Перегрузка - Артур Хейли

Вице-президент по финансам среагировала мгновенно:

— В Швейцарии, одной из немногих стран, где пока что царит финансовое благоразумие, а еще на Багамах — в золотых монетах. Кстати сказать, швейцарские франки — это одна из оставшихся валют, заслуживающих серьезного к себе отношения. Если вы еще не определились в этом отношении, советую вам поступить таким же образом.

Ним посмотрел на часы, подошел к двери и открыл ее.

— Без одной минуты два. Пора идти.

— Теперь-то я знаю, — произнес Эрик Хэмфри, — что ощущали первые христиане перед встречей со львами.

Представители правления и директора быстро вышли на сцену. Президент сразу направился к трибуне, остальные расположились в креслах справа от него. Как только они уселись, гвалт в зале быстро прекратился. Затем где-то в первых рядах раздались нестройные возгласы неодобрения.

Сразу же по залу пронеслась какофония презрительного фырканья и свиста. Эрик Хэмфри с невозмутимым видом стоял на сцене в ожидании, когда улягутся крики. Как только они немного утихли, он наклонился к установленному перед ним микрофону.

— Дамы и господа, мои вступительные оценки положения дел в нашей компании будут краткими. Я знаю, что многим из вас очень хочется задать вопросы…

Его последующие слова потонули в реве, из которого доносились отдельные реплики: «Ты чертовски прав!», «Сразу переходи к вопросам!», «Кончай свою пустую болтовню!», «Давай о дивидендах!»

Когда стало чуть тише, Хэмфри парировал первоначальный удар:

— Я, разумеется, буду говорить о дивидендах, но прежде ряд вопросов…

— Мистер президент, мистер президент, по повестке дня! — раздался чей-то голос через систему громкоговорителей из малого зала. Одновременно на президентской трибуне замигала красная лампочка, означавшая, что кто-то взял в руки микрофон.

Хэмфри громко сказал в свой микрофон:

— Что вы желаете сказать по повестке дня?

— Мистер президент, я возражаю против того, как…

Хэмфри прервал его:

— Вначале представьтесь, пожалуйста.

— Меня зовут Хомер Ингерсолл. Я адвокат, у меня триста акций и еще двести акций моего клиента.

— Что вы предлагаете по повестке дня, мистер Ингерсолл?

— Я как раз собирался изложить ее вам, мистер президент. Я возражаю против непродуманной организации этого собрания, в результате чего я и многие другие, словно граждане второго сорта, переброшены в соседний зал, где мы лишены возможности в полной мере участвовать…

— Но вы же участвуете, мистер Ингерсолл. Я сожалею, что сегодня неожиданно большая масса участников…

— Я выступаю по порядку ведения заседания, мистер президент. И я еще не закончил.

Хэмфри отступил, когда звенящий голос пробился вновь.

— Заканчивайте свой вопрос, только побыстрее, пожалуйста.

— Возможно, вам неизвестно, мистер президент, но даже этот второй зал теперь переполнен, а снаружи еще много пайщиков, которые вообще не могут попасть на собрание. Я выступаю от их имени, так как они лишены своих законных прав.

— Я об этом не знал, — признался Хэмфри. — О чем искренне сожалею. Видимо, принятые нами меры оказались недостаточными.

Какая-то женщина, вскочив со своего места, закричала:

— Вам всем надо уходить в отставку! Вы даже не в состоянии организовать ежегодное собрание.

Ее поддержали другие голоса:

— Да, в отставку! В отставку!

Эрик Хэмфри сжал губы. В какое-то мгновение показалось, что ему изменяет хладнокровие. Потом, явно сделав над собой усилие, он продолжил говорить:

— Сегодняшний кворум присутствующих, как знают многие из вас, беспрецедентен.

Тут прорвался чей-то пронзительный голос:

— Как и прекращение выплаты наших дивидендов!

— Я лишь могу вам сказать — а я собираюсь обязательно это сделать, только позже, — что отказ от выплаты дивидендов оказался решением, которое мне и моим коллегам-директорам далось с большим трудом…

Тут пробился еще один голос:

— А вы не пробовали подсократить и свою жирную зарплату?

— …и с полным осознанием, — упорно излагал свои аргументы Хэмфри, — того неудовольствия и реальных трудностей, которые…

Затем одновременно произошло несколько событий. Большой, мягкий, точно запущенный помидор попал президенту в лицо, лопнул, и его мякоть потекла на сорочку и костюм докладчика.

