Возвращение короля - Джон Толкиен

Ее называли Черным Помрачением, и распространяли ее Назгулы. Заболевшие постепенно впадали в глубокий сон, замолкали, холодели и в конце концов умирали. Лекари и няньки в Домах Целения подозревали, что именно эта страшная болезнь поразила невысоклика и Королевну Рохана. До полудня они еще что-то говорили, бредили во сне; целители внимательно прислушивались, в надежде, что, может быть, поймут, что мучает больных, и смогут облегчить их страдания. Но оба скоро замолчали, забылись в тяжелом непробудном сне, а когда солнце стало склоняться к западу, их лица покрыла серая тень. Фарамир, наоборот, метался в горячке, и никакие средства не помогали снять жар.

Гэндальф в тревоге ходил из одного покоя в другой, и няньки повторяли ему каждое слово, услышанное из уст больных. Так здесь прошел весь день, в то время как Великая Битва на полях Пеленнора продолжалась с переменным успехом. Маг ни во что не вмешивался. Наконец небо на западе заполыхало красным заревом заката, и посеревшие лица больных осветились его обманчивым светом. Тем, кто был рядом, показалось на миг, что к ним возвращается здоровый румянец, но увы! Потух закат, погасла обманная надежда.

Глядя на красивое лицо Фарамира, старшая из женщин-целительниц, Йорета, заплакала, ибо все в городе любили молодого рыцаря.

— Если он умрет, будет большое несчастье! — сказала она.— Жили бы на свете Короли Гондора, как раньше! В старых книгах написано, что «в руке Короля — целительная сила». Так раньше узнавали настоящих Королей.

Гэндальф, стоявший рядом, ответил ей:

— Пусть все запомнят твои слова, Йорета! В них — надежда. Что, если Король в самом деле вернулся в Гондор? Ты не слышала, что нового говорят в городе?

— У меня тут хлопот полон рот, я не слушаю, что где говорят,— ответила она.— И надеюсь лишь на одно — что эти убийцы не доберутся до Домов Целения и не потревожат моих больных!

Гэндальф вышел быстрым шагом. Небесный пожар погас, вершины гор побледнели. На равнину спустился вечер, серый, словно пепел.

После захода солнца Арагорн, Эомер и князь Имрахил со своими военачальниками вернулись к городским стенам. Остановившись у разбитых ворот, Арагорн сказал:

— Смотрите, солнце зашло в костер! Это знак многих потерь и перемен в мире. Старое погибает, чтобы могло прийти новое. Но этим городом и государством столько веков правили Наместники, что если я войду в него непрошенным гостем, могут возникнуть раздоры и сомнения, опасные в дни войны. Значит, мне нельзя ни входить в столицу, ни заявлять какие бы то ни было права, пока не выяснится, кто одержал окончательную победу: мы или Мордор. Я прикажу своим воинам поставить шатры на поле и буду ждать, чтобы Правитель города сам позвал меня.

— Но ты уже поднял Знамя Королей и показал герб рода Элендила,— сказал Эомер.— Неужели ты стерпишь, если им не окажут надлежащей чести?

— Не стерплю,— сказал Арагорн.— Но время еще не пришло. Я не хочу ни с кем ссориться, кроме Врага и его слуг.

Тут свое слово сказал князь Имрахил:

— Если позволишь близкому родичу Денэтора сказать, что он думает, то я считаю: ты решил мудро. Денэтор упорен в борьбе и горд, но уже стар. Он очень странно ведет себя с тех пор, как увидел раненого сына. И вместе с тем негоже тебе, как нищему, стоять у ворот.

— Не как нищему,— ответил Арагорн,— а как вождю Следопытов, не привыкшему к городам и домам.

И Арагорн приказал свернуть свой флаг, но сначала снял Звезду Северного Королевства и отдал ее на сохранение сыновьям Элронда.

Князь Имрахил и Эомер попрощались с Арагорном и вошли в город без него. На всех улицах их шумно приветствовали люди. В Башне они надеялись застать Наместника, но его кресло в Большом Зале оказалось пустым, а в середине зала под балдахином лежал на высоком ложе Феоден сын Фингла, Король Рохана. Двенадцать факелов горели вокруг, и двенадцать воинов Рубежного Края и Гондора стояли в карауле. Смертное ложе Короля было убрано в его цвета — зеленое с белым, покрывало было златотканым, на нем сверкал обнаженный меч, и в ногах Феодена лежал его щит. Седые волосы словно струились по покрывалу, мягко искрясь в прихотливом свете факелов, лицо казалось помолодевшим, но исполненным покоя, которого не знает молодость. Казалось, Король спит.

Долго стояли два друга у гроба Короля, потом князь Имрахил произнес:

—Где Наместник? И где Мифрандир?

Один из воинов, стоявших в карауле, ответил:

— Наместник Гондора пребывает в Домах Целения.

Тогда спросил Эомер:

— А где моя сестра Эовина? Она заслужила место рядом с Королем и не меньшую славу. Почему ее нет здесь? Где ее положили?

И ответил ему князь Имрахил:

— Королевна была жива, когда ее уносили с поля боя. Разве ты не знал об этом, Эомер?

Так в сердце Эомера неожиданно вошла надежда, а вместе с ней новые тревоги и опасения. Эомер молча вышел из зала, Имрахил последовал за ним. Была уже ночь, на небе светили звезды. У дверей Домов Целения они встретили Гэндальфа, рядом с которым шел человек в сером плаще. После приветствия Имрахил объяснил:

— Мы ищем Наместника. Нам сказали, что он находится в этих Домах. Он ранен? И где Эовина?

— Эовина здесь,— ответил Гэндальф.— Она жива, но на пороге смерти. Фарамир ранен, как тебе сказали, отравленной стрелой, и тоже лежит здесь. Сейчас он Наместник Гондора, ибо Денэтор отошел к праотцам, и его дом теперь — горсть пепла.

Они подивились тому, что он сказал, и опечалились.

— Значит, без радости придется нам праздновать победу,— сказал Имрахил.— Большой ценой она оплачена, если в один день Рохан и Гондор утратили государей. Рохирримами командует Эомер. А кто будет править Городом? Может быть, послать за Арагорном?

— Он здесь,— отозвался человек в плаще. Он выступил вперед, и в свете фонаря, висевшего над входом, они узнали Арагорна, скрывшего доспехи под серым лориэнским плащом. Из всех знаков отличия и украшений он оставил лишь зеленый камень Галадриэли.

— Я пришел, уступив просьбе Гэндальфа,— продолжал Арагорн,— но только как предводитель дунаданов из Арнора. Править городом, пока не придет в себя Фарамир, должен князь Дол Эмроса. А в нашей общей борьбе с Врагом, я думаю, всем надо подчиниться Гэндальфу.

Остальные согласились с ним.

— Решено,— сказал Гэндальф.— А теперь поспешим в Дом. Арагорн сейчас — последняя надежда на спасение. Ибо сказала Йорета, опытная целительница: «В руке Короля — целительная сила. Так узнают настоящих Королей».

Арагорн вошел во двор первым, остальные за ним. У порога одного из домов стояли в карауле два гвардейца в черном с серебром: цвета Белой Башни. Один был высок и широкоплеч, другой — ростом с ребенка. Этот маленький при виде входящих вдруг удивленно и радостно закричал:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});