Три подруги и пустынная кошка (СИ) - Анастасия Солнцева

белье.

Приоткрыв и скосив один глаз, я увидела бывшего друга склоненным над тазиком и промывающим кусок белой ткани. Вода в тазике была окрашена в подозрительно светло-зеленый цвет. И вокруг витал аромат трав.

— Тебе нравится меня лечить? — вопрос был риторическим, потому что спокойно мне не лежалось. Хотелось либо сбежать, либо уснуть — другие варианты не устраивали. — Лучше бы тебе нравилось меня не калечить.

— Мне нравится все, что связано с тобой, — невозмутимо согласился Макс. И продолжил: — Мне нравится, когда ты рядом.

— А меня от этого воротит, — упрямство все еще жило во мне.

— И все равно ты не можешь мне противиться, — с тихим смехом, таким интимным, что пробирало до внутренностей, заявил Макс.

Откинув одеяло, он обнажил мое бедро и принялся протирать рану на нем. Его движения были мягкими, плавными, бережными, и это так разительно отличалось от всего того, что было в подвале. И я уже и сама не понимала, какой он — жестокий или любящий, заботливый или беспощадный, злой или добрый?

А может быть, все вместе? И я зря ищу ту грань, с помощью которой могла бы отделить одно от другого? Потому что он — неделим. Многогранен. Всеобъемлющ.

И любовь его также безгранична, как и ненависть.

— Я не хочу быть подругой вожака, — тихо заметила я, накрывая глаза ладонью, потому что свет, который горел в этой комнате без окон не потухая, утомлял и стимулировал ломоту в висках, пробиваясь даже сквозь сомкнутые веки.

— Он может не спросить твоего желания, — просветил меня Макс, в то время, как покалывание, к которому я уже привыкла в руке, распространилось и на ногу, добравшись аж до пятки.

Меня напрягло такое заявление.

— Старые правила? Право победителя? Разве к этой ситуации оно применимо?

— К сожалению, да.

— Можно захватить добычу, но заставить добычу жить с собой невозможно. Ведь добыча остается добычей только до тех пор, пока не победит захватчика.

— Возможно, — уклончиво согласился Макс. — Но на войне нет правил.

— Мы не на войне, — поспешила заметить я, потому что тон, с которым он это сказал, мне не понравился.

— Очень скоро можем оказаться, — Макс закончил с ногой и накрыл её одеялом, что не могло не радовать, потому что кожа невыносимо зудела и ныла, будто жили тянули. — Для Гриши соперничество за тебя очень скоро может перерасти в войну. А если вожак не сможет тебя завоевать, но сможет захватить, то возьмет силой, и после этого уже никто не сможет вмешаться.

Короткий всплеск, кажется, он бросил тряпку в воду, встал, из-за чего матрас подо мной дрогнул, и унес тазик обратно в угол.

— Кем бы ни был он, но я — все еще дочь короля Талласа.

— В землях, контролируемых твоим отцом — да, — послышался голос Макса от двери. — Но за их пределами ты — всего лишь женщина. Отдыхай. Я скоро вернусь.

И он ушел. Я лежала с закрытыми глазами, размышляя над его словами. Когда дверь вновь распахнулась, в своих размышлениях я уже достигла точки принятия решения. И решила следующее — в первую и главную очередь, необходимо было выбраться из этой уже отчетливой напоминающей тюрьму комнаты, сбежать из владений Макса и найти Нису, которая после того, как я не вернулась из туалета, наверняка начала сходить с ума, по пути перетряхивая всех сотрудников кафе. Возможно, она уже даже выяснила, кто приложил руку к расколу нашей звездной двойки.

А что потом?

Глава 17

Самой привлекательной показалась идея просто сбежать. Но куда? Дома долго просидеть мне не дадут. К отцу соваться — все равно, что самой в петлю прыгнуть. Значит, надо бежать подальше из города. Но ни одно из известных мне мест на карте не казалось чем-то, частью чего мы хотелось бы стать. Да и некоторые канаты, которые держат тебя на привязи у собственного прошлого не обрубить…

А потом я вспомнила про Князя.

— Надо найти способ связаться с Яном, — прошептала я самой себе в тот момент, когда с тихим шорохом отворилась дверь.

Вернулся Макс.

В руке он держал белую кружку, в которой был горячий напиток, что легко определялось по густому сизоватому пару, витающему над емкостью.

— Вот, — подойдя, протянул мне кружку Макс. — Выпей.

— Что это? — срывающимся голосом, спросила я, не скрывая подозрения.

— Не бойся, — усмехнулся Макс и в этом искривлении губ не было ни капли радости, одна концентрированная горечь. Кажется, его ранило мое недоверие. — Я не пытаюсь тебя отравить. Лишь вылечить.

— Сбегал в аптеку? — хрипло поинтересовалась я, с трудом поднимаясь с постели. Макс, как настоящий благородный принц, тут же пришел на помощь, придержав меня за плечи. Обнял своей ладонью мою, дрожащую и липкую от пота, не позволяя кружке выскользнуть из слабых пальцев. — Даже не могу себе представить подобное.

— И не надо, — он поудобнее устроился рядом, не выпуская меня из своих согревающих объятий. — Я был не в аптеке, а у ведьмы.

Я поперхнулась непривычно густым напитком, который без лишних возражений начала пить и которой на вкус был, как старая пыльная вата.

— Ты бегал к ведьме? — задыхаясь, переспросила я, покосившись на пристроившегося за моим плечом Макса.

— Не бегал, — качнул он головой. — Она всегда у меня под боком.

Я закусила губу.

— Эй, — прижал он меня к себе. Резче, кем хотелось бы и сильнее, чем мог вынести мой все еще ослабленный организм. — Не надо. Не думай об этом.

— Почему? — выдохнула я в кружку.

— Посмотри на меня, — потребовал Макс.

Но я упрямо глядела на свои руки, сохраняя молчание. Шевелиться не хотелось, смотреть на него не хотелось, думать не хотелось и выбираться из этого наполненного предательством и лицемерием болота тоже не хотелось.

Макс подцепил пальцем мой подбородок и повернул к себе.

— Когда я говорю «посмотри на меня», — судорога ярости пробежала по его лицу, находящемуся в паре сантиметров от меня. — Ты должна смотреть на меня. Поняла?

Я не отреагировала.

Он сильнее сжал мою ладонь, буквально вдавливая пальцы в керамические стенки кружки и спросил ужесточившимся голосом:

— Поняла?

Я молчала и глядела поверх его головы. Апатия и слабость усилились, и чувство самосохранения подсказывало, что нужно бороться. Но вера в эффективность этой борьбы таяла с каждой минутой.

— Поняла?! — не выдержав молчания, Макс встряхнул меня. Его лицо потемнело, как и глаза, в которых замерцало что-то такое, с чем мне не хотелось бы сталкиваться. Древняя сила, наличие которой в нем раньше не ощущалось, а теперь она была заметнее луны в