Сойка-пересмешница - Сьюзен Коллинз

Грохот пальбы оглушает: Гейл и Лиг Первая выстрелами прокладывают дорогу. Смысл их действий до меня доходит, только когда в десяти ярдах от нас взрывается еще одна бомба: это примитивный поиск мин. Мы с Хоумсом хватаем Боггса и бежим за Гейлом. Командир кричит от боли, и я хочу остановиться, придумать что-нибудь, но тьма раздувается над нами, накатывает, словно волна.

Кто-то рывком тянет меня назад; я отпускаю Боггса и падаю. Пустые, безумные глаза: Пит. Он замахивается прикладом, чтобы размозжить мне череп. Я откатываюсь в сторону, слышу, как приклад врезается в мостовую, краем глаза замечаю, что Митчелл сбивает Пита с ног. Пит, которому безумие только придало сил, поджимает ноги и лягает Митчелла в живот, отбрасывая на несколько ярдов.

Ловушка, приведенная в действие, громко трещит. Четыре троса, закрепленные на зданиях, поднимаются над грудой обломков; тащат сеть, в которую попадает Митчелл. Внезапно его тело заливает кровь, и мы замечаем, что проволока, из которой сделана сеть, покрыта крошечными колючками. Я сразу узнаю ее — такая же проволока украшала ограждение Двенадцатого дистрикта. Я кричу, чтобы он не двигался, и вдруг на меня накатывает тошнота от плотной, невыносимой вони, похожей на запах гудрона. Волна тьмы поднялась до максимальной высоты и теперь падает на нас.

Расстреляв замок на двери ближайшего здания, Гейл и Лиг Первая Открывают огонь по тросам, на которых висит сетка. Остальные держат Пита. Я бросаюсь к Боггсу, и мы с Хоумсом затаскиваем его в дом, проносим по чьей-то гостиной, обитой белым и розовым бархатом, по коридору, увешанному семейными фотографиями, и падаем без сил на мраморном полу кухни. Кастор и Поллукс заносят извивающегося Пита. Джексон удается надеть на него наручники, но от этого он приходит в еще большую ярость, и нам приходится запереть его в шкафу.

Хлопает дверь гостиной, кричат люди. Топот ног в коридоре. Мимо дома проносится черная волна. Трещат и ломаются окна. Вонь заполняет каждый уголок. Финник вносит Мессаллу; за ним, спотыкаясь и кашляя, входят Лиг Первая и Крессида.

— Гейл! — кричу я.

Он захлопывает за собою дверь и, задыхаясь, выжимает из себя только одно слово:

— Газ!

Кастор с Поллуксом затыкают щели полотенца ми, а Гейл блюет в ярко-желтую раковину.

— Митчелл? — спрашивает Хоумс.

Лиг Первая качает головой.

Боггс сует мне в руки голограф и что-то говорит, но ничего не слышно. Я склоняюсь к Боггсу и слышу хриплый шепот:

— Не доверяй им. Не возвращайся. Убей Пита. Сделай то, ради чего ты сюда пришла.

Я отстраняюсь, чтобы заглянуть в глаза командира.

— Что? Боггс? Боггс?

Его глаза открыты, но он уже мертв. Кровь Боггса приклеила голограф к моей ладони.

Пит колотит ногами в дверь шкафа, однако его силы явно на исходе. Темп ударов замедляется, и наконец наступает тишина. Может, Пит тоже умер?

— Его больше нет? — спрашивает Финник, глядя на Боггса.

Я киваю.

— Уходим отсюда. Немедленно. Мы только что активировали целую улицу капсул, и, наверное, нас засекли камеры наблюдений.

— Тут уж можешь быть спокоен, — отвечает Кастор. — На каждой улице есть камеры, так что волну включили, как только мы приступили к съемкам ролика.

— Радио вырубилось почти сразу — похоже, враг применил электромагнитную бомбу. Ничего, я выведу нас к лагерю. Давай голограф, — Джексон тянется к прибору, но я прижимаю его к груди.

— Нет, Боггс отдал его мне.

— Не тупи! — рявкает она. После смерти Боггса она стала старшей по званию и, естественно, считает, что устройство должно достаться ей.

— Все верно, — замечает Хоумс, —перед смертью Боггс дал Китнисс доступ ко всем секретным материалам. Я сам это видел.

— Почему он это сделал? — Джексон не верит своим ушам.

Действительно, почему? Я вспоминаю события последних пяти минут, и мое сознание не может вместить в себя все эти ужасы — искалеченного, умирающего Боггса, безумную ярость Пита, мерзкую черную волну, проглатывающую окровавленного Митчелла. Я поворачиваюсь к Боггсу; ах, как он нужен мне сейчас! Внезапно становится ясно, что он — и возможно, он один — был на моей стороне. И больше никто. Я вспоминаю его последний приказ...

«Не доверяй им. Не возвращайся. Убей Пита. Сделай то, ради чего ты сюда пришла».