Как по сигналу, на сцену полетели помидоры, а потом и несколько яиц. Многие в зале вскочили с мест, несколько человек рассмеялись, но большинство, пытаясь разглядеть бросавших, были возмущены. В то же время за пределами зала послышался все нараставший гул голосов.

Ним, бросившийся со сцены в центр зала, пытался отыскать источник обстрела и был уже готов вмешаться, как только его обнаружит. Почти сразу же он увидел Дейви Бердсонга. Как и прежде, лидер «Энергии» говорил по рации. Ним догадался, что тот отдавал приказы. Ним попытался было пробиться к Бердсонгу, но понял, что у него это не получится. Теперь уже в зале творилась полная неразбериха.

Вдруг Ним встретился взглядом с Нэнси Молино. На мгновение на ее лице можно было прочесть замешательство. Его гнев выплеснулся наружу.

— Полагаю, все происходящее доставляет вам истинное удовольствие. Так что вы, как и прежде, можете писать о нас всякие гадости.

— Я стараюсь придерживаться фактов, Голдман. — Самообладание вновь вернулось к ней, и мисс Молино улыбнулась. — Я провожу журналистское расследование, когда считаю это необходимым.

— Ничего себе факты. Односторонние и предвзятые! — И он импульсивно указал пальцем через зал на Дейви Бердсонга с рацией в руках. — Почему бы тогда не расследовать вот его?

— Ну тогда скажите, чего ради я должна этим заниматься.

— Я считаю, что именно он устраивает здесь смуту.

— Вы уверены, что в этом повинен он?

— Нет, — признался Ним.

— Тогда позвольте мне сказать вам вот что. Причастен он к происходящему или нет, особой роли не играет. Весь этот переполох случился из-за веры огромного числа людей в то, что компания «Голден стейт пауэр энд лайт» управляется не так, как надо. Неужели вы не способны взглянуть правде в глаза?

Презрительно посмотрев на Нима, Нэнси молча удалилась.

Тем временем шум на улице нарастал, и в зал заседания стало прорываться все большее число взбудораженных вновь прибывших, причем еще больше их осталось позади. Некоторые держали в руках направленные против «ГСП энд Л» лозунги и транспаранты. Что фактически случилось, стало ясно позднее — несколько пайщиков из числа тех, кому не позволяли войти ни в один из залов, решили объединиться, чтобы силой прорваться в главный зал. Общими усилиями они смяли и временные барьеры, и охранников, а заодно и оказавшихся на их пути работников «ГСП энд Л».

Фактически в то же время толпа демонстрантов, скопившаяся перед отелем, разметала полицейский кордон и ворвалась внутрь, рванувшись в зал заседания. Там они умножили ряды ранее появившихся пайщиков.

Как и предполагал, но не мог доказать Ним, Дейви Бердсонг руководил всеми этапами операции, отдавая команды по рации, начиная с метания помидоров. Организовав демонстрантов перед отелем, «Энергия и свет для народа» проникла на собрание пайщиков простым и в общем-то законным способом: с десяток ее членов, включая самого Бердсонга, несколько месяцев назад приобрели по одной-единственной акции компании «ГСП энд Л».

В разгулявшемся столпотворении очень немногие разобрали слова, сказанные Эриком Хэмфри в микрофон:

— Объявляется перерыв. Собрание возобновится примерно через полчаса.

Глава 6

Карен встретила Нима в своей квартире тем же лучистым взглядом, так хорошо запомнившимся ему с их предыдущей встречи.

— Я знаю, эта неделя выдалась для вас трудной. Я читала о ежегодном собрании вашей компании и кое-что видела по телевизору, — явно сочувствуя ему, проговорила Карен.

Ним невольно состроил гримасу. Телевизионные отчеты посвящались в основном возникшей сумятице, но опускались сложные проблемы, которые подвергались рассмотрению в течение пяти часов — разные вопросы, дискуссии, голосования по резолюциям, — все, что произошло уже после вынужденной паузы. (Справедливости ради Ним не мог не признать, что телевизионщиков, снимавших только снаружи, все же следовало допустить и в залы заседаний.) Во время получасового перерыва порядок был восстановлен, после чего длиннющее собрание продолжилось. В конце его ничего уже в принципе не изменилось, разве что измотанными выглядели все участники, и тем не менее любое из намеченного получило публичный выход. К удивлению Нима, на следующий день в «Калифорния экзэминер» за подписью Нэнси Молино была изложена наиболее всесторонняя и сбалансированная точка зрения на произошедшее.