Неостывшая память (сборник) - Борис Друян

Увидев наши несчастные лица, Александр Данилович уже серьезно сказал, что этот межминистерский вопрос не может решить даже он, ректор, и посоветовал съездить в Москву и попытаться самим в двух инстанциях уладить проблему.

Долго стояли мы с другом на гранитной набережной и прикидывали все «за» и «против». Мимо нас несла свои воды равнодушная к нашим заботам Нева. В конце концов, решили: дело наше правое, оно непременно должно «выгореть», ведь во главе Министерства культуры стоит член Политбюро ЦК КПСС Екатерина Фурцева, уж она-то нас, таких ценных кадров, не упустит! Взяли для меня у Яши Гордина «в долг без отдачи» деньжат на билет и отправились в столицу нашей Родины.

Как же мы были разочарованы, когда узнали, что наша главная надежда – Фурцева – находится в зарубежной поездке! Нам ничего не оставалось, как направить свои стопы в Министерство просвещения, где нас тут же (в это трудно сегодня поверить!) принял сам министр. Разговор был долгий, трудный и неформальный. Наконец, министр твердо подвел черту: мы ему очень понравились, таких в его ведомстве не так уж много, и он сделал бы несусветную глупость, отпустив нас в чужое министерство. И – всё. Точка! Дружески пожал нам руки и проводил по ковровой дорожке до дверей кабинета.

Растерянные и мрачные вернулись мы в Ленинград. На факультете нам искренне сочувствовали. Но оказались и недоброжелатели. В университетской многотиражке появился едкий материал под заголовком «Мы были у министра», где досталось и нам с Лёней, и другим таким же горемыкам-неудачникам.

А между тем распределение уже закончилось. Пока мы с другом боролись за право работать в Михайловском, все приличные места уже оказались занятыми, и нам достался лишь далекий Сахалин. Об этом с видимым удовольствием сообщил всесильный кадровик. И все же в нашем случае он оказался не таким уж всесильным. О нас помнил ректор. Он вызвал Катькало и настоятельно попросил подыскать для нас что-нибудь поближе. В результате нас с другом направили в Новосибирск.

Перед отъездом мне пришлось срочно прописаться в родную комнату на Измайловском проспекте. Для этого необходимо было получить письменное согласие брата невестки. С братом проблем не было, а вот Вера не сразу решилась на этот шаг, а решившись, потом многие годы не уставала напоминать о своем благородстве. Старая паспортистка тетя Лена привела меня к начальнику районного паспортного стола, объяснила ситуацию, рассказала о моих родителях, которых хорошо помнила. Строгий начальник внимательно выслушал ее и поставил свою разрешительную подпись.

В Новосибирске мы прямо с вокзала направились в областной отдел народного образования. Там нас какой-то чиновник встретил доброжелательно, сказал, что ленинградцев в Сибири очень любят, он предлагает нам работу в красивейших местах, где есть хорошие школы, рыбалка, леса, охота. Однако выяснилось, что должны мы отправиться в разные районы, а для нас расставание было немыслимо. Чиновник нахмурился, но пообещал подыскать приемлемый вариант и попросил зайти к нему через два-три дня. Он тут же кому-то позвонил и сказал нам, что переночевать мы можем в Институте усовершенствования учителей.

Медленно шли мы по центральной магистрали города – Красному проспекту. Настроение было ниже среднего: сможет ли чиновник направить нас вместе на работу? Справа на большом здании увидели вывеску, свидетельствующую, что здесь находится Обком КПСС. Не раздумывая, вошли в вестибюль, попросили дежурного направить нас в отдел печати.

Хозяин кабинета по фамилии Рукин встретил нас словами, которые мы слышали не более часа назад: «Это хорошо, что вы из Ленинграда, мы, сибиряки, ленинградцев любим». После получасовой беседы он сказал, что если мы согласимся, он отправит нас в районный центр – город Чулым в редакцию местной газеты «За коммунизм!». Выехать туда можно в любой удобный для нас день, там как раз нужны два журналиста, а он позвонит редактору газеты. Конечно же, мы были согласны. То, что мы направлены по распределению в областной отдел народного образования, не имеет значения: Областной комитет партии вправе направить нас на работу туда, куда считает нужным.

Весело переговариваясь, мы разыскивали местонахождение Института усовершенствования учителей, где нам предстояло переночевать. По пути заходили в продовольственные магазины. Увы, полки были пусты, вернее, на них стояли банки с маринованной свеклой и еще что-то малосъедобное. Хорошо, что в булочной сумели затовариться.

В институте у какого-то начальника на двух противоположных стенах висели большие портреты Маркса, Энгельса, Ленина и… Пушкина. Александр Сергеевич, по всей видимости, занял место развенчанного Сталина. В самом деле, нельзя же было оставлять в одиночестве Владимира Ильича, на которого с противоположной стены смотрели Маркс и Энгельс! Вот исключительно для симметрии и определили к нему в компанию Пушкина: он тоже при роскошной растительности на лице, да к тому же его образ как никакой другой уместен в храме учителей.

В нашем распоряжении оказался спортивный зал с толстыми пыльными матами и больше ничего. Ну что ж, нам не привыкать, поди, не из графьев.

Утром решили, что никогда не простим себе, если не побываем в Академгородке. На каком-то автобусе довольно быстро туда добрались. Удивительно, но слово «ленинградцы» тогда действовало магически. Совершенно незнакомые люди приглашали к себе домой, показывали все, что тогда было уже построено и еще строилось, рассказывали, что благодаря академику Лаврентьеву в первую очередь возводятся корпуса для научных исследований и добротные жилые дома для сотрудников. Мы были поражены, что партийная и советская власть размещены в обыкновенном бараке. Пригласили нас и в Институт, где математическими методами расшифровывали язык майя. Усталые, вернулись в город, снова переночевали в гостеприимном Институте усовершенствования учителей и дневным поездом отбыли в Чулым.

Без раскачки пришлось включиться в работу. Лёню, как члена партии, назначили заведующим отделом писем, меня – корреспондентом. Газетная поденщина не знает отдыха, беспрерывно необходимы материалы – и серьезные статьи, очерки, и крохотные информационные материалы о жизни города и района. На попутных машинах, а то и на впряженных в розвальни лошадях мотались в командировки в ближние и дальние совхозы – Иткульский, Кабинетный, Ужанихинский, Чикманский, Серебрянский… Писали о людях деревни, труде полеводов, механизаторов, животноводов, врачей, учителей… Перед тем как придти в правление совхоза для беседы с начальством, взял за правило встречаться в поле или на ферме с рядовыми людьми. Не стеснялся спрашивать о том, в чем мало или совсем не понимал. И люди в ответ «раскрывались», откровенно рассказывали все, что знали. Блокнот распухал от живых фактов, в правлении меня уже нельзя было при помощи цифири ввести в заблуждение. Сибиряки – народ хороший, душевный. Наперебой приглашали на ночевку. В избе выставляли на стол все, что могли: картошку, капусту, яичницу с салом, кашу, молоко. Если не было водки – самогон. Но я сказывался больным печенью и от мутноватого напитка отказывался. На ночь, не слушая возражений, укладывали на хозяйскую кровать, а вся семья располагалась на печи и на широких лавках.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});