Донецкие повести - Сергей Богачев

— Я вас умоляю! Какой из меня заказчик? Что они мне плохого сделали? — голос Портного начал дрожать. — Если бы я знал о том, что всё это случится, я первый бы предотвратил.

— Семён Григорьевич, мы не просили вас удаляться в плоскость предположений. В ваших же интересах рассказать всё в подробностях, а мы потом квалифицируем ваши действия, не тяните время, — Геннадий Андреевич не терпел эту стадию допроса, когда подозреваемый ударяется в слёзы, пытаясь оправдаться и доказать свою невиновность, вызвать жалость. Поэтому подполковник всегда старался проскочить этот этап побыстрее. Редко кто из его клиентов, в первый раз попавший в подобную ситуацию, обошёлся без истерик Портной же по своему психологическому типу не был исключением — Сердюков про себя это отметил.

— Да, я имел бизнес с Селивановым. Это давняя история, ещё со времён, когда он работал у Семёна Жуковского. После скоропостижной смерти Семёна Борисовича Сергею досталась доля в том банке, которым владел его бывший шеф. Причём — немалая доля. Он не знал, что с этим делать, как правильно управлять. Обратился ко мне за помощью. Тогда кредитование только входило в нашу жизнь, и мне удалось поставить работу так, что банк стал развиваться намного быстрее других. Потом мы выжили одного акционера, купили его акции. Доля Селиванова стала ещё больше, и мне кое-что перепало.

— Вы же не имеете и не имели активов в банках, — Жора произнёс это, не отрывая глаз от своих записей и продолжая конспектировать, — всю собранную информацию он хранил в уме.

«Молодец, Георгий, отработал банкира», — Сердюков был доволен подчинённым.

— Я не на себя оформил, а на двоюродную сестру, — Портной распустил узел галстука, хотя в кабинете неутомимо работал кондиционер и было довольно прохладно.

— Софья Иосифовна Безель, владеющая двадцатью процентами банка «Гамма»? — Евстифеев молниеносно выудил нужную фамилию из своего блокнота.

— Оказывается, вы всё знаете, может, я тогда лучше на ваши вопросы отвечу?

— Нет, нет, не стоит. Мы готовы вас выслушать до конца, — Сердюков немного смягчил тон и убавил суровости, боясь спугнуть разговорившегося банкира.

— Да, на Софу оформил, сами понимаете, и ещё она тогда без работы была. Ну, практически без работы: так, сдавала отчёты для коммерсантов — в общем, несерьёзно. А специалист Софочка очень хороший, поверьте мне, она заслужила. Она потом перешла туда работать, и ни у кого не было к ней претензий! Она очень трудолюбивая… — Семён Григорьевич, волнуясь, достал из кармана брюк измятый платок и принялся тщательно вытирать испарину со лба.

— Вы контролировали состояние дел в банке? — Евстифе-ев вернул Портного в русло разговора.

— Контролировал, конечно, консультировал, помогал. Но бумаг никаких не подписывал. Можно считать, просто Софочке помогал.

— И Селиванову, — Сердюков оборвал банкира на вдохе.

— Да нет, больше Софочке.

— Вы начали с того, что Селиванов не разбирался в финансах… — Жора вернулся к своему предыдущему листу с записями.

— Ну, если так угодно, а что в этом предосудительного?

— Ничего, кроме того, что вы волнуетесь и даёте противоречивые показания, — констатировал Евстифеев.

— Это уже показания? — на Портного накатилась вторая волна паники и страха. — А как же процедура, адвокаты, ну и всё такое?..

— Семён Григорьевич, вы можете стать в позу и требовать соблюдения всех формальностей, но если вы считаете себя невиновным, то чего же вам бояться? А время сейчас дорого. Переубедите нас, может быть, вам повезёт, и следствие пойдёт по другому пути, а вы останетесь всего лишь свидетелем. Мы дали вам шанс. Мы готовы вас выслушать — это в вашей ситуации огромная преференция, так как факты свидетельствуют об обратном. Пока что вы — подозреваемый. И дело нешуточное — три трупа, — Сердюков терпеливо разъяснял ситуацию Портному, при этом сочувственно кивая головой. — Можем, конечно, соблюсти, как вы говорите, процедуру и проследовать к нам прямо сейчас, оформим задержание, как положено. А уж там — вызывайте адвоката, делайте, что хотите. Право ваше.

На столе управляющего зазвонил телефон, и Портной, не ожидая, пока трубка сообщит ему причину звонка, отрубил: «Я занят. Меня нет ни для кого».

— Я понял, я понял… — Семён, когда волновался, начинал частить при произношении слов и часто повторяться, что Иван подмечал за ним не раз. — Нет, вы правы, чего мне бояться? Мне нечего бояться, я обо всём расскажу, расскажу сам, я не подозреваемый, я не знал о том, что этот гад затеял…

За всё время разговора, с момента появления в кабинете Портного, Черепанов не проронил ни слова.

«Таким дрожащим и испуганным я тебя никогда ещё не видел, Семён, — думал он, глядя на потеющего финансиста. — Несколько минут разговора — и вон какие факты открываются. А если тебя прижать, да так, чтобы твоё гнильё вылезло, как паста из тюбика, что ещё всплывёт?»

— Продолжайте по порядку, без лишних эмоций, мы ваше состояние хорошо понимаем, — Сердюков направил Портного в нужное русло.

— Сергей Николаевич попросил передать через камеру хранения пакет для какого-то своего товарища, у меня не было никаких подозрений, я же говорю: даже не знал, кому он предназначен. Да и на каком основании было ему отказывать, если не быть в курсе его замыслов?

— Вы сами упаковывали посылку? — Жора продолжал записывать.

— Сам.

— Как выглядел контейнер?

— Коробка из-под детской обуви, внутри свёрток

— Какая сумма?

— Двадцать тысяч долларов.

— Это всё? В коробке больше ничего не было? — Сердюков ускорял темп вопросов, не давая Портному сосредоточиться.

— Да, конечно, я больше ничего…

— Зачем вы положили туда ключ от квартиры Куртаковой?

Семён Григорьевич закрыл лицо руками, пытаясь скрыть своё смятение, но этим добился обратного эффекта.

— Селиванов приказал…

— Как это — приказал? Он что, может вам приказывать? — искренне удивился Геннадий Андреевич.

— С некоторых пор — да.

— Поясните, ваши с ним высокие отношения пока не вписываются в наши представления о том, как общаются компаньоны, — не терял темп Сердюков.

— У Софочки образовалась недостача. Очень большая недостача. Мы бы не расплатились, даже если бы всё продали и жили на улице. Я имел большую глупость посоветоваться с Селивановым. Конечно, мы нашли решение, но ведь это деньги акционеров. Я был вынужден оказывать ему помощь здесь, в Лугани, иначе Софочка села бы в тюрьму, а она такая неприспособленная — это была бы для неё смерть.

— Как ключ оказался у вас?

— А он у меня всегда и был. В своё время Селиванов помог Полине деньгами на покупку квартиры, и они там иногда встречались. А запасной ключ у меня хранился. Иногда он его брал, но всегда возвращал. Очень любил нагрянуть неожиданно и требовал, чтобы она его всегда ждала. Никогда не предупреждал и был в ярости, если не заставал её дома.

— Куртакова работала у вас в СФТ-банке.

— Работала. Точнее сказать, имитировала работу. Я не мог ему отказать, хотя толку от неё не было никакого.

— И после пропажи денег сразу же перешла в «Гамму», — Сердюков поднялся из кресла и начал ходить по кабинету, сложив руки на груди.

— Да, я давал ей зелёный свет во всём. Селиванову даже не нужно было об этом каждый раз говорить, это как бы и так подразумевалось её статусом.

— Значит, вы знали о том, что планируется афера с выносом денег из вашего хранилища, — тон Сердюкова резко изменился, слово «знали» он сказал не вопросительно, а утверждающе.

Таблетка из упаковки сердечного лекарства упала на пол. Дрожащими руками Семён Григорьевич достал следующую. Он запил пилюлю залпом, несколькими глотками осушив стакан воды до дна. Левой рукой при этом Портной держался за сердце.

— Поверьте, я не знал обо всех этих подробностях. Полина всё делала сама, мне нужно было лишь открыть на имя Антона ячейку и в некоторых эпизодах быть невнимательным.

«Ты чудовище, Семён… Пришел бы, сказал, что у тебя такие проблемы. За столько лет я тебя так и не узнал…» — до сих пор Иван сидел молча, поражаясь пропущенному в самом незащищённом месте удару.

Сердюков подошёл к столу управляющего, опёрся двумя руками о его край и спросил, слегка подавшись вперед:

— Сколько вам перепало из украденных денег?

— Ни копейки. Он обещал, что после того как Полина переведёт деньги, он оставит нашу семью в покое и больше не будет обращаться с щекотливыми просьбами.

— И что, где карточка? — Геннадий Андреевич не отходил от стола.

— Насколько я знаю, она уже у Селиванова, Полина её должна была экспресс-почтой отправить.

— Куда?

— В Москву, разумеется. Он сейчас там осел. В какой-то влиятельной газовой структуре.