Женитьба повесы - Кристина Кук

Судорожно вздохнув, он взялся за край ее корсажа, там, где невесомая газовая ткань прикрывала чудесные выпуклости. Он потянул ткань вниз, прихватив и сорочку. Бренна простонала, прижимаясь губами к его шее, когда он обнажил ее груди, впиваясь в них жадным взглядом.

Проклятие! Они были лучше, чем он себе представлял. Бледные полушария цвета миндального молока, восхитительно возбужденные соски точно такого же розового оттенка, что и ее легкое платье.

– Не надо, – тихо вскрикнула Бренна, в то же время прижимая его голову к своей груди, выгибая спину в томительном ожидании. Он коснулся языком соска, и его обожгло пламенем. Боже, разве сумеет он остановиться теперь, вкусив запретный плод? Вот чем ему нужно забыться, а не выпивкой. Этот нектар опьянял куда сильнее, чем самое лучшее бренди. Он обхватил ртом сосок и стал ласкать его, пока не услышал ее стон и она не забилась в его руках.

Колин, как мог, противился желанию схватить ее в охапку и отнести наверх, в спальню. Если он уступит порыву, то... уже не сможет остановиться. Не сможет оторваться от ее маленького соблазнительного тела, и произойдет то, что не должно произойти. Непослушные руки сами тянулись к ее платью – сорвать его совсем, чтобы увидеть ее обнаженной. Вдруг ее пальцы легли ему на грудь, потянули рубашку вверх, путаясь в складках льняной ткани. Ее ладони уже гладили его торс, и каждое прикосновение отзывалось новым порывом страсти в его теле.

Каково это – почувствовать, как соприкасаются их обнаженные тела? Ни о чем другом Колин уже думать не мог. Он терял голову. Одним быстрым движением он сбросил рубашку, стянув ее через голову. Коротко вскрикнув, Бренна прижалась к нему всем телом, ее голые груди терлись о его твердые мускулы.

На мгновение оба замерли, слушая биение сердец. Бренна была так прекрасна, само совершенство! Изгибы их тел идеально сливались в одно целое. И Колин жаждал слиться с ней, взять все, что она может дать, и этот голод нужно было утолить немедленно. Нащупав подол ее платья, Колин поднял пышные юбки к самой талии. Теперь его пальцы гладили ее бедра, чувствуя, как вздрагивает шелковистая кожа. Она склонилась к нему, прерывисто дыша. Вдруг Бренна словно окаменела, и он услышал шепот:

– Нет, Колин. Прошу, остановись.

Боже, что он делает? Колин опустил ее юбки, но отпускать Бренну не собирался. Если она сейчас уйдет, ему, наверное, не суждено будет еще раз вот так обнять ее. Как не хочется ее отпускать! Но ведь придется. У него нет на нее никаких прав. Он позволил себе увлечься и повел себя так, как будто Бренна была обычной распутницей.

– Простите, Бренна! Я очень виноват, но не бойтесь. Я не позволю себе воспользоваться моментом, и я...

– Я должна идти, – сказала она, и он чувствовал ее теплое дыхание на своей обнаженной коже.

Колин понимал, что надо ее отпустить. Он должен. Пусть его сердце разорвется от горя, но по-другому он поступить не может. Он кивнул, пытаясь поправить ее корсаж непослушными пальцами. Скорее закрыть ее грудь, чтобы больше не увидеть, возможно, никогда.

– Вы можете стоять? – Он проклинал себя за то, что его голос предательски дрожит.

– Думаю... да. – Бренна выскользнула из объятий Колина, прочь от его возбужденной плоти. – Но мои волосы!

Она беспомощно огляделась. Шпильки были беспорядочно разбросаны по ковру. Бренна неуверенно шагнула вперед и чуть не упала. Лодыжку снова повело.

Колин с ужасом смотрел, как Бренна опускается на ковер. Затем вскочил с дивана и бросился перед ней на колени.

– Моя нога, – простонала Бренна, робко взглянув на Колина. Он снова обнял ее.

– Дайте мне взглянуть. – Он снова поднял ее юбки и начал легонько массировать ее босую ступню. Кажется, ничего не сломано, и припухлость совсем небольшая. Он крепко обхватил ступню Бренны ладонями и стал ее медленно поворачивать, описывая в воздухе круги, сначала по часовой стрелке, затем в противоположном направлении. – Что вы чувствуете?

– Уже лучше, действительно лучше! О Боже, Колин, кто бы нас сейчас видел! – Она подобрала с полу его рубашку и бросила ему на колени. – Что бы подумали люди, если бы видели нас сейчас?

– Ну, они бы не очень погрешили против истины. Бренна, вы сможете простить меня? В последнее время я сам не свой, а эти несколько дней так и вообще выдались ужасные. Я хотел задержать вас, поцеловать, но воспользоваться ситуацией вот так – ни за что...

– Я виновата не меньше вас, – сказала Бренна, пристально его разглядывая. – Право же, Колин. Я.сразу не заметила, но теперь вижу – выглядите вы ужасно. Что с вами? – Она протянула руку и потрогала синяк под глазом, а потом забинтованное плечо.

Что ей ответить? Не мог же он рассказать Бренне, что напился до бесчувствия, провел ночь бог знает где, а потом еще несколько дней боролся с желанием выпить еще.

– Бурная ночка в Ист-Энде, вот и все. Я... лечился.

– Что ж, надеюсь, вы повеселились на славу и сполна рассчитались за подбитый глаз. Однако вам, кажется, не помешало бы подлечиться поосновательнее.

– То же самое могу сказать про вашу лодыжку. Придется посидеть немного дома, по крайней мере пока не спадет опухоль. Мне кажется, мы отличная пара, не так ли?

Она рассмеялась – легким, веселым смехом, и у него отлегло от сердца.

– Одна беда – забыла вам сказать, что мне не на чем доехать до дому. Ваш дворецкий отправил меня сюда в старом ландо, чтобы я разыскала здесь Джейн. Думаю, у бедняги чуть не случился удар. Представьте, на пороге дома появляется девушка, которая несет чепуху про бал, наследника престола и платье и заявляет, что ей нужно немедленно увидеться с вашей сестрой.

– Платье? Наследник престола? Даже боюсь спрашивать. Послушайте, давайте, я помогу вам встать.

Он протянул ей руку. В этот момент они услышали, как хлопнула входная дверь.

– Что за...

– Колин, дорогой, – позвал голос. Вот черт! Матушка, собственной персоной. Колин попытался вскочить на ноги и поднять Бренну, но поскользнулся на рубашке, которая опять валялась на полу, в куче одежды.

– Джейн сказала, ты совсем разболелся. Вот я и принесла тебе отвар. Мы с миссис Батлер...

В дверях появилась мать Колина, за ней следовала миссис Батлер. Обе женщины вытаращили глаза и раскрыли рты. Настоящий шок! – .

– Отец небесный, – ахнула мать Колина, обретая дар речи. – Мне плохо!

И с этими словами она сползла вниз по дверному косяку и с глухим стуком повалилась на ковер. Колин готов был рассмеяться – ну и положение! Бренна посмотрела на него умоляюще, раскрыв рот от ужаса. Но что он мог поделать? Все было кончено – их застукали, это было ясно как божий день.

Как, Бога ради, объяснить, почему Бренна лежит на ковре с задранной к коленям юбкой? Еще хуже, что ее корсаж спустился так низко, что одна грудь чуть не выскочила наружу, и видно, что на ней следы его поцелуев. Мало того – на нем самом из одежды только брюки, и он сидит, широко расставив колени.