Кофе с перцем - Екатерина Красавина

Лидочка Макарова прошествовала мимо Паши и улыбнулась ему.

— Как дела? — елейным голосом поинтересовалась она.

— Нормально, — огрызнулся Паша.

— У тебя все в порядке? — не отставала Лидочка. Она явно хотела примерить на себя роль великой утешительницы.

Паша поднял на нее глаза. Очевидно, в них было что-то такое, отчего Лидочка отшатнулась и пробормотала нечто вроде: «Совсем бешеный стал». — «Отлично, — подумал Паша и горько усмехнулся, — отлично, пусть у меня отныне будет репутация буйнопомешанного. Может быть, тогда они станут побаиваться связываться со мной? И будут давать мне нормальные задания, а не эту идиотскую галиматью. Совсем спятили! И с чего это я должен рекламировать одежду для беременных? Что я в этом понимаю? То детские горшки, то…» Паша поймал на себе чей-то пристальный взгляд и повернул голову влево. На него смотрел Бартков. Паша нахмурился, открыл папку и с показным рвением стал изучать переданные ему материалы.

В конце рабочего дня Паша чувствовал, что голова у него — распухший улей. Хотелось сунуть ее под холодную воду и не вынимать оттуда. А ему еще предстоял поход в театральное кафе «У Мольера». Конечно, можно было отложить мероприятие на завтра. Но какой в том смысл? Лучше отделаться сразу. К тому же не факт, что ему повезет с первого раза и он наткнется там на Сергеева. Как бы не пришлось за ним основательно побегать. Но как тогда быть с деньгами? Если каждый раз брать с собой по двести долларов, он скоро истощит материнские запасы.

Мысли вертелись в Пашиной голове с бешеной скоростью. Кроме того, стоило ему только бросить взгляд на рекламные материалы одежды для беременных, как снова хотелось ломать и крушить все подряд. «Мать права, — думал Паша, — мне надо бросить эту работу. Но чем тогда заниматься? Кастингом?» И при этом слове у Паши сладко заныло сердце. А что, если попросить Надин пристроить его к Васину? Хоть пятым помощником третьего консультанта. А там будет видно. Но Паша тут же одернул себя. Это бред чистой воды и фантазия. Нечего губу раскатывать. Паша нахмурился и посмотрел на часы. До конца рабочего дня оставалось пять минут. Паша с шумом захлопнул папку и увидел, как вздрогнула спина ближайшего к нему сотрудника, Калинушкина Андрея Владимировича, седовласого мужчины лет пятидесяти с вечно озабоченным выражением лица. «Плевать, — подумал Паша. — Мне уже абсолютно на все плевать!»

Кафе «У Мольера» переливалось затейливой иллюминацией: театральный занавес раздвигался, и посередине сцены оказывалась дива с пышной фигурой. Она пела, широко раскрывая рот и вертя бедрами. Картинка была забавной. Но Паше было не до смеха. У него тряслись колени от страха и очень хотелось повернуть назад. Вся эта затея стала казаться ему глупой и по-мальчишески дурацкой. Что он скажет Сергееву, даже если и подойдет к нему? Что он — брат Марголиной? А если Сергеев, востребованный популярный актер, уже и не помнит, кто такая Марголина? У него таких актрис, с которыми он крутил романы, — пруд пруди. Это будет номер! Все Пашины старания тогда полетят насмарку.

— Эх, была не была, — громко воскликнул Паша и потянул дверь на себя. Он ощутил в себе прилив отчаянной смелости. Что будет, то будет!

Только он оказался по ту сторону двери, как из темнобархатной глубины к нему шагнул швейцар. Настоящий швейцар в блестящем костюме и с непроницаемым выражением лица. Паша почувствовал, как вся его решимость мгновенно растаяла, как мыльная пена под напором воды. Из тигра он превратился в кролика. Такому представительному швейцару было даже нелепо совать какие-то деньги. Он просто бросит Паше в лицо эти бумажки и с треском вытурит его вон. Швейцар выжидательно смотрел на Пашу. Паша — на него. И тут произошло нечто, чего Паша никак не ожидал от себя. Его рука машинально полезла в карман и выудила оттуда сто долларов. Так же машинально, без единого слова, он протянул эти деньги швейцару. И на секунду прикрыл глаза, ожидая, что сейчас этот Зевс-громовержец пригвоздит Пашу молнией к месту, как нечестивца, и испепелит в прах. Молнии не последовало. Грозного крика — тоже. Паша открыл глаза. Зеленая бумажка исчезла в кармане швейцара. Он отошел в сторону, как бы пропуская Пашу. Паша хотел спросить, здесь ли Валерий Сергеев, но голос отказал ему. Он беззвучно открыл рот, а потом закрыл его. Швейцар посмотрел на Пашу с некоторым подозрением. «Подумает еще, что я — немой, — испугался Паша, — и отправит обратно!» Поэтому он решительно направился к входу в зал, оформленный в виде золотой арки.

Зал был изысканно красив. Золотисто-синий с вкраплением сливочно-белого. Народу было немного. Парочки сидели за столиками и переговаривались, поглощенные друг другом. На Пашу никто не обратил внимания. Он решил сесть за столик и оглядеться. Так он и сделал. К нему подошел официант в синем костюме с золотыми отворотами и положил перед ним меню. Открыв меню, Паша чуть не поперхнулся. Кафе было для богемы, но никак не для простых молодых людей с трудовой зарплатой, к которым относил себя Паша. Самое большее, что он мог себе позволить, — это чашечка кофе за сто пятьдесят рэ и пирожное «Венский лес» за сто семьдесят. И все. Придется растянуть это удовольствие на весь вечер, подумал Паша. Делать один кус в полчаса.

Паша сделал заказ, и через пару минут ему на красивом большом блюде принесли крохотное пироженое, обсыпанное кокосовой стружкой. И кофе. Паша с рассеянной улыбкой поблагодарил официанта. Потом поднес пироженое ко рту — и чуть не выронил его. Он увидел Валерия Сергеева через два столика наискосок от себя. Он сидел с молодой блондинкой и, наклонившись к ней, что-то шептал девушке на ухо. Блондинка жеманилась и соблазнительно улыбалась. Спереди ее платье было так сильно декольтировано, что казалось, груди вот-вот вывалятся наружу. Паша отвел глаза. Положение было не из легких. С одной стороны, прервать эту беседу тет-а-тет было верхом неприличия. С другой — ворковать они могли достаточно долго, что никак не входило в Пашины планы. «Я подожду, — решил он, — когда она отлучится в туалет». Подходящий момент наступил не скоро. Как только блондинка в золотистом платье, покачивая бедрами, отошла от столика, Паша ринулся к нему.

— Простите, — остановился он напротив Сергеева.

Тот поднял на него глаза. В них читалась усталость и отвращение ко всему людскому роду. Было видно, что Сергееву уже давно все обрыдли и надоели.

— Да?

— Я хотел с вами поговорить, — краснея, начал Паша.

— Интервью?

— Да… нет. Тут другое.

— По всем вопросам связывайтесь с моим пресс-агентом. Возьмите визитку и созвонитесь с ним.

— Нет. Я не журналист. У меня дело личного характера.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});