая, который снимут с космической нивы умные роботы.

Выходит, прощай, Марс, Венера, другие планеты?! Отнюдь нет. Путь к ним лежит через освоение околоземного пространства, в котором человек все-таки еще не частый гость, через долговременные орбитальные лаборатории с научными коллективами на борту, через постепенную отработку составных частей будущих межпланетных кораблей.

Еще в ту пору, когда и об орбитальных станциях говорили как о неблизкой перспективе, многие считали, что эти долговременные космические дома надо строить как бы из систем будущих межпланетных кораблей. Так оно и вышло: скажем, нынешняя система жизнеобеспечения орбитальной станции — это прообраз будущей системы с замкнутым кругооборотом веществ. А системы регенерации воды из атмосферы станции, навигации с использованием звезд и планет, ориентации по дальним светилам? Все эти элементы непременно найдут применение в любом пилотируемом корабле, который будет снаряжаться в экспедиции к планетам Солнечной системы.

Думается, сегодня проходит проверку не только техника, но то главное, что поможет землянам достичь далеких миров. Я говорю о международной кооперации, о соединении усилий многих стран во имя интересов всего человечества.

Ради настоящего и будущего — и не только космического — работали на орбите советские космонавты и американские астронавты. Специалисты наших стран затратили немало усилий, чтобы найти общую атмосферу для «воздушного» «Союза» и «кислородного» «Аполлона». Казалось, и в отношениях самих наших стран установилась тогда атмосфера взаимопонимания и доброго сотрудничества. Прошло лишь несколько лет, и снова из-за океана потянул сквозняк «холодной дойны». Но я и мои товарищи космонавты верим: две ведущие космические державы планеты еще выделят своих представителей для объединенного экипажа землян.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});