Дикий, дикий Запад - Екатерина Лесина

а вот сумка – она не принадлежала городу. Наверное. Или…

Милисента ногой подбила револьвер, который покрывала ржавчина.

– Его застрелили, – сказала она. – И не призраки. Призраки не стреляют.

Она повернулась и, ткнув пальцем куда-то за спину Чарльза, добавила:

– Сам он тоже стрелял. Но не попал, надо думать…

И пошла за братцем, которого наличие мертвеца в галерее нисколько не смутило. Сиу перешагнула через кости. А Чарльзу не хотелось брать сумку.

Грабить покойника не в его правилах.

Все-таки он граф, а графы ведут себя прилично. Но… мертвец глядел и скалился остатками зубов. В голове его виднелась характерная дыра, еще пара отверстий зияли в кожаной куртке.

И вправду пристрелили.

– Я… – Чарли потянул за сумку.

Почему ее не забрали?

Пальцы мертвеца вцепились в ремень, словно он и сейчас не желал расставаться с добычей.

– Еще один, – донеслось откуда-то издалека. Надо догонять. Надо… оставить это, но Чарльз не мог разжать руки.

Что бы там ни лежало, оно послужит доказательством! В конце концов, это культурная ценность, и, вернувшись домой, Чарльз просто обязан будет передать ее сообществу. И вообще инициировать изучение города.

Городов.

Это, может, и не Африка, но зато по-настоящему.

– Отдай! – зашипел он, и покойник покачнулся, чтобы сползти грудой костей. А сумку Чарльз закинул в седло. Так оно надежнее.

Он догнал остальных, которые разглядывали еще пару тел.

– Друг друга положили, – сказала Милисента, хотя Чарльз не собирался задавать вопросов. Ему, если подумать, глубоко безразлична судьба этих людей. – Наверное, из одной банды.

– Идти надо. – Эдди поглядел очень хмуро. – И вот что: ты, может, и неплохой парень, но вздумаешь дернуться, я тебя пристрелю.

– Я… – Чарльз хотел было сказать, что не собирается он ничего такого делать, но осекся. По какому праву это животное, в котором ни капли истинно солнечной крови нет, ему дерзит?

Оно должно быть наказано!

Чарльз стиснул зубы и произнес:

– Будет лучше, если ты меня сейчас вырубишь. В голову… лезет всякое. Не уверен, что сумею устоять.

Вся суть его взвыла, требуя действовать. И Чарльз поддался.

Почти.

Кулак Эдди был быстр и крепок. А голова… голова вспыхнула болью. Он еще понял, что падает, но упасть ему не позволили.

Удержали.

Животные порой бывают заботливыми. Мысль была последней.

Глава 21

О том, что близкое знакомство с историческими ценностями не всегда полезно для здоровья

– Ты его не зашиб? – поинтересовалась я, глядя, как Эдди перекинул графчика через седло. А тому и привычно, если подумать. Он с нами в обмороке чуть ли не чаще, чем бодрствует.

– Очнется. Хороший парень.

– Слабак, – фыркнула я.

– Нет. – Эдди покачал головой и подхватил повод лошади. Собственный его жеребец и без повода держался близ хозяина. – Не каждый сумеет вот так признать, что сам не справится.

– Он сумку пригреб. – Теперь я увидела то, из-за чего испытала преогромное желание пнуть беспамятного графа. Вот сказано же было, руки при себе держать!

– Вижу. – Эдди потянул лошадь, и та послушно зашагала. – Уже поздно. Даже если вернем, оно… в общем, оно знает.

Ага.

То есть ни хрена не понятно, но руки я положила на револьверы. Правда, от этого не легче. Те люди, которых мы видели, они тоже с револьверами пришли. А потом зачем-то перестреляли друг друга.

И может ли статься, что и я захочу пристрелить Эдди?

Или нет?

Я прислушалась к себе, но ничего этакого, опасного, не почуяла. Во всяком случае желания кого-нибудь убить.

– Идем. – Эдди обошел тела стороной, а я за ним. Сиу ступали бесшумно, причем даже лошади, что вовсе уж казалось ненормальным, но не настолько ненормальным, как само это место.

Следующий мертвец попался за поворотом. Он сидел в уголке, прижимая к груди золотой кубок, и скалился, словно предупреждая, что с добычей не расстанется даже теперь.

Потом попадались еще мертвецы. И далеко не все из них люди.

– Он зовет, – сказала сиу, ненадолго остановившись перед сморщенным трупом, явно не человеческим. Правда и сиу опознать в нем удалось лишь по волосам – длинным и белым. В них искрами поблескивали драгоценные камни. Не знала, что сиу тяготеют к этакой роскоши.

– Город?

– Город. Манит легкостью добычи. – Сиу отступила. – Скоро вечер. Будет сложнее.

– А мы вообще знаем, куда идем? – на всякий случай уточнила я, потому как это беломраморное великолепие вокруг изрядно давило на нервы. И главное, оно длилось и длилось. Один зал сменялся другим, а тот – третьим или же очередной галереей, которая от предыдущих отличалась лишь составом покойников, в оной галерее оставшихся. И вот честно, если бы не покойники, я бы решила, что мы по кругу ходим.

А так… тоже ориентир.

– Примерно, – нехотя отозвался Эдди. – В теории они все повторяют друг друга.

– Дворцы?

– И дворцы, и города, – ответила сиу, втягивая воздух. Любопытно, что здесь не пахло ни тленом, ни разложением, ничем вовсе. Разве что если очень-очень принюхаться, то будто цветами.

Или духами?

– А вы бывали в них?

– В одном. – Сиу ответила не сразу. – Рядом с пещерой есть город. Он хуже сохранился. Почти разрушен. Сила покинула его, и он стал безопасен. Большей частью.

Она повернула налево, и мы оказались в очередном узком длинном коридоре. Сквозь прорези окон проникало солнце, и разноцветные пятна ложились на белый мрамор, отчего казалось, что ступаешь по ковру. Правда, меня скорее не ковер обеспокоил, а то, что солнце клонилось к закату.

И как знать, долго ли осталось до темноты?

И…

– Мы не успеем, – озвучила сиу тревожную мысль и остановилась.

Эдди тоже остановился. Выругался.

– А если…

– Велика вероятность, что лошади переломают ноги. – Сиу огляделась и, развернувшись, сказала: – Те, кто обретается снаружи, не посмеют нарушить запрет.

– Останутся только те, кто обретается внутри, – фыркнул Эдди. – Чудесно.

По спине побежал холодок.

– Шанс есть. Если пойдем, то к закату выберемся из дворца. А впереди будет город. И окраины. – Сиу шла быстро, а мы что? Мы за ней.

Цокот копыт разносился по мертвому дворцу, и звук этот резкий царапал уши.

– Ясно, – сказал Эдди так, что я поняла: ничего-то ему не ясно. Мне вот тоже. Но я шла себе, стараясь не особо крутить головой.

А ведь темнело.

Стремительно так темнело.

В какой-то момент мы перешли на бег. И я помчалась, вцепившись в седло, не особо пытаясь запомнить, куда и зачем, главное не выпустить из виду узкую спину сиу.

Она знает.

Она должна знать.

Но, поскользнувшись на гладком полу, я упала. И лошадь тоже. А следом присел на круп жеребец Эдди и заржал: