Новая Инквизиция IV (СИ) - Злобин Михаил

Приклад «Косы» в плечо. Тепловизор на полный контраст. Я крутил стволом и готовился встретить любого врага очередью циркониевых снарядов. Но в округе царила мертвенная тишина и могильное спокойствие, оживить которые не мог даже рокот двигателей вертолета.

Двенадцать бойцов быстро выгрузились и заняли круговую оборону на пятачке пустыря. Я махнул пилоту, показывая, что он может лететь, и провел оперативную ревизию имеющихся в моем распоряжении сил. Да, я настолько обнаглел, что стал воспринимать саратовских инквизиторов своими подчиненными. Но ни они сами, ни куратор, непрерывно висящий с группой на прямой связи, не спешили меня ставить на место.

Итак, что у нас? Четыре ликвидатора в ИК-Б нового образца с бронеэлементами из инновационной дилатантной пены. Если считать вместе со мной, то нас таких будет пятеро. К сожалению, процесс обновления экипировки у нашего брата шел неравномерно. В Москве-то служащие уже несколько месяцев как получили более продвинутое облачение. А остальные инквизиторы в отряде довольствовались костюмами прошлой серии с металлопластиковой обшивкой. В случае чего, придется их держать в арьергарде, подальше от активных действий.

Зато с боезапасом проблем не было. Подсумки просто по швам расходились от напиханных в них шашек и снаряженных циркониевыми патронами «бубнов» для винтовок. При должной сноровке и капельке везения, мы можем с помощью своего БК спалить дотла половину Ершова. Но я надеюсь, что такой необходимости у нас не возникнет.

Ну и дополнительным бонусом для меня стала пара ликвидаторов, которые прекрасно ориентировались в этом городке.

— Седой, что в той стороне находится? — спросил я у одного из них, указывая туда, откуда исходил угрожающий флер чужого дара.

— Госпиталь там, — глухо отозвался инквизитор.

— Хреновый знак, — неодобрительно цыкнул я, невольно вспоминая лабораторию семёновского инфестата. Хоть сам я никогда еще не занимался некроформацией, но у меня почему-то возникло стойкое впечатление, что на операционных столах и кушетках создавать упырей куда сподручнее…

Глава 22

Каждая новая ступень, оставшаяся за спиной, заставляла сердце Умара сначала замирать, а потом биться чаще, словно нагоняя количество пропущенных ударов. Запах медикаментов, намертво впитавшийся в стены военного госпиталя, ничуть не способствовал обретению самообладания. Скорее наоборот, он нервировал Салманова еще сильнее, вызывая чувство тревоги и волнения. Но куда больше беспокойства и дисбаланса в душевное состояние молодого ликвидатора вносили витающие в коридорах миазмы. Доводящая до исступления боль, чужое отчаяние, спонтанные эмоциональные выбросы десятков задурманенных мощными анальгетиками сознаний. Вся эта какофония будоражила чувствительный дар парня и вынуждала прилагать дополнительные усилия для его контроля.

Шагая сквозь лабиринты тамбуров и лестниц кажущихся подчеркнуто серыми и холодными, Умар никак не мог перестать думать о человеке, которого ему придется обратить в нежить. Да, он сам рвался участвовать в проекте «Нисхождение». Он одним из первых подал заявку на розыск кандидата с подходящим психологическим портретом. Но, шайтан бы его задрал, он никак не мог предполагать, что этот момент наступит так скоро! Сейчас борец с инфестатами мечтал лишь об одном. О том, чтоб командир был с ним рядом и поддержал его в столь трудный час.

Инквизитор не хотел признаваться и самому себе, но он с некоторых пор заметил, что Факел ему стал даже ближе родного отца. Юрий и раньше вызывал у напарника лишь неподдельное уважение или скорее восхищение. Вспомнить хотя бы первый день их встречи! Как бесстрашно инквизитор бросился на вооруженных огнестрелом кукол. В глазах Салманова это выглядело высшей степенью отважности и героизма. Вероятно, такое первое впечатление и заложило основной фундамент восприятия личности Юрия.

Но время шло, дни службы складывались в недели, а недели в месяцы. Не успел парень глазом моргнуть, как стукнул целый год с момента их знакомства с Факелом. Умар за этот срок научился под руководством старшего товарища многим премудростям нелегкого инквизиторского ремесла. Он тренировался, менялся, становился лучше и опытнее. А вместе с ним трансформировалось и его отношение к командиру. Апогей же настал после того, как майор обманул собственную смерть и вернулся из могилы. Именно тогда ликвидатор обнаружил, что во взгляде Юрия появилось нечто необъяснимое и таинственное. Что-то такое, что заставляло Салманова жадно ловить каждое слово, пророненное наставником, и возводить в ранг непреложной истины. Вокруг Факела медленно разгорался слепящий ореол из смеси загадочности и благоговения, который не позволял усомниться в абсолютной правоте его убеждений. И это не было игрой разума, ведь остальные бойцы, примкнувшие к их неформальному братству, замечали то же самое. Умар слышал, как они тихо обсуждают Юрия, ощущал переливы их эмоций, когда он появлялся в поле их зрения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Скажи кто-нибудь молодому инквизитору еще полгода назад, что он по чьему-либо указу будет выслеживать, похищать людей, жечь их, стрелять и резать, то парень бы просто покрутил пальцем у виска. Он что, бандит и отморозок, чтобы ввязываться в подобное? Любой подонок должен быть отдан в руки правосудия, а не линчевателей. Так Салманов считал раньше… Но вот он уже несколько месяцев занимается истреблением инфестатов, взяв на себя роль не только судьи, но и палача!

И самое странное во всем этом то, что Умар не ощущал угрызений совести или вины. Их совместные действия казались бойцу настолько оправданными и справедливыми, насколько это вообще возможно! И судя по тому, что количество инквизиторов, идущих за Факелом, день ото дня неуклонно возрастало, ликвидатор в своих суждениях был не одинок…

Иными словами, совсем неудивительно, что Салманову в настоящую секунду хотелось иметь рядом крепкое и надежное плечо. Плечо старшего товарища, источающего вокруг себя уверенность и решительность. Наставника, который одним только фактом своего присутствия вселяет веру в лучшее. Но нет. Его здесь не было. И это следовало принять как данное.

Одолеваемый собственными мыслями, боец остановился напротив палаты, за дверью которой должен ждать предназначенный для него человек. Умар замер в нерешительности, не находя мужества взяться за ручку. Но потом встряхнулся и отругал себя последними словами. «Всё! Хватит!» — мысленно проговорил ликвидатор. «Ты больше не зеленый курсант! Ты — полноценный инквизитор! Прекрати уже надеяться, что за тобой кто-то будет носиться и подтирать сопли!»

Подавив собственную робость, борец с нежитью вошел в палату и тут же окунулся в целый океан раздражения и недовольства, средоточием которого оказалась низкорослая полноватая санитарка. Помимо нее внутри находился только единственный пациент, безвольно лежащий на койке, над которым женщина проводила гигиенические процедуры. Работница госпиталя грубо хватала прикованного к постели парня, нервно дергала его за исхудавшие ноги и что-то отрывисто рычала, будто тот чем-то успел перед ней провиниться. А молодой человек стоически терпел все эти манипуляции, не отрывая от белого потолка печального взгляда.

— Я еще не закончила! — рявкнула санитарка, зыркнув исподлобья на визитера. — Дверь с той стороны закрой!

Салманов споткнулся на самом пороге, сбитый с толку этой вспышкой неприязни, но выходить даже не подумал. Напротив, он сделал полшага вперед, погружаясь еще глубже в водоворот чужой враждебности и брезгливости.

Инквизитору стоило большого труда отыскать в этом буйстве эмоций робкие отголоски чувств второго человека. Того, кого сейчас небрежно подмывала хамоватая работница госпиталя. И когда служащий все-таки смог за них зацепиться, то испытал жгучую обиду и досаду за раненого военного. Он уже пожертвовал своим здоровьем на благо страны, но родине этого было мало. Теперь она хотела забрать его душу и мертвое тело, чтоб израненный боец продолжал свою службу и после смерти. А эта сучья тумбочка на кривых ножках, вместо того чтобы проявить хоть капельку уважения к тому, кто защищал ее задницу на западных рубежах, окатывает его ледяным презрением⁈