Геринг, брат Геринга. Незамеченная история праведника - Уильям Берк

Он также отладил хитрую систему передачи секретной информации чехословацкому правительству в изгнании, находящемуся в Лондоне и возглавляемому президентом Бенешем. Благодаря разрешению на поездки в Словакию Шталлер посещал Братиславу, где жил его сын, и связывался со словацким экспортером, которому “разрешалось совершать поездки в Швейцарию пять раз в год”. Словацкий экспортер сахара, Рудольф Фраштацкий, тайно перевозил информацию, чаще всего в форме микрофильмов, бывшему чехословацкому диппредставителю в Швейцарии Яромиру Копецкому.[175] Из Швейцарии Копецкий пересылал информацию в Лондон.

Дружба Шталлера и Альберта началась в 1939 году с одного грубоватого анекдота, который Альберт, только что ставший коллегой Шталлера по “Шкоде”, рассказал ему спустя десять минут после знакомства. Вот он. Ассистентка зубного врача идет, держа в руках женскую шляпную коробку, ее спрашивают, какого фасона шляпа внутри, а она отвечает: “Это прусский зубной протез!”[176] Сравнение строения челюстей властителей Третьего рейха и лошадей сразу же недвусмысленно дало понять удивленному Шталлеру, как Альберт Геринг относится к режиму, возглавляемому его же родным братом. Увидев, на чьей стороне младший Геринг, Шталлер осознал, насколько тот может быть полезен для нужд Сопротивления.

Как потом свидетельствовал Шталлер в письме от 6 декабря 1946 года, адресованном 14-му Чрезвычайному народному суду в Праге, “он [Альберт] был хорошим барометром ситуации – ему были известны некоторые слухи, дошедшие от брата. Я делал это, чтобы потом передавать информацию, полученную от него, за границу. Однажды мне это удалось – с предупреждением о готовящемся нападении на Францию, которое я успел вовремя передать в британскую разведку в Лондоне через доктора Новоттны в британском посольстве в Бухаресте. Информация была очень подробной и вызвала интерес. Геринг рассказал мне о подготовке вторжения во Францию за три недели до начала операции, и через четыре дня точные данные уже были в Бухаресте”.[177]

Альберту также удалось предотвратить увольнение Шталлера с Československd Zbrojovka, после того как неординарное поведение того показалось подозрительным нацистскому руководству “Шкоды”.[178] Шталлер занимает в “списке тридцати четырех” тридцать второе место.

* * *

В других случаях Альберт выступал пособником Сопротивления благодаря тому, что смотрел сквозь пальцы на тайные операции, проводившиеся прямо под его носом, и тем самым давал молчаливое согласие на дальнейшую деятельность. Вилем Хромадко, чешский начальник на “Шкоде”, в полной мере воспользовался этой простой, хотя и рискованной схемой. Поскольку у Хромадко были тесные связи с Россией, его серьезная административная позиция в оккупированной Чехословакии естественным образом сделала его одним из поставщиков информации для Советов. В качестве директора одного из важнейших заводов по производству боеприпасов в оккупированной Чехословакии его главная роль состояла в передаче в СССР планов и информации о последних оружейных разработках “Шкоды”. Занимался он этим во время своих многочисленных поездок в Белград, где происходили его контакты с советскими агентами.

После 1938 года, когда Германия оккупировала Чехословакию, а “Шкоду” поглотил Reichswerke Hermann Göring AG, югославские вояжи Хромадко удостоились пристального внимания новых нацистских боссов компании. Подозрения вынудили их приставить к нему нацистского опекуна, герра Шмидта, который должен был следить за деятельностью Хромадко во время поездок. Это очевидным образом ограничивало возможности его участия в “факультативных занятиях”. Помог случай: Шмидт сломал ногу, нацистскому руководству пришлось искать замену. Решили выбрать того, кем точно будут руководить высшие интересы рейха и кто будет прилежно отчитываться о любом подозрительном поведении. Их выбор пал на Альберта Геринга, брата партийного любимца со времен мюнхенского пивного путча. Очевидно, что у них не было доступа к толстому гестаповскому досье Альберта с историей его прошлых антирежимых прегрешений.

Таким образом, начиная с мая 1940 года Хромадко и Альберт ездили на Балканы вместе. Альберт выполнял свои обязанности – хотя бы формально, встречая Хромадко на вокзале, но дальше его ответственность заканчивалась, и каждый шел заниматься своими делами. Альберт удалялся в богемное кафе, где попивал кофе и, наверное, что-то делал по работе, в то время как Хромадко передавал важнейшую информацию своим советским контактам и помогал соотечественникам, бежавшим в Белград. Годы спустя Хромадко свидетельствовал перед 14-м Чрезвычайным народным судом в Праге: “Геринг дал мне полную свободу передвижения за границей, то есть на Балканах, что позволило мне материально поддерживать наших эмигрантов и помочь некоторым получить югославские паспорта”. Он добавил и кое-что посерьезней: “Геринг, очевидно, знал о моих контактах и моей деятельности, а также о связях Шталлера. Он не препятствовал мне и даже говорил, чтобы я вел себя осторожнее. Также Геринг не стал возражать против моей поездки в Москву”.[179] Поездка в Москву, о которой говорит Хромадко, была вызвана определенной конфиденциальной информацией, которую как раз сообщил ему Альберт.

Вместе со сведениями о местонахождении немецкого завода по производству моторов для подлодок Альберт выдал Хромадко планы Германии о разрыве пакта Молотова – Риббентропа 1939 года за четыре месяца до начала операции “Барбаросса” (немецкого вторжения в Россию), то есть до 22 июня 1941 года. “Я передал этот отчет в Лондон и Москву, – рассказывал Хромадко, – и эта информация была крайне важна как для русских, так и для Запада, поскольку потом заводы начали бомбить и русские тоже были вовремя предупреждены [о нападении]”.[180]

* * *

К тому времени как последний из несостоявшихся убийц фюрера умер в петле, война и рейх Адольфа Гитлера тоже приближались к концу. Настроения в германском тылу упали как никогда низко: после того как союзники увеличили интенсивность авианалетов (до 5000 бомбардировщиков в день и больше), матерям все чаще и чаще приходилось доставать безжизненные тела своих детей из-под обломков. На востоке редеющие день ото дня колонны немцев отступали под натиском огромной Красной армии и ее превосходных танков Т-34. Целые гарнизоны истощенных немецких пленных уже начали свое обреченное шествие в Сибирь, где их ждали трудовые лагеря. А если каким-то разбитым частям и удавалось уйти от советских солдат, но документы были потеряны, с петлей наготове в качестве инструмента принуждения к порядку их ожидали “ищейки” – немецкая военная полиция. На юге немецких и итальянских солдат теснили все дальше и дальше к северу, из Рима их выбили 4 июня 1944 года, из Флоренции – два месяца спустя. На западе, во Франции и Бельгии, союзники захватывали один город за другим. От Германии их уже отделяло только последнее крупное сражение, Арденнская операция. Вермахт был в смятении. Конец немецкой кампании казался неизбежным.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});