Монета желания - Денис Чекалов

Слушал кожевенник складную речь, верил и не верил Ипатову. Да и как могла подмена случиться? И вдруг мелькнуло воспоминание о том моменте, когда он посылку на крыльце оставил, а сам в дом вошел, Спиридона звать. Немного времени прошло, но вполне достаточно, чтобы свертки подменить, если кому понадобилось. Уловив сомнение, мелькнувшее на его лице, Адашев спросил:

— Ты что-то вспомнил?

Петр честно рассказал о своей мысли, хоть не очень верил в подмену. Однако двое других ухватились за это как за приемлемое объяснение. Вместе с тем, Адашев насторожился:

— Событие это нельзя иначе рассматривать, как попытку навредить Петру и Спиридону, а через них — и всему посольству. Нужно было бы провести расследование, да недосуг — скоро уже ехать, а там, как Москву покинем, Бог даст, враги наши останутся здесь, в посольстве же люди только доверенные останутся.

Покончив на этом и обговорив некоторые практические детали, мужчины распрощались. Рассказывая дома сыну о результатах похода, Петр видел, что объяснения Ипатова того не удовлетворили, однако ничего иного и он придумать не мог. Все ж кожевник остерег его:

— Как поедем, будь осторожен. Язык держи за зубами. Коли получишь какое указание Авксентия, выполнять должен, однако постарайся осторожно проверить у Адашева, совпадает ли с его целями. Если же невозможно будет, старайся, чтобы о поручении том знал кто-то еще помимо меня. Возможно, понадобится свидетель, если что не так пойдет, а Ипатов отпираться станет, что ты действовал по его требованию.

— Очнулся, собака неверная, нужно позвать Карину.

Хорс застонал и пришел в себя. Высокий мускулистый мужчина в зеленой расписной рубахе, оранжевой феске и красных шароварах поднялся с подушек и злобно посмотрел на лежащего.

— И чего ты не сдох? — спросил он, и, не дожидаясь ответа, вышел из комнаты. Во всем теле чувствовалась слабость. Хотелось пить, но сил дотянуться до пиалы с каким-то питьем не было. В дальнем конце раздвинулись шелковые шторы, и вошла девушка, позади, стараясь держаться в тени, за ней следовал здоровяк, который пожелал больному всего самого худшего.

Девица была откровенно некрасивой. Маленькое подвижное личико чем-то напоминало мордочку пожилой мартышки. Румяна не могли скрыть природную желтизну щек, что не придавало хозяйке очарования. Она шла немного кособоко. Присмотревшись, Хорс понял, что одна нога у нее короче другой.

— Как хорошо, что ты пришел в себя. Теперь пойдешь на поправку. Касим, делай все, что он тебе скажет. Никого сюда не пускай. Помни, раб, если с ним что-то случится, я велю отрубить тебе голову.

— Понял, госпожа, — слуга поклонился.

С первого взгляда было ясно, что Касим не испытывает к нему особой симпатии, а тот факт, что хозяйка отчитала его и указала на место, лишь подбавило дров в костер ненависти.

— Прекрасный незнакомец, ты видно, хочешь пить. Подай ему пиалу с лекарственным настоем, — приказала девица рабу.

Питье было отвратительным, горьким, кислым и вдобавок нестерпимо соленым.

— Пей, собака, чтоб ты поперхнулся, подавился, а потом и вовсе удавился и умер в страшных мучениях, — шепотом, чтоб не услышала Карина, прошипел слуга. Однако, напоил больного быстро, не пролив ни единой капли.

— Что ты там бормочешь? — грозно спросила госпожа.

Немного подумав, простодушный здоровяк в точности передал сказанные Хорсу слова.

— Ничего другого от тебя и ждать было нельзя, — с явным отвращением произнесла женщина.

Она достала из ящика тонкую плеть и с силой два раза хлестнула раба по лицу. Кровь ручьем хлынула из рассеченной губы и щеки.

— Еще раз услышу такое, — прикажу выпороть плетьми.

Она бросила кнут и присела рядом с Хорсом. Их глаза встретились. Говорят, что глаза зеркало души. Обнаружить душу пленнику не удалось, так как очи у Карины с детства были несколько косоваты. Теперь, же от волнения, что ее пациент очнулся, и возбуждения от недавней экзекуции, которую она устроила рабу, они вообще смотрелись нехорошо.

Считается также, если женщина некрасива, Бог непременно награждает ее прекрасными глазами. Судя по всему, в день своего рождения Карина и представитель высших сил разминулись. Глазки у девицы были маленькими, невыразительными, да вдобавок еще дальнозоркими. Ей, видно, хотелось поближе склониться над ложем выздоравливающего, но приходилось отходить на значительное расстояние, чтобы рассмотреть выражение лица невольного гостя. А так как девица хромала, то отходила, то приближалась, чтобы создать хоть видимость романтической атмосферы. Но в результате так утомила Хорса, что ему пришлось закрыть глаза, ибо не было никакой возможности наблюдать за эскападами красавицы.

— Отдыхай, прекрасный принц, — печально молвила она, видно, тоже утомившись физическими упражнениями, и поспешила из зала.

— Ишь, прекрасный принц, — повторил Касим тоненьким голоском, явно передразнивая свою госпожу. — Сразу видно, голь перекатная, прах дорожный.

Он стал в дверях и скрестил руки на груди, Явно ожидая враждебных действий со стороны Хорса. Однако, видя, что враг вроде бы спит, Касим достал саблю и принялся с удовольствием и знанием дела точить и так уже достаточно острый клинок.

— Я не помню, как здесь оказался, — ни к кому не обращаясь, проговорил Хорс, пытаясь приподняться и сесть.

— По мне, лучше бы тебя здесь и не было. Два странника привезли тебя. Хотел догнать их и башки им свернуть, чтоб мусор во дворец не тащили, да хозяйка запретила. Будь моя воля, их бы вообще и на порог не пустили.

— Слишком скорый ты на расправу. Откуда сам-то будешь? Или раб по рождению?

— Откуда, сам знаю, а вот что ты за птица хотелось бы знать.

— Грамотный? Читать и писать умеешь?

— Не глупей тебя.

Хорс не стал продолжать разговор. Убранство залы, одежда Карины, имена новых знакомых, — все говорило, что судьба занесла его куда-то на восток. Но вот где остались Аграфена, Петр? Почему-то вспомнился отец Михаил. Его мягкий добрый голос, умные все понимающие глаза.

— Напали кочевники, грязь на дороге, всех порубили, меня в рабство продали. Я наследный принц Касим, только теперь ничего у меня нет, всего лишился. Слабая женщина по лицу бьет, а я молчать должен. Однако, умирать смертью мучительной что-то неохота.

— Она, что ли, одна живет? Богатая?

— Зачем одна. Это большой дворец, есть брат старший, по имени Ахмед. Человек большой, много знает. А у него, то есть моего господина, есть младший брат, — Касим замолчал. Видно он сомневался в способности больного сразу разобраться в сложных семейно-родственных отношениях господ. Потому и дал ему время уразуметь сказанное. — Госпожа Карина как тебя израненного увидела, будто разума лишилась. Один верный советник хотел было донести на нее другому хозяину. Но умер в судорогах. Все-таки это непорядок, женщина ухаживает за иноверцем, лицо не закрывает, платок не носит. Харам, грех по-вашему. Сбежал бы я, да некуда.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});