Что он имел в виду? Кому не доверять — мятежникам, Койн, людям, которые смотрят на меня прямо сейчас? Я не вернусь, но он должен был знать, что я не могу всадить пулю в голову Пита. Или могу? И должна ли? Неужели Боггс догадался, что на самом деле я хочу сбежать и лично убить Сноу?

Сейчас мне некогда разбираться, поэтому я концентрирую внимание на двух первых приказах — никому не доверять и двигаться в глубь территории Капитолия. Но как это объяснить? Как сделать, чтобы голограф остался у меня?

— Потому что я выполняю особое задание президента Койн. О нем знал только Боггс.

Джексон мои слова нисколько не убеждают.

— Какое еще задание?

Может, сказать правду? Вряд ли мне удастся придумать что-то более убедительное. Но нужно сделать так, чтобы в моих словах не было даже намека на месть.

— Убить президента Сноу — до того, как наши потери лишат нас возможности вести войну.

— Я тебе не верю, — говорит Джексон. — И, как старшая по званию, приказываю передать доступ к секретным материалам мне.

— Нет, — отвечаю я. — Это будет прямым нарушением приказа президента.

Половина отряда берет на мушку меня, другая половина— Джексон. Сейчас кто-то умрет. И вдруг слово берет Крессида.

— Это правда.. Именно для этого нас и прислали сюда. Плутарх считает так: если нам удастся снять, как Сойка убивает Сноу, война закончится.

Джексон на минуту задумывается. Потом наводит ствол на дверь шкафа.

— А он тогда почему здесь?

Я не могу убедительно объяснить, зачем Койн отправила на такое важное задание парня с неустойчивой психикой, который к тому же запрограммирован меня убить. Джексон пробила огромную брешь в моих аргументах. Это конец. И снова на выручку приходит Крессида.

— Два интервью с Цезарем Фликерменом сняты в личных апартаментах президента Сноу. Плутарх считает, что Пит может провести нас туда.

Мне хочется спросить у Крессиды, почему она меня прикрывает, почему убеждает всех в моей правоте. Однако сейчас не время.

— Нужно уходить отсюда! — говорит Гейл. — Я с Китнисс. Если не хотите идти с ней, возвращайтесь в лагерь — но здесь нам оставаться нельзя!

Хоумс отпирает шкаф и вскидывает на плечо потерявшего сознание Пита.

— Готово.

— Боггс? — спрашивает Лиг Первая.

— Мы не сможем его взять. Он бы нас понял. — Финник вешает на плечо оружие Боггса. — Веди нас, солдат Эвердин.

Я не знаю, как и куда нужно вести, и поэтому с надеждой смотрю на голограф. Он включен, но толку от него немного. Времени разбираться с прибором нет. Я поворачиваюсь к Джексон.

— Я не знаю, как он работает. Боггс сказал, что ты мне поможешь, что я могу рассчитывать на тебя.

Нахмурясь, Джексон выхватывает у меня голограф и вводит какую-то команду. На экране появляется перекресток. Если выйдем через черный ход, попадем в небольшой дворик, за которым находится еще один жилой комплекс. Это план четырех улиц, которые образуют этот перекресток.

Пытаясь сориентироваться, я пялюсь на экран; на нем мигает множество символов, обозначающих капсулы — причем только те, о которых знает Плутарх. Голограф ничего не сообщил ни о мимах, ни о черном гейзере, ни о сетке из колючей проволоки. Кроме того, здесь могут быть миротворцы, с которыми нужно разбираться, — ведь они теперь знают, где мы. Я прикусываю губу и понимаю, что все взоры направлены на меня.

— Надевайте маски. Возвращаемся тем же путем, каким пришли.

Тут же начинаются возражения. Я повышаю голос.

— Если волна действительно оказалась мощной, то, наверное, она активировала другие капсулы на нашем маршруте;

Все задумываются. Поллукс начинает быстро жестикулировать.

— Возможно, волна вывела из строя и камеры тоже, — переводит Кастор. — Залепила объективы.

Поставив ногу на стол, Гейл смотрит на прилипшее к сапогу черное вещество, затем соскребает его кухонным ножом.

— Оно не едкое. Наверное, оно должно было отравить нас или вызвать удушье.

— Это наш шанс, — говорит Лиг Первая.

Все достают маски. Финник надевает одну из них на Пита. Крессида и Лиг Первая берут под руки Мессаллу, который едва держится на ногах.

Я жду, когда кто-нибудь пойдет вперед, потом вспоминаю, что теперь это моя работа, и распахиваю дверь кухни — противник не обнаружен.

На полу в коридоре слой черного вещества толщиной в полдюйма — оно натекло из гостиной. Я осторожно тыкаю носком сапога и обнаруживаю, что оно похоже на гель. Поднимаю ногу: вещество немного растягивается, затем возвращается в исходное положение. Я делаю три шага и оглядываюсь: никаких следов. Первая хорошая новость за целый день. В центре гостиной слой геля немного толще. Я открываю входную дверь, ожидая, что на меня хлынет огромная волна вещества, но гель держит форму.