Дочь Пастыря - Катя Корбэн

чем с близняшками, сестра любила меня и не хотела бросать меня одну. Её умению отбивать удары я могла только позавидовать, впрочем, именно она меня им и обучала. Я не могла обойти ни один её приём, ни честным боем, ни… Стоп! Меня внезапно озарила подлая мыслишка, которая может спасти и этой упрямой жизнь. Я подгадала и в нужный момент подставила ей подножку, чему научилась явно не у Валькирий, перехватила через талию и отправила за обрыв к остальным. Я ведь тоже люблю её! Агний в испуге бросился за ней вслед, почти не глядя на меня.

Ранн наблюдавший за этим ужасом со стороны, видел моё состояние. Он ведь хорошо знал, что когда-то- я не хотела живой даваться Рожеру. Когда-то я закрывала спину своей лошади собой… Теперь же, за моей спиной стояли родные люди. Целая семья! У меня не было выбора- Ранн должен был понимать это. Но и оставить видимо не смог. Пока я хладнокровно "спасала" семью кидая их с обрыва, он медленно обходил со спины. Люди Рожера внимательно наблюдали за мной, никто не наступал. Все смотрели, как Ведьма сбрасывает своих же сестёр и защитников с высокого обрыва.

Ранн встал спиной к лесу и лучникам, даже к Эддеру. Я осталась на краю теперь одна и в глазах моих царило безумие. Все уже были в воде. Кроме него. Я медленно повернулась, по его перепуганным глазам я прочитала лишь одно: он тоже меня боится… Рыжая копна моих волос торчала во все стороны, кинжалы сверкали в уставших опущенных руках, безумный и печальный взгляд смотрел на него. Я больше не улыбалась как раньше.

– Ранн, – Мой голос охрип от волнения и страха. – Ты сам не уйдешь?

Он отрицательно помотал головой, а я, вдруг почувствовав облегчение заплакала. Кинжалы выпали из рук, и я бросилась в его отцовские объятия. И хоть его я Рожеру тоже не отдам, мне потеплело на душе, когда я поняла, что он меня действительно не бросил бы… Ранн крепко прижимал к себе, унимая дрожь.

– Госпожа, как же я могу тебя оставить ему на растерзание?..

Продолжая его обнимать, сквозь слёзы, я ответила ровным голосом, совсем как тогда, когда нас двоих взяли люди Короля Эдука:

– Ранн, ты должен найти Вольфиага… Возможно…– Я совсем по-детски шмыгнула носом, готовясь отпустить его. – Возможно я ещё буду жива…

Ранн даже не успел ничего понять и предотвратить…Мои руки как стальные тиски капкана впились в его кожаный жилет и пояс, затем оторвали от земли, и Ранн вдруг почувствовал, что летит! Над водой пронеслось негромкое: "Нет глупая, стой!"… Но падая вниз ему не было видно, что я не смотрела на него, а сразу отвернувшись пошла в сторону леса… Я была просто не в силах оглянуться, и я не могла прыгнуть с ними: тогда нас бы наверняка преследовали и всех убили. Нельзя было рисковать, и нельзя было позволить им остаться со мной. А потому я сделала то что могла: дала им уйти.

Пройдя пару десятков шагов я почувствовала, как колени сильно дрожат и опасаясь свалиться преследователям под ноги без сознания, я остановилась и сама встала сначала на одно колено, затем медленно опустила второе. Глаза, застеленные пеленой слёз, смотрели в лицо моего будущего ада. Тёмное пятно в виде нескольких людей с копьями, нацеленными на меня и верёвками в руках, приближалось ко мне.

Олимия с дочерями, Агний и Мисалиафа, Ранн, отплывали дальше, в надежде скрыться за камнями и видели из воды как несколько воинов с опаской подошли к безоружной девушке, связали ей сзади руки, а затем подвели к своему предводителю в бандане и перекинули через седло. Лумилисенна была смиренна, не сопротивлялась ничему, но лысому этого видимо показалось мало. Он довольно улыбнулся кривыми от шрама губами, а затем приказал расстрелять тех, кого она только что сбросила в воду… Пленница отчаянно закричала и попыталась вырваться, но уже было поздно: несколько лучников направились обратно к обрыву, с которого её привели. Луми дёрнулась ещё раз, но глухой удар по голове отключил её сознание- Эддер спрятал нож за пояс, рукояткой которого воспользовался и угомонил "дикую девку".

А вниз летели боевые стрелы, пронзали толщу воды и распугивали рыб, оставляя белые следы пузырьков. Все, кого Луми боялась потерять, уже скрылись за прибрежными каменистыми выступами и были в безопасности. Они затаились и ждали когда люди Рожера уйдут. Агний посматривал на старого Ранна, а его до боли огорчила та, которую он считал себе дочкой. Ранн боялся и понимал, что может потерять Луми.

Глава 10. Летать и падать

На рассвете из города Абиссум вышел корабль Ратис. Высоко над ним летел чёрный Дамант. А на носу корабля стоял хмурый Вождь. В трюме большого судна жевали сено два Лаборосских коня Тор и Вальд (Вол забрал их перед отъездом из конюшни Авлана, которому он щедро заплатил, за то, что тот столь долго и внимательно содержал его лошадей) Вождь говорил с ними долго, рассказывал всё что с ним произошло у Короля, а после взял вина и тяжело вздохнув пошёл на палубу.

Он смотрел вперёд так, будто уже мог увидеть берег. За время путешествия и ожидания Короля (как выяснилось, он был в некоем важнейшем походе) у Вольфиага было достаточно время для раздумий. По правде говоря, ему уже самому тошно было от собственных раздумий. Проводя время в войнах и походах, раздавая указы и управляя целой армией у него было немало забот, но, чтобы так… Луми, свалившаяся на голову как снег, Лесные Ведьмы – Валькирии. Он в сам Абиссум приплыл! Пересёк море для встречи с Дамантами! А ведь даже из королевской свиты Эдука, мало кто верит в их существование, а рассказы купцов о Королевстве где правят эти звери: по сей день считают выдумкой и практически всегда такие разговоры заканчиваются в лучшем случае громким спором. В котором, кстати, нередко всплывало и его имя, как главного свидетеля, который не просто видел их своими глазами, а даже убил…

И вот он здесь. Плывёт на одном ратисе с Дамантом. Сыном того, которого он много лет назад убил. А всё из-за неё, дочери Короля этого безумного Абиссума. Жизнь сделала неплохой зигзаг и размеренный порядок его жизни был нарушен. Но одно он знал наверняка, возвращаясь в Инвокат: армией ему теперь не править, ведь он не сможет отказаться от девчонки. Он испытал слишком быстро и слишком сильно к этой девушке такие чувства, о которых слагают стихи и поют песни. Каждый вздох вдали и полная неуверенность в её безопасности-