Дыши мной (ЛП) - Фокс Иви

Следующий Картер, хотя он ведет себя так, будто ему наплевать, что я смотрю. Он быстро снимает рубашку, и эффект от того, что они втроем вместе, заставляет меня растаять. Я не уверена, где Картер находит время для тренировок в своих путешествиях по всему миру, но на его тело стоит посмотреть. От всех этих золотистых мышц у моей леди мурашки бегут по коже. Он стройнее двух других, больше похож телом на пловца. И я. Здесь. Ради. Этого.

— Приземлись, девочка, — бесполезно говорит Куэйд, и я сглатываю. Я перегреюсь, если в ближайшее время не доберусь до воды.

Не позволяя себе думать достаточно, чтобы быть застенчивой, я снимаю свою маскировку и начинаю бежать к морю. Я испытываю облегчение от того, что у меня лишь слегка кружится голова, когда я иду. Я как раз собираюсь добраться до воды, когда меня подхватывает на руки Куэйд, его футбольная скорость оказывается, как нельзя кстати. Он бросает нас обоих в набегающую волну, и я превращаюсь в брызжущее месиво, когда мы выныриваем. Вода чертовски ледяная. Волны на мгновение успокаиваются, а затем мы с Куэйдом просто смотрим друг на друга.

— Ты спасла меня, — хрипло говорит он, его зеленые глаза впиваются в меня.

— Я спасла тебя? — Спрашиваю я, не понимая.

— Если бы ты не отправила мне письмо, я не знаю, что бы я делал.

Прежде чем я успеваю спросить его о чем-нибудь еще, Логан подходит к нам. Он оттаскивает меня от Куэйда как раз в тот момент, когда на нас обрушивается волна.

— Ладно, думаю, я достаточно остыла, — выдыхаю я, выплевывая изо рта соленую воду.

— Еще пять минут? — Умоляет Логан, и я смеюсь над тем фактом, что он говорит как маленький мальчик.

— Ладно, малыш, — нахально смотрю на него. По какой-то причине Логан краснеет от моего комментария.

— Сделай заметку, Логану нравится, когда его называют малышом, — поддразнивает Куэйд, и румянец Логана становится еще ярче.

Срань господня!

Ему действительно нравится, когда его называют малышом.

Я разражаюсь смехом, но это нервный, возбужденный смех, потому что у меня не было бы проблем назвать Логана "малышом", если бы мне дали такую возможность. Я оглядываюсь и вижу Картера, развалившегося на одном из наших шезлонгов. На нем темные очки, поэтому я не вижу его глаз, но я бы с уверенностью сказала, что он наблюдает за нами. Куэйд видит, куда я смотрю, и шлепает меня по заднице.

— Иди поговори с одиночкой, если хочешь, принцесса, — комментирует он, и я показываю ему язык, прежде чем отважиться вернуться на пляж.

По-видимому, я снова превратилась в подростка.

— Эй, — неубедительно комментирую я, стоя перед шезлонгом Картера, слегка дрожа от дуновения ветерка, овевающего мое промокшее тело.

Этот ублюдок приподнимает свои солнцезащитные очки, а затем просто насыщается моим телом. Я готова к отвращению с его стороны, возможно, к отказу, но все, что я вижу, это голод. Я плюхаюсь на сиденье рядом с ним и накрываюсь полотенцем, прежде чем совершить что-нибудь безумное, например, наброситься на него. Он милосердно опускает свои солнцезащитные очки обратно.

Официант приносит мне пинаколаду, и я медленно потягиваю ее, пока мы сидим в тишине. Картер возится со своим телефоном, пока я наблюдаю, как парни прыгают в волнах. Они оба арендовали доски, и мне весело наблюдать, как они отдаются на милость волн.

Разрушения эпичны.

— Как думаешь, ты когда-нибудь простишь меня? — Выпаливаю я, краем глаза наблюдая за выражением лица Картера.

— Ты хочешь поговорить об этом сейчас? — Немедленно отвечает он.

То, как он это говорит, настолько вкрадчиво, что мне импульсивно хочется сорвать с него солнцезащитные очки и встряхнуть его, просто чтобы получить реакцию. Как я могу постоянно чувствовать себя на грани срыва, а он даже не притворяется затронутым вообще?

Если не обращать внимания на его реакцию на мое тело секунду назад, тон его голоса и общий язык тела такие, как я все это себе представляла.

— В последнее время я стала убежденным сторонником того, чтобы не тратить время впустую, — вызывающе говорю я ему. Особенно когда оно у меня заканчивается, добавляю я про себя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Он просто смотрит на меня, или, по крайней мере, мне кажется, что он смотрит на меня, поскольку я все еще не могу видеть его глаз через темные линзы. Наконец он издает преувеличенный вздох, как будто я причиняю ему неудобства. По какой-то причине это еще больше выводит меня из-под контроля. Какая-то часть меня напоминает себе, что мои эмоции, вероятно, обострились из-за опухоли, а не потому, что Картер сделал что-то конкретное, но, конечно, я игнорирую это.

— Ты не извинилась, — наконец бормочет он, что окончательно сбивает меня с толку.

Извинилась?

Для меня почти смешно, что они не знают, как трудно мне было уйти. Как трудно было держаться подальше. Это была такая важная тема в моей голове, что казалось, что все должны знать. За эти годы я миллион раз думала о том, чтобы попросить прощения. Я думала о том, чтобы умолять их найти меня, полюбить меня, исправить меня.

Вначале, иногда по ночам, мне было так трудно удержаться от того, чтобы не позвонить им, что я отдавала свой телефон своей соседке по общежитию в колледже и просила ее оставить его у себя на ночь. Я куталась в свои одеяла и плакала, снова и снова повторяя в голове причины, по которым они никогда не вернутся ко мне снова, так что к тому времени, когда на небе всходило солнце, я была достаточно сильной, чтобы не звонить.

В тот первый год мне приходилось составлять списки того, что я собираюсь выполнить в этот день. И я вообще не могла отклоняться, иначе я потерялась бы в воспоминаниях о них и всех своих сожалениях. Это была самая мучительная боль, которую я когда-либо испытывала, и это о чем-то говорит, поскольку моя жизнь никогда не была легкой. Честно говоря, я не думала, что переживу это. Я почти не пережила.

С годами у меня становилось все меньше моментов, когда я выходила из-под контроля. Стало легче отвлекать свой разум от призраков прошлого. Но потом я слышала песню, или кто-то говорил что-то, что могли сказать только любимые всей моей жизни, и я немедленно возвращалась к той отчаявшейся девушке с разбитым сердцем.

Я, наконец, сдалась примерно через два года после того, как ушла. Это был особенно ужасный день. Лондонский мрак был слишком сильным, и я видела, как Куэйд появился на экране телевизора в местном баре, его выступление было настолько рекордным, что оно даже попало через океан в страну, которая мало интересовалась американским футболом. В тот вечер, вернувшись к себе домой, я позвонила Куэйду, полагая, что звоню просто поздравить его.

Я разбила свой телефон, когда узнала, что его номер был изменен и что мой звонок не может быть завершен после набора. В панике я позвонила Логану и Картеру тоже, и результаты были такими же. Это была одна из худших ночей в моей жизни, и я пережила немало таких. Но это было особенно мучительно, потому что, хотя я изо всех сил старалась держаться от них подальше, они также перерезали шнур, и я только сейчас получила эту памятку.

— Это даже не приходило тебе в голову, не так ли? — Рычит Картер, вскакивая со стула в приступе ярости, на осознание которой мне потребовалась секунда.

Надо извиниться.

Он хочет извинений.

Пока все, что мне нужно, это он.

Он собирается уйти, как капризный ребенок-мужчина, в которого он, очевидно, превратился, поэтому я хватаю его за штанину плавок, не давая сдвинуться ни на дюйм.

— За что, по-твоему, мне нужно извиниться? — Выпаливаю я.

Он оборачивается и смотрит на меня сверху вниз, как на сумасшедшую. Что ж, думаю, по крайней мере, я получаю от него хоть какие-то эмоции. Не те, на которые я надеялась, но прямо сейчас я приму все, что смогу получить.

— Я не знаю. Как насчет того факта, что ты разрушила всю мою гребаную жизнь? Я уверен, что вереница девушек, которых я оставил после себя, поблагодарила бы тебя за то, что ты сделала меня эмоциональным инвалидом, боящимся обязательств, каким я был во всех этих отношениях. Если это вообще можно так назвать. Когда ты, блядь, тоскуешь по призраку все время, пока ты с кем-то, я не уверен, что это действительно называется отношениями. Или как насчет того факта, что я построил карьеру, бросаясь в опасные для жизни ситуации только для того, чтобы на самом деле почувствовать что-то на полсекунды, поскольку остальная часть моего существования состоит из того, что я хожу вокруг, как будто я гребаная пустота